Спасибо, Шум!
Если спросить у всезнающего Яндекса, кто такой Александр Шумский, нам расскажут про священника, про какого-то выдающегося чиновника, общественника-борца с московскими пробками… Это странно и не справедливо.
Потому что Алик Шумский - удивительный и во многом уникальный советский журналист, репортер «Комсомольской правды», а в последние полтора года жизни - обозреватель журнала «Ровесник». Нынешний секретарь Союза журналистов России Павел Гутионтов так и написал про него в одной из своих книжек: «На газетной полосе заменить его не смог никто…». Это кажется явным преувеличением, патетической фигурой речи, но, как ни странно, это правда.
Репортажи Александра Шумского были какими-то солнечно-детскими, поэтическими, радостными. Его герои - будь то парни-пограничники из казахстанской пустыни, биатлонисты из олимпийского Саппоро, команда ледокола «Арктика» или простая красногалстучная ребятня, посетители московского зоопарка - представали перед нами не привычными персонажами комсомольской газеты, а необыкновенно живыми людьми, вместе с которыми хотелось хохотать, думать, радоваться жизни.
По сегодняшним стандартам в этом месте надо бы дать ссылку: почитайте сами¸ что за чудо-репортер был этот Алик, вот его репортажи… Но - даже памятуя заголовки его блистательных опусов середины семидесятых, на просторах Рынета следов его творчества почему-то не найти. Печально!
Мне, сопливому третьекурснику ленинградского журфака, посчастливилось проходить студенческую практику под его юморным руководством. Летом семьдесят восьмого отдел информации «Комсомолки» был средоточием звезд репортажа - ироничный Олег Жадан, ветеран Алевтина Левина, вездесущие Андрей Иллеш и Миша Сердюков. Из них сегодня, увы, остался только Михаил, но и он подтвердит: Саша со своей неизменной спортивной сумкой на плече был душой не только «нашей» просторной комнаты, но всего шестого этажа.
Сейчас понимаю: именно этот человек и сделал меня газетчиком. Он не произносил для меня никаких обучающих речей. Но когда вместе с ним и его женой Ириной, работавшей в газете «Воздушный транспорт», мы шли на встречу с женщинами-танкистами или на выставку «Художники России - детям», а уже назавтра я читал в газете его проникновенный, с неожиданными сравнениями и эпитетами, озорной и цветастый репортаж (иногда он каким-то неимоверным образом создавал дубль-шедевр еще и для Ирининой газеты), это и было главными «университетами».
В эпоху духоты, когда центральным событием, занимавшим едва ли не четверть номера комсомольской газеты, был очередной поцелуй генсека с Гереком, Кадаром или Цеденбалом, Саша нашел для себя беспроигрышную репортерскую нишу. Он так писал про голубеводов из Марьиной рощи, про гимнастку Турищеву, про закулисье цирка Шапито или летчиков, ведущих ледовую разведку, что читатель расплывался в счастливой улыбке: оказывается, жизнь прекрасна и удивительна!
Узнав, что я на самом деле не ленинградец, а из Волгограда, он вдруг обрадованно сообщил: «А я Кольку Антимонова знаю! Он мне карточки делал для репортажа про вашу детскую железную дорогу…». Вместе с незабвенным Николаем Палычем, еще одним моим Учителем (в этом случае - со школьных времен) мы потом шесть раз встречались пятого августа, в день Сашиной гибели, чтобы опрокинуть и вспомнить этого яркого, светлого парня.
Третьего августа восьмидесятого года мы с Сашей и Ириной сидели на трибуне Лужников на памятном волнующем празднике - шло закрытие Олимпиады. Они не дождались апофеоза с улетом симпатичного Мишки под песню Пахмутовой, торопились на метро, собирались назавтра в отпуск в Одессу. Саша был сам за рулем недавно купленного «Жигуленка», когда они оказались под махиной какого-то МАЗа… Ему было двадцать девять лет.
Глядя на его фото в рамке возле редакционного лифта, ревели уборщицы и корректоры. Не стеснялся эмоций патриарх Василий Михалыч Песков. Я видел, как на одном из читательских писем с соболезнованием и просьбой рассказать о «вашем специальном корреспонденте» тогдашний главный редактор Валерий Ганичев, которого в редакции не без оснований считали «цековским сухарем», написал: «Прошу дать теплый, нестандартный ответ…»
Всего через месяц после его гибели друзья Алика, Геннадий Бочаров и Юрий Щекочихин, выпустили в серии «Библиотека «Комсомольской правды» крохотную брошюрку с его обалденно талантливыми, действительно неповторимыми по духу и воздушности репортажами. Она называется «Чистое небо». Упоминание о ней в Интернете, к великой досаде, тоже отсутствует…
В отличие от фотокорреспондента «Комсомолки» Евгения Успенского, нередко сопровождавшего Шума в поездках по стране, у меня так и не осталось ни одного портрета моего обаятельного наставника с густыми усами.
Александр Шумский, замечательный репортер, хохмач, оптимист! Светлая память!