Диана Макарова: ТОДЕС ... "Мы не вистуем на девятерной!"
... - Я раньше не был на Донбассе. Теперь там знаю каждую тропинку. Пришлось вот. Кто думал...
- Я в этот Луганск даже не верил. Город, который придумали. Теперь вот...
- Что б я когда-нибудь подумал ехать в ту донецкую область? Да ни за что, и что мне было там делать? Теперь же...
Не то у меня.
Я туда ездила. И, к сожаленью, регулярно.
К сожаленью - дорога в Красноармейск, плановый визит к свекрови. Выслушать намёки, что мы не так воспитываем детей, а паче - выслушать тяжёлое молчание. Забрать огромные сумки консервировки, нужного ещё чего-то, в конверте деньги, конверт вручался в последний момент, перед выходом. В который раз удивиться, как у неё такое получается - на небольшой зарплате всё это собирать, беречь, готовить к приезду детей и внуков, и всегда, всегда можно обратиться, попросить, и всегда будет помощь...
Это Донецкая область.
К счастью - редкие визиты к друзьям. Область Луганская.
[Развернуть]
Официально это называлось - проведать. На самом деле ездили играть в преферанс. По очереди с мужем. Раз в полгода я, раз он. Вместе мы не могли, дома дети и больная мама, кто-то должен оставаться. А преферанс хотелось. Не ради игры, ради визита к друзьям, почти родственникам. Роднее нет.
Друзья встречали сильно. Поехать на Донец - и полюбила я тогда эту речку более всех речек в мире. И даже в шутку завещала похоронить меня на берегу Северского Донца.
Потом банька. Там преферанс с друзьями. Неинтересно, но привычно.
Неинтересно, потому что он знает, как я думаю, но я же знаю, что он знает, как я думаю, и сделаю наоборот, зайду с пик. Но он же знает, что я знаю, что он знает, как я думаю, и он, конечно, знает, что я сделаю наоборот и зайду с пик. Поэтому...
... и так до бесконечности.
Однажды бесконечность вылилась в сутки вистов. Когда эта бодяга уже достала всех, мне вдруг пришёл чистый мизер, и сразу за ним чистый тодес. Все офигели. Так не бывает.
Я всех закрыла и победила, и тут же попросила справку для мужа. Иначе он не поверит, что так было. Я играю слабо, и мне, конечно, хронически не везло с прикупом.
Мой друг ушёл в сейф, нырнул туда и вынырнул со справкой, за печатью и подписью. Справка гласила: "Всё, что рассказывает Макарова Д.К. есть правда, только правда и ничего кроме правды"
Я долго справку в паспорте носила. Потом кто-то украл. Я думаю - такая справка каждому нужна, если он Макарова Д.К., конечно.
Моя свекровь давно умерла. Не умерла моя к ней благодарность и уважение. Соль земли - была моя свекровь.
Сейчас она, пожалуй, была бы на стороне ДНР, а там кто знает. Она всегда выбирала любовь к детям.
Мои друзья давно за рубежом. Сейчас они меня читают, иногда звонят. Иногда высылают деньги.
Я говорю им:
- Мы истекаем кровью, вы понимаете?
Они мне отвечают:
- Мы истекаем кровью здесь, глядя на новости. Держитесь.
Я еду по Донецкой, по Луганской еду.
Я еду, внимательно всматриваясь в лес и посадки. Я не хочу уже, чтобы меня похоронили на берегах Северского Донца. Сейчас я не хочу. У меня много ещё работы.
Я еду по земле, которую я не любила - просто там помощь от свекрови. Просто там друзья.
И речка Северский Донец - единственное, что я там любила.
Я еду по дорогам, которых не осталось - остались только направления.
Дорог здесь не было и раньше, теперь же колонны техники и обстрелы - нет, нет дорог, есть направления.
Я знала раньше - степь и терриконы. Вот вам Донецкая и вот Луганская.
И дальше, под Луганском, немного леса и речка Северский Донец.
Ну почему я была такой тупой?
Я почему Донбасс не знала?
Я еду по лесам - и Господи, какие здесь леса, какие сосны. Более всего люблю я лес из сосен. А здесь леса из сосен.
Я не знала.
Я еду по холмам и по ярам - и Боже мой, какие здесь яры, какие полые холмы...
Не знала я.
Я за Донбасс готова была жизнь отдать - тогда, когда его ещё я не любила.
Я полюбила Донбасс. Я полюбила Луганскую - казалось, несуществующую область.
Я полюбила эти перепады из степи в глубины и взлёты яров. Вдруг горы. Точно горы. А мы считали, что там только терриконы.
Я полюбила сумрачные города.
Артёмовск трудно было полюбить мне - я там всегда, когда сумрак и солнца нет. И как его любить, с его сумрачной архитектурой узких улиц?
Как не любить его?
Я полюбила Славянск. Я уже знаю, что это, в принципе, Слобожанщина. И Слобожанщина в Луганской, да знаю, знаю...
Всё это нам сейчас Донбасс. Ну надо ж как-то называть нашу кровавую рану?
Мне трудно было полюбить Дебальцево, но там осталось моё сердце - как мне Дебальцево не полюбить?
Я за Донбасс готова была жизнь отдать, когда ещё Донбасс я не любила - что мне сейчас отдать за него?
Сейчас, когда я его люблю?
Бабка с клюкой и сгорбленный дед убирают огород от веток. Мы останавливаемся спросить дорогу.
- Скажите, как проехать....
- Так це ви не туди заїхали! Вам же до солдатиків? Так вам он туди. Ось осьдечки поверніть, і прямуйте собі, поки не впретесь у ворота.
Мой экипаж не удивляется, я тоже. Я всегда знала процентное количество украинского языка на этих землях.
Машем руками, разворачиваемся. Старики улыбаются нам вослед.
Я очень люблю стариков. И детей.
Моё сердце осталось в Дебальцево, потому что я, спасая стариков и детей, не смогла спасти многих. Очень многих.
Мне даже страшно думать, сколько их я не успела спасти.
Мы не успели спасти.
Я еду по Донбассу и шепчу:
- Это наша земля. Я не отдам.
И это мой тодес. Без мизера.
И всё, что я рассказываю - есть правда, только правда, и ничего кроме правды.
И я кричу вам шёпотом:
- Не отдавайте.
Это наша земля.
https://www.facebook.com/diana.makarova.37/posts/872637726130263
- Я в этот Луганск даже не верил. Город, который придумали. Теперь вот...
- Что б я когда-нибудь подумал ехать в ту донецкую область? Да ни за что, и что мне было там делать? Теперь же...
Не то у меня.
Я туда ездила. И, к сожаленью, регулярно.
К сожаленью - дорога в Красноармейск, плановый визит к свекрови. Выслушать намёки, что мы не так воспитываем детей, а паче - выслушать тяжёлое молчание. Забрать огромные сумки консервировки, нужного ещё чего-то, в конверте деньги, конверт вручался в последний момент, перед выходом. В который раз удивиться, как у неё такое получается - на небольшой зарплате всё это собирать, беречь, готовить к приезду детей и внуков, и всегда, всегда можно обратиться, попросить, и всегда будет помощь...
Это Донецкая область.
К счастью - редкие визиты к друзьям. Область Луганская.
[Развернуть]
Официально это называлось - проведать. На самом деле ездили играть в преферанс. По очереди с мужем. Раз в полгода я, раз он. Вместе мы не могли, дома дети и больная мама, кто-то должен оставаться. А преферанс хотелось. Не ради игры, ради визита к друзьям, почти родственникам. Роднее нет.
Друзья встречали сильно. Поехать на Донец - и полюбила я тогда эту речку более всех речек в мире. И даже в шутку завещала похоронить меня на берегу Северского Донца.
Потом банька. Там преферанс с друзьями. Неинтересно, но привычно.
Неинтересно, потому что он знает, как я думаю, но я же знаю, что он знает, как я думаю, и сделаю наоборот, зайду с пик. Но он же знает, что я знаю, что он знает, как я думаю, и он, конечно, знает, что я сделаю наоборот и зайду с пик. Поэтому...
... и так до бесконечности.
Однажды бесконечность вылилась в сутки вистов. Когда эта бодяга уже достала всех, мне вдруг пришёл чистый мизер, и сразу за ним чистый тодес. Все офигели. Так не бывает.
Я всех закрыла и победила, и тут же попросила справку для мужа. Иначе он не поверит, что так было. Я играю слабо, и мне, конечно, хронически не везло с прикупом.
Мой друг ушёл в сейф, нырнул туда и вынырнул со справкой, за печатью и подписью. Справка гласила: "Всё, что рассказывает Макарова Д.К. есть правда, только правда и ничего кроме правды"
Я долго справку в паспорте носила. Потом кто-то украл. Я думаю - такая справка каждому нужна, если он Макарова Д.К., конечно.
Моя свекровь давно умерла. Не умерла моя к ней благодарность и уважение. Соль земли - была моя свекровь.
Сейчас она, пожалуй, была бы на стороне ДНР, а там кто знает. Она всегда выбирала любовь к детям.
Мои друзья давно за рубежом. Сейчас они меня читают, иногда звонят. Иногда высылают деньги.
Я говорю им:
- Мы истекаем кровью, вы понимаете?
Они мне отвечают:
- Мы истекаем кровью здесь, глядя на новости. Держитесь.
Я еду по Донецкой, по Луганской еду.
Я еду, внимательно всматриваясь в лес и посадки. Я не хочу уже, чтобы меня похоронили на берегах Северского Донца. Сейчас я не хочу. У меня много ещё работы.
Я еду по земле, которую я не любила - просто там помощь от свекрови. Просто там друзья.
И речка Северский Донец - единственное, что я там любила.
Я еду по дорогам, которых не осталось - остались только направления.
Дорог здесь не было и раньше, теперь же колонны техники и обстрелы - нет, нет дорог, есть направления.
Я знала раньше - степь и терриконы. Вот вам Донецкая и вот Луганская.
И дальше, под Луганском, немного леса и речка Северский Донец.
Ну почему я была такой тупой?
Я почему Донбасс не знала?
Я еду по лесам - и Господи, какие здесь леса, какие сосны. Более всего люблю я лес из сосен. А здесь леса из сосен.
Я не знала.
Я еду по холмам и по ярам - и Боже мой, какие здесь яры, какие полые холмы...
Не знала я.
Я за Донбасс готова была жизнь отдать - тогда, когда его ещё я не любила.
Я полюбила Донбасс. Я полюбила Луганскую - казалось, несуществующую область.
Я полюбила эти перепады из степи в глубины и взлёты яров. Вдруг горы. Точно горы. А мы считали, что там только терриконы.
Я полюбила сумрачные города.
Артёмовск трудно было полюбить мне - я там всегда, когда сумрак и солнца нет. И как его любить, с его сумрачной архитектурой узких улиц?
Как не любить его?
Я полюбила Славянск. Я уже знаю, что это, в принципе, Слобожанщина. И Слобожанщина в Луганской, да знаю, знаю...
Всё это нам сейчас Донбасс. Ну надо ж как-то называть нашу кровавую рану?
Мне трудно было полюбить Дебальцево, но там осталось моё сердце - как мне Дебальцево не полюбить?
Я за Донбасс готова была жизнь отдать, когда ещё Донбасс я не любила - что мне сейчас отдать за него?
Сейчас, когда я его люблю?
Бабка с клюкой и сгорбленный дед убирают огород от веток. Мы останавливаемся спросить дорогу.
- Скажите, как проехать....
- Так це ви не туди заїхали! Вам же до солдатиків? Так вам он туди. Ось осьдечки поверніть, і прямуйте собі, поки не впретесь у ворота.
Мой экипаж не удивляется, я тоже. Я всегда знала процентное количество украинского языка на этих землях.
Машем руками, разворачиваемся. Старики улыбаются нам вослед.
Я очень люблю стариков. И детей.
Моё сердце осталось в Дебальцево, потому что я, спасая стариков и детей, не смогла спасти многих. Очень многих.
Мне даже страшно думать, сколько их я не успела спасти.
Мы не успели спасти.
Я еду по Донбассу и шепчу:
- Это наша земля. Я не отдам.
И это мой тодес. Без мизера.
И всё, что я рассказываю - есть правда, только правда, и ничего кроме правды.
И я кричу вам шёпотом:
- Не отдавайте.
Это наша земля.
https://www.facebook.com/diana.makarova.37/posts/872637726130263