"Когда меня отпустит" ч.1
Хороший рассказ мне подкинули. Длинный, но он того стоит. Почитайте. Очень отражает нынешние ощущения.
Леонид Каганов. © Леонид Каганов lleo@aha.ru сайт автора http://lleo.me
Старенькая маршрутка уверенно ломилась сквозь пробку короткими рывками и постоянно перестраивалась, раз за разом обгоняя на корпус окружающие иномарки. Я трясся на заднем сидении и размышлял о том, что же помогает водителю двигаться быстрее остальных. То ли опыт, отточенный годами езды по одному маршруту, то ли чисто профессиональная смесь спокойствия и наглости, которой не хватает простым автолюбителям - либо спокойным, либо наглым, но по раздельности. Часы показывали без четверти девять, и я с грустью понял, что к девяти не успеваю, и есть шанс остаться за бортом. Но вскоре маршрутка выбралась на шоссе и быстро понеслась вперед. Судя по рекламным щитам, со всех сторон наперебой предлагавшим щебень, кирпич и теплицы, мы уже были сильно за городом. Я не заметил, как задремал. А когда вдруг очнулся, маршрутка стояла на обочине, в салоне осталось пассажиров всего трое, и все они сейчас хмуро смотрели на меня.
- Госпиталь кто спрашивал? - требовательно повторил водитель.
- Мне, мне! - спохватился я, зачем-то по-школьному вскинув руку, и кинулся к выходу.
Маршрутка уехала, я огляделся: передо мной тянулся бетонный забор с воротами и проходной будкой, а за забором виднелось белое пятиэтажное здание. У проходной на стуле грелась на солнце бабулька в цветастом платке и с книжкой в руках. Ее можно было принять за простую пенсионерку, если б не красная повязка на рукаве.
- Доброе утро, - поздоровался я. - Не подскажете, госпиталь НИИ ЦКГ... ВГ... длинное такое слово...
Бабулька оглядела меня с ног до головы строгим взглядом.
- А вы к кому? - хмуро спросила она. - У нас режимная территория.
- Студент, - объяснил я, - Доброволец, на эксперимент. Я созванивался, мне сказали сегодня в девять...
- В лабораторию что ли? К Бурко? - догадалась старушка и, не дожидаясь ответа, затараторила: - Мимо главного крыльца справа обойдешь здание, сбоку за автобусом будет железная дверь, по лестнице на последний этаж, там увидишь.
Действительно, сбоку у здания желтел корпус автобуса, а сразу за ним оказалась железная дверь. Я нажал кнопку звонка, и вскоре кто-то невидимый щелкнул замком, разрешая мне войти. Я поднялся на последний этаж. Здесь было почти пусто: вдоль стен коридора тянулись банкетки, и на одной из них сидела девушка. На ней была короткая кожаная юбочка и ярко-розовые гольфы, поднявшиеся выше коленок, в верхней губе блестело металлическое колечко, а на голове были здоровенные наушники в вязаном чехле. В руке она держала смартфон, куда уходили провода наушников, и тихо копалась в нем - то ли сидела в интернете, то ли искала следующий трек. Она слегка покачивала ногой, из наушников плыло громкое ритмичное цыканье и тонуло в тишине коридора. На мое появление девушка никак не отреагировала.
- Добрый день, - поприветствовал я. - Тоже на эксперимент?
Мне пришлось повторить дважды, прежде, чем девушка вскинула глаза и сняла наушник с одного уха.
- Чо? - спросила она, а затем кивнула: - Угу. Сказали ждать тут. А ты уже был? Чего они тут дают-то?
Я помотал головой:
- Не знаю. Увидел объявление, позвонил, сказали приезжать.
Девушка рассеянно кивнула и отвернулась.
- Меня зовут Паша, - представился я, садясь рядом на банкетку. - Я из медицинского. Кафедра хирургии. У нас объявление висело.
- Чего говоришь? - повернулась девушка, снова сдвинув наушник.
- Говорю: как тебя зовут?
- Меня зовут Дженни, - ответила она.
- А по-настоящему?
Девушка с презрением пожала плечами.
- А нафига тебе? Ну, Лена. И что?
- Ничего, просто спросил... А ты тоже в медицинском учишься?
- В стоматологическом, - ответила она и снова надвинула наушники.
Я понимающе кивнул:
- И у вас тоже объявление висело?
- На, читай... - Дженни сунула руку в карман кофты и вынула смятый листок.
Это был в точности такой же листок, который я сфоткал мобильником на доске объявлений кафедры:
Вниманию студентов медвузов!
Лаборатории НИИ ЦКВГФСБСВП требуются добровольцы для эксперимента с психоактивным препаратом (измененные состояния сознания) оплата 3000 руб
Неожиданно открылась дверь, и в коридор выглянул седой бородач в белом халате. Он оглядел нас, затем посмотрел на часы и разочарованно спросил:
- Что, больше никого? Ну ладно, заходите...
Мы прошли в его кабинет. Больше всего он напоминал кабинет главврача: здесь стояла кушетка, напротив нее - монументальный стол, заваленный бумагами, а рядом столик с компьютером - судя по виду, очень древним. Бородач велел нам присесть на кушетку, а сам уселся за стол, нацепил очки и внимательно нас оглядел.
- Студенты? - спросил он и, не дожидаясь ответа, продолжил: - Значит, вкратце рассказываю: меня зовут Бурко Данила Ильич, доктор медицинских наук, заведующий кафедрой психофармакологии. Препарат, который мы с вами будем испытывать - препарат нового поколения. Не токсичен. На животных проверку прошел, разрешение на эксперимент с добровольцами есть. Если кому интересно, можно посмотреть... - Данила Ильич поднял со стола лист бумаги, помахал им в воздухе и положил обратно.
Дженни подняла на него взгляд:
- А эта штука типа ЛСД будет?
- Все, что надо, расскажу, не перебивайте! - строго одернул ее профессор. - Теперь по процедуре. Эксперимент займет три дня. Все это время придется пробыть в госпитале в экспериментальной палате. Все удобства есть. Если нужна справка для института - дадим. Будем измерять давление, пульс, энцефалограмму снимать. Ну и записывать все ваши ощущения. Вам, как будущим медикам, должно быть интересно. Деньги получите по окончании. Деньги не бог весть какие, но уж какие есть. - Профессор развел руками, а затем внимательно оглядел нас поверх очков: - Теперь еще такой момент: вы читали табличку на воротах - госпиталь военный, ФСБ России. Эксперименты тоже секретные. Поэтому вместе с заявлением об участии в эксперименте каждый подпишет бумагу о неразглашении. Такой порядок. И сразу предупреждаю: неразглашение - это значит неразглашение. Чтоб никаких там «Фейсбуков» и прочего. Потому что если выплывет, то и мне будут неприятности, и вам - ответственность. С этим понятно?
Мы кивнули.
- Теперь к вам, товарищи студенты, вопрос в лоб: кто-то из вас пробовал наркотики?
Дженни нагло вскинула руку.
- А травка считается? - спросил я аккуратно.
- Все понятно, - кивнул профессор. - Значит, сразу объясняю: то, что мы испытываем здесь - это не наркотик. Это продукт нанотехнологий, который мы разрабатываем двенадцать лет. Мы его называем психоактивным препаратом обратного действия, потому что психику испытуемого он не изменяет.
- Да ну-у-у-у... - протянула Дженни. - Я тогда пошла отсюда.
- А вы что хотели, девушка? - возмутился профессор.
- Поколбаситься, - честно ответила Дженни, глядя ему в глаза.
- Колбаситься, девушка, - строго сказал профессор, - будете в своих клубах. Вам что, деньги не нужны?
- Три тысячи? - усмехнулась Дженни. - Нет, спасибо. Я думала, у вас тут что-то интересное...
- Типа как Кен Кизи и Тимоти Лири, - поддержал я. - Добровольцы для экспериментов с ЛСД.
Профессор смерил нас таким презрительным взглядом, что я смутился и опустил глаза.
- Без пяти минут медики, - укоризненно сказал он. - Как вам не стыдно? Вы молодые, здоровые, чего вам не хватает в жизни? Вам нравится состояние неадекватности? Хотите выглядеть дебилами в глазах окружающих? Вам нравится беспричинный смех, тупость, безумство, галлюцинации, потеря самоконтроля?
- Да, - кивнула Дженни с вызовом.
- Извините, этим мы здесь не занимаемся, - строго сказал профессор. - Мы здесь занимаемся абсолютно противоположными вещами. Мы создаем ингибитор обратного действия - препарат, который поможет человеку сохранять здравый рассудок даже в искаженной реальности. Это важно для лечения многих психических расстройств. Но это не наркотик. Его принцип обратный.
- Что-то не пойму вас, - сказал я. - А в чем его принцип?
- Принцип я вам не имею права раскрывать по понятным причинам, - отрезал профессор. - Но еще раз подчеркну, что принцип обратный, чем у наркотика: если изменения реальности происходят, то происходят они не с пациентом, а с самой реальностью.
Дженни заинтересовалась.
- То есть, все-таки происходят? - спросила она. - Изменения реальности будут?
- Это нам с вами и предстоит выяснить, - внушительно ответил профессор. - Я скажу вам честно: на людях мы этот препарат еще не тестировали.
* * *
Палата, располагавшаяся рядом с кабинетом профессора, оказалась как в пионерлагере - десять кроватей в ряд. «Мы думали, больше студентов откликнется», - признался профессор. Он представил нам свою ассистентку - толстую медсестру Ксению. Она измерила нам давление, взяла анализ крови из пальца, а затем выдала новенькие полосатые пижамы и закрытые резиновые тапки, напоминавшие галоши. Нашу одежду забрали. Пижамы были как в кино у заключенных - штаны и куртка в широкую вертикальную полоску ярко-синего цвета. Дженни долго крутилась у зеркала над рукомойником палаты, пытаясь рассмотреть себя со всех сторон, но осталась недовольна. А по мне - так ей очень даже шло. Я сказал ей об этом, но по-моему она не поверила.
Нам велели ждать. Долгое время ничего не происходило, а затем пришел почему-то охранник. Он был маленького роста и тощий, но бронежилет делал его фигуру внушительной. На нем был черный костюм с нашивкой «ведомственная охрана», а на плече висел потертый автомат с коротким стволом. Охранник прошел в дальний угол и сел на крайнюю койку. Ксения принесла нам на подпись какие-то бумаги, а затем профессор торжественно вынес два одноразовых стаканчика, держа их рукой в резиновой перчатке, долил в каждый воды из крана и протянул нам.
Вода в стаканчике казалась абсолютно прозрачной, но мне почудилось, что в глубине что-то клубится едва заметными штрихами, как бывает, когда в кипятке растворяется сахар. Или показалось? Я понюхал стакан, но вода ничем не пахла. Мне стало не по себе, и вся затея показалась идиотской и опасной. Не так я себе это представлял... Ну в самом деле, зачем я в это ввязался? Тоже мне, Кен Кизи.
- Скажите, а это точно безопасно? - спросил я, понимая, что вопрос звучит глупо.
Дженни без вопросов опрокинула свой стакан в рот, затем внимательно его осмотрела, слизнула языком капельку, оставшуюся на стенке, и вернула профессору.
Настала моя очередь. Вода по вкусу оказалась совсем обычной.
- В принципе должно быть безопасно, - ответил профессор на мой вопрос. - Вы пока располагайтесь, отдыхайте. Я буду приходить каждый час навещать вас.
- А сколько нам теперь ждать? - спросила Дженни.
- Когда что-то почувствуете - обращайтесь к Ксении, - ответил профессор. - Или к Рустаму.
- Рустам - это кто? - спросил я.
- Это я, - подал голос охранник.
Он разлегся на дальней кровати с карандашом, а перед ним была развернута газета.
- Наушники мне можно вернуть? - спросила Дженни.
Профессор покачал головой:
- Это будет вас отвлекать, нам нужны чистые впечатления добровольцев. Внимательно прислушивайтесь к своим внутренним ощущениям и обо всем, что вам покажется необычным, сразу сообщайте. Договорились?
- Договорились, - произнесли мы с Дженни хором.
И профессор вышел из палаты, оставив дверь открытой.
Дженни сразу легла на кровать, закинула руки за голову и уставилась в потолок, изучая трещины. Медсестра Ксения зачем-то мыла в рукомойнике наши стаканчики. Некоторое время все молчали.
- Мне кажется, - вдруг произнесла Дженни, не сводя взгляда с потолка, - у меня в глазах красные вспышки.
Медсестра недоверчиво на нее покосилась.
- Нет, ну правда! - сказала Дженни. - Если в потолок долго смотреть.
Я лег на кушетку рядом, тоже закинул руки за голову и начал смотреть в потолок. Потолок был неровный и пыльный, с него свисали пылевые сосульки, какие можно заметить только при ярком солнечном свете. Осветительные трубки были приделаны неровными рядами, кое-где не хватало ламп. Еще на потолке был конусный датчик с проводом. А через всю комнату по потолку шла трещина, словно он собирался развалиться над головой, и все ждал момента. Я представил себе эту картину, и мне вдруг стало страшно. Я решил об этом сообщить.
- Что-то мне страшно, - сказал я.
- Чего вдруг? - отозвалась медсестра.
- Не знаю, - Я сделал глубокий вдох. - Беспричинно.
Медсестра задумчиво цыкнула зубом и ничего не ответила.
- Вы бы записали это в журнал что ли, - предложил я.
- Я запомню, - пообещала Ксения.
Я снова уставился в потолок и смотрел так долго, что мне начало казаться, будто он плавно движется на меня как большое одеяло. Я хотел об этом сообщить, но не успел.
- Вот! - крикнула вдруг Дженни. - Опять вспышка!
И на этот раз я понял, о чем она говорит.
- И у меня, и у меня! - закричал я. - Я тоже видел! Вот на том конусе, да?
- Точно! - откликнулась Дженни и радостно повернулась ко мне: - Ты правда видел, да?
Охранник Рустам звучно раскашлялся из своего угла, а затем произнес:
- Это датчик пожарный. Там сигнальный диод каждые десять секунд вспыхивает.
Мы замолчали. Мне снова показалось, что потолок начинает опускаться, но как-то говорить об этом уже не хотелось.
Леонид Каганов. © Леонид Каганов lleo@aha.ru сайт автора http://lleo.me
Старенькая маршрутка уверенно ломилась сквозь пробку короткими рывками и постоянно перестраивалась, раз за разом обгоняя на корпус окружающие иномарки. Я трясся на заднем сидении и размышлял о том, что же помогает водителю двигаться быстрее остальных. То ли опыт, отточенный годами езды по одному маршруту, то ли чисто профессиональная смесь спокойствия и наглости, которой не хватает простым автолюбителям - либо спокойным, либо наглым, но по раздельности. Часы показывали без четверти девять, и я с грустью понял, что к девяти не успеваю, и есть шанс остаться за бортом. Но вскоре маршрутка выбралась на шоссе и быстро понеслась вперед. Судя по рекламным щитам, со всех сторон наперебой предлагавшим щебень, кирпич и теплицы, мы уже были сильно за городом. Я не заметил, как задремал. А когда вдруг очнулся, маршрутка стояла на обочине, в салоне осталось пассажиров всего трое, и все они сейчас хмуро смотрели на меня.
- Госпиталь кто спрашивал? - требовательно повторил водитель.
- Мне, мне! - спохватился я, зачем-то по-школьному вскинув руку, и кинулся к выходу.
Маршрутка уехала, я огляделся: передо мной тянулся бетонный забор с воротами и проходной будкой, а за забором виднелось белое пятиэтажное здание. У проходной на стуле грелась на солнце бабулька в цветастом платке и с книжкой в руках. Ее можно было принять за простую пенсионерку, если б не красная повязка на рукаве.
- Доброе утро, - поздоровался я. - Не подскажете, госпиталь НИИ ЦКГ... ВГ... длинное такое слово...
Бабулька оглядела меня с ног до головы строгим взглядом.
- А вы к кому? - хмуро спросила она. - У нас режимная территория.
- Студент, - объяснил я, - Доброволец, на эксперимент. Я созванивался, мне сказали сегодня в девять...
- В лабораторию что ли? К Бурко? - догадалась старушка и, не дожидаясь ответа, затараторила: - Мимо главного крыльца справа обойдешь здание, сбоку за автобусом будет железная дверь, по лестнице на последний этаж, там увидишь.
Действительно, сбоку у здания желтел корпус автобуса, а сразу за ним оказалась железная дверь. Я нажал кнопку звонка, и вскоре кто-то невидимый щелкнул замком, разрешая мне войти. Я поднялся на последний этаж. Здесь было почти пусто: вдоль стен коридора тянулись банкетки, и на одной из них сидела девушка. На ней была короткая кожаная юбочка и ярко-розовые гольфы, поднявшиеся выше коленок, в верхней губе блестело металлическое колечко, а на голове были здоровенные наушники в вязаном чехле. В руке она держала смартфон, куда уходили провода наушников, и тихо копалась в нем - то ли сидела в интернете, то ли искала следующий трек. Она слегка покачивала ногой, из наушников плыло громкое ритмичное цыканье и тонуло в тишине коридора. На мое появление девушка никак не отреагировала.
- Добрый день, - поприветствовал я. - Тоже на эксперимент?
Мне пришлось повторить дважды, прежде, чем девушка вскинула глаза и сняла наушник с одного уха.
- Чо? - спросила она, а затем кивнула: - Угу. Сказали ждать тут. А ты уже был? Чего они тут дают-то?
Я помотал головой:
- Не знаю. Увидел объявление, позвонил, сказали приезжать.
Девушка рассеянно кивнула и отвернулась.
- Меня зовут Паша, - представился я, садясь рядом на банкетку. - Я из медицинского. Кафедра хирургии. У нас объявление висело.
- Чего говоришь? - повернулась девушка, снова сдвинув наушник.
- Говорю: как тебя зовут?
- Меня зовут Дженни, - ответила она.
- А по-настоящему?
Девушка с презрением пожала плечами.
- А нафига тебе? Ну, Лена. И что?
- Ничего, просто спросил... А ты тоже в медицинском учишься?
- В стоматологическом, - ответила она и снова надвинула наушники.
Я понимающе кивнул:
- И у вас тоже объявление висело?
- На, читай... - Дженни сунула руку в карман кофты и вынула смятый листок.
Это был в точности такой же листок, который я сфоткал мобильником на доске объявлений кафедры:
Вниманию студентов медвузов!
Лаборатории НИИ ЦКВГФСБСВП требуются добровольцы для эксперимента с психоактивным препаратом (измененные состояния сознания) оплата 3000 руб
Неожиданно открылась дверь, и в коридор выглянул седой бородач в белом халате. Он оглядел нас, затем посмотрел на часы и разочарованно спросил:
- Что, больше никого? Ну ладно, заходите...
Мы прошли в его кабинет. Больше всего он напоминал кабинет главврача: здесь стояла кушетка, напротив нее - монументальный стол, заваленный бумагами, а рядом столик с компьютером - судя по виду, очень древним. Бородач велел нам присесть на кушетку, а сам уселся за стол, нацепил очки и внимательно нас оглядел.
- Студенты? - спросил он и, не дожидаясь ответа, продолжил: - Значит, вкратце рассказываю: меня зовут Бурко Данила Ильич, доктор медицинских наук, заведующий кафедрой психофармакологии. Препарат, который мы с вами будем испытывать - препарат нового поколения. Не токсичен. На животных проверку прошел, разрешение на эксперимент с добровольцами есть. Если кому интересно, можно посмотреть... - Данила Ильич поднял со стола лист бумаги, помахал им в воздухе и положил обратно.
Дженни подняла на него взгляд:
- А эта штука типа ЛСД будет?
- Все, что надо, расскажу, не перебивайте! - строго одернул ее профессор. - Теперь по процедуре. Эксперимент займет три дня. Все это время придется пробыть в госпитале в экспериментальной палате. Все удобства есть. Если нужна справка для института - дадим. Будем измерять давление, пульс, энцефалограмму снимать. Ну и записывать все ваши ощущения. Вам, как будущим медикам, должно быть интересно. Деньги получите по окончании. Деньги не бог весть какие, но уж какие есть. - Профессор развел руками, а затем внимательно оглядел нас поверх очков: - Теперь еще такой момент: вы читали табличку на воротах - госпиталь военный, ФСБ России. Эксперименты тоже секретные. Поэтому вместе с заявлением об участии в эксперименте каждый подпишет бумагу о неразглашении. Такой порядок. И сразу предупреждаю: неразглашение - это значит неразглашение. Чтоб никаких там «Фейсбуков» и прочего. Потому что если выплывет, то и мне будут неприятности, и вам - ответственность. С этим понятно?
Мы кивнули.
- Теперь к вам, товарищи студенты, вопрос в лоб: кто-то из вас пробовал наркотики?
Дженни нагло вскинула руку.
- А травка считается? - спросил я аккуратно.
- Все понятно, - кивнул профессор. - Значит, сразу объясняю: то, что мы испытываем здесь - это не наркотик. Это продукт нанотехнологий, который мы разрабатываем двенадцать лет. Мы его называем психоактивным препаратом обратного действия, потому что психику испытуемого он не изменяет.
- Да ну-у-у-у... - протянула Дженни. - Я тогда пошла отсюда.
- А вы что хотели, девушка? - возмутился профессор.
- Поколбаситься, - честно ответила Дженни, глядя ему в глаза.
- Колбаситься, девушка, - строго сказал профессор, - будете в своих клубах. Вам что, деньги не нужны?
- Три тысячи? - усмехнулась Дженни. - Нет, спасибо. Я думала, у вас тут что-то интересное...
- Типа как Кен Кизи и Тимоти Лири, - поддержал я. - Добровольцы для экспериментов с ЛСД.
Профессор смерил нас таким презрительным взглядом, что я смутился и опустил глаза.
- Без пяти минут медики, - укоризненно сказал он. - Как вам не стыдно? Вы молодые, здоровые, чего вам не хватает в жизни? Вам нравится состояние неадекватности? Хотите выглядеть дебилами в глазах окружающих? Вам нравится беспричинный смех, тупость, безумство, галлюцинации, потеря самоконтроля?
- Да, - кивнула Дженни с вызовом.
- Извините, этим мы здесь не занимаемся, - строго сказал профессор. - Мы здесь занимаемся абсолютно противоположными вещами. Мы создаем ингибитор обратного действия - препарат, который поможет человеку сохранять здравый рассудок даже в искаженной реальности. Это важно для лечения многих психических расстройств. Но это не наркотик. Его принцип обратный.
- Что-то не пойму вас, - сказал я. - А в чем его принцип?
- Принцип я вам не имею права раскрывать по понятным причинам, - отрезал профессор. - Но еще раз подчеркну, что принцип обратный, чем у наркотика: если изменения реальности происходят, то происходят они не с пациентом, а с самой реальностью.
Дженни заинтересовалась.
- То есть, все-таки происходят? - спросила она. - Изменения реальности будут?
- Это нам с вами и предстоит выяснить, - внушительно ответил профессор. - Я скажу вам честно: на людях мы этот препарат еще не тестировали.
* * *
Палата, располагавшаяся рядом с кабинетом профессора, оказалась как в пионерлагере - десять кроватей в ряд. «Мы думали, больше студентов откликнется», - признался профессор. Он представил нам свою ассистентку - толстую медсестру Ксению. Она измерила нам давление, взяла анализ крови из пальца, а затем выдала новенькие полосатые пижамы и закрытые резиновые тапки, напоминавшие галоши. Нашу одежду забрали. Пижамы были как в кино у заключенных - штаны и куртка в широкую вертикальную полоску ярко-синего цвета. Дженни долго крутилась у зеркала над рукомойником палаты, пытаясь рассмотреть себя со всех сторон, но осталась недовольна. А по мне - так ей очень даже шло. Я сказал ей об этом, но по-моему она не поверила.
Нам велели ждать. Долгое время ничего не происходило, а затем пришел почему-то охранник. Он был маленького роста и тощий, но бронежилет делал его фигуру внушительной. На нем был черный костюм с нашивкой «ведомственная охрана», а на плече висел потертый автомат с коротким стволом. Охранник прошел в дальний угол и сел на крайнюю койку. Ксения принесла нам на подпись какие-то бумаги, а затем профессор торжественно вынес два одноразовых стаканчика, держа их рукой в резиновой перчатке, долил в каждый воды из крана и протянул нам.
Вода в стаканчике казалась абсолютно прозрачной, но мне почудилось, что в глубине что-то клубится едва заметными штрихами, как бывает, когда в кипятке растворяется сахар. Или показалось? Я понюхал стакан, но вода ничем не пахла. Мне стало не по себе, и вся затея показалась идиотской и опасной. Не так я себе это представлял... Ну в самом деле, зачем я в это ввязался? Тоже мне, Кен Кизи.
- Скажите, а это точно безопасно? - спросил я, понимая, что вопрос звучит глупо.
Дженни без вопросов опрокинула свой стакан в рот, затем внимательно его осмотрела, слизнула языком капельку, оставшуюся на стенке, и вернула профессору.
Настала моя очередь. Вода по вкусу оказалась совсем обычной.
- В принципе должно быть безопасно, - ответил профессор на мой вопрос. - Вы пока располагайтесь, отдыхайте. Я буду приходить каждый час навещать вас.
- А сколько нам теперь ждать? - спросила Дженни.
- Когда что-то почувствуете - обращайтесь к Ксении, - ответил профессор. - Или к Рустаму.
- Рустам - это кто? - спросил я.
- Это я, - подал голос охранник.
Он разлегся на дальней кровати с карандашом, а перед ним была развернута газета.
- Наушники мне можно вернуть? - спросила Дженни.
Профессор покачал головой:
- Это будет вас отвлекать, нам нужны чистые впечатления добровольцев. Внимательно прислушивайтесь к своим внутренним ощущениям и обо всем, что вам покажется необычным, сразу сообщайте. Договорились?
- Договорились, - произнесли мы с Дженни хором.
И профессор вышел из палаты, оставив дверь открытой.
Дженни сразу легла на кровать, закинула руки за голову и уставилась в потолок, изучая трещины. Медсестра Ксения зачем-то мыла в рукомойнике наши стаканчики. Некоторое время все молчали.
- Мне кажется, - вдруг произнесла Дженни, не сводя взгляда с потолка, - у меня в глазах красные вспышки.
Медсестра недоверчиво на нее покосилась.
- Нет, ну правда! - сказала Дженни. - Если в потолок долго смотреть.
Я лег на кушетку рядом, тоже закинул руки за голову и начал смотреть в потолок. Потолок был неровный и пыльный, с него свисали пылевые сосульки, какие можно заметить только при ярком солнечном свете. Осветительные трубки были приделаны неровными рядами, кое-где не хватало ламп. Еще на потолке был конусный датчик с проводом. А через всю комнату по потолку шла трещина, словно он собирался развалиться над головой, и все ждал момента. Я представил себе эту картину, и мне вдруг стало страшно. Я решил об этом сообщить.
- Что-то мне страшно, - сказал я.
- Чего вдруг? - отозвалась медсестра.
- Не знаю, - Я сделал глубокий вдох. - Беспричинно.
Медсестра задумчиво цыкнула зубом и ничего не ответила.
- Вы бы записали это в журнал что ли, - предложил я.
- Я запомню, - пообещала Ксения.
Я снова уставился в потолок и смотрел так долго, что мне начало казаться, будто он плавно движется на меня как большое одеяло. Я хотел об этом сообщить, но не успел.
- Вот! - крикнула вдруг Дженни. - Опять вспышка!
И на этот раз я понял, о чем она говорит.
- И у меня, и у меня! - закричал я. - Я тоже видел! Вот на том конусе, да?
- Точно! - откликнулась Дженни и радостно повернулась ко мне: - Ты правда видел, да?
Охранник Рустам звучно раскашлялся из своего угла, а затем произнес:
- Это датчик пожарный. Там сигнальный диод каждые десять секунд вспыхивает.
Мы замолчали. Мне снова показалось, что потолок начинает опускаться, но как-то говорить об этом уже не хотелось.