Комната
Френдесса из другой соцсети написала трогательную историю о том, как она все детство провела в коммуналке, потом правдами и неправдами заработала себе на отдельную квартиру и теперь никогда-никогда не хочет ни замуж ни детей - так хорошо ей в своей квартире одной, и такое счастье, когда туалет не занят и вообще - нет этого липкого круглосуточного присутствия.
И я задумалась о своих взаимоотношениях с пространством.
Мне, по сравнению с френдессой, повезло. Я родилась в довольно высокопоставленной советсткой провинциальной семье. Не номенклатура, но приближенная к ней творческая интеллигенция. С 2 лет у меня была своя комната в большом доме, а в садик меня возил папин водитель - то время было счастливым для всех нас. Конечно, мне доводилось входить в соприкосновение с посторонними - в том же садике, а потом в школе. Но я всегда знала, что после уроков я уж точно смогу убежать в свою комнату и в любую минуту закрыться там и делать, что хочу.
А в университет я уехала в другой город - и тут уж было общежитие. Общий душ, общий туалет, три человека в комнате. С первыми соседками мне повезло - они были, как и я, крайние индивидуалистки и чистоплюйки. Я избежала ужасов поочередной готовки обедов на всех, общих продуктовых запасов и уборки по графику. Питались мы отдельно, убирали в любую свободную минуту, как сумасшедшие, а на общих праздниках просто скидывались на что-то, как и в любой компании не живущих вместе приятелей. Наша комната однажды была признана дирекцией студгородка образцово-показательной, к нам даже приходила с вымпелом какая-то комиссия.
Когда я училась на третьем курсе, двечоки закончили университет и соседок поселили других. Это уже было совсем не то. Они вставали в 7 утра даже на выходных, редко ездили домой и повсюду ходили парой, на мой категорический отказ совместить запасы картошки обиделись. Я начала судорожно искать свободное пространство. Поначалу это была библиотека. Чудесный зал редкой книги, здание 18 века, рядом - собор и колокольня. Там хорошо было сидеть в ранние зимние сумерки, когда за каждым столиком зажигали лампы под классическим зеленым абажуром. Людей в зале не было почти никогда - и это было счастье.
А потом я начала работать и просиживать часами в библиотеке не было никакой возможности. Соседки сменились еще раз и эти последние были совсем ужасны: они могли, например, среди ночи включить радио(мое радио!), потому что среди дня, когда я на работе, успевали высыпаться, а ночами зубрили. Убирала в комнате уже только я одна. Надо было срочно что-то предпринять, и я начала заводить романы. Но вскоре пришлось прикрыть и эту лавочку: в домах моих кавалеров не было посторонних девиц с их зубрежкой, но там могли возникнуть, например, родители, или друзья, не считая того факта, что с кавалерами тоже надо было делить стол и постель - короче говоря, уединение не складывалось. Так у меня появились друзья. О, как много у меня было друзей - на пятом курсе я практически не ночевала дома, мне почти всегда было к кому поехать.
А дальше из общаги выселили и пришлось правдами и неправдами подселиться в общежитие трамвайно-троллейбусного депо (это история. достойная отдельного поста). Я прожила там ровно две недели - пролетарский быт уел настолько, что все наличые деньги были потрачены на съем однокомнатной квартиры у черта на рогах. И снова было счастье - хоть денег и не осталось совсем. Я сидела на балконе, включала музыку среди ночи, делала гимнастику посреди комнаты - и все это совершенно одна.
Несколько лет довелось пожить опять с родителями - и это, по сравнению с общежитием, тоже оказался праздник. Потом был еще один город, и еще одна съемная квартира, вернее - комната, но тут опять повезло и с хозяевами, и с соседкой. Было достаточно хорошо - настолько, что я вспоминаю эти годы с удовольствием и без содрогания.
А сейчас у меня своя семья. Мы арендуем довольно маленькую квартиру, но в центре. И у меня идеальный Мужчина - наши рабочие графики не совпадают совершенно. Он спит, когда я ухожу, а вечерами я тут совершенно одна и могу хоть колесом ходить, хоть петь арию Ленского. Я привыкла и разбаловалась, настолько разбаловалась, что когда пришла сегодня на йогу и увидела несметное количество голых женщин в раздевалке, просто развернулась и ушла. Так мне хорошо в моей квартирке одной, так вдруг сюда захотелось.
И друзей у меня, кстати, почти не осталось, а те, что остались, крайне ненавязчивы и возникают не чаще, чем раз в месяц и на какой-то нейтральной территории. И в этих немногих не было бы никакой надобности, если бы не привычка время от времени почесать языком.
И я задумалась о своих взаимоотношениях с пространством.
Мне, по сравнению с френдессой, повезло. Я родилась в довольно высокопоставленной советсткой провинциальной семье. Не номенклатура, но приближенная к ней творческая интеллигенция. С 2 лет у меня была своя комната в большом доме, а в садик меня возил папин водитель - то время было счастливым для всех нас. Конечно, мне доводилось входить в соприкосновение с посторонними - в том же садике, а потом в школе. Но я всегда знала, что после уроков я уж точно смогу убежать в свою комнату и в любую минуту закрыться там и делать, что хочу.
А в университет я уехала в другой город - и тут уж было общежитие. Общий душ, общий туалет, три человека в комнате. С первыми соседками мне повезло - они были, как и я, крайние индивидуалистки и чистоплюйки. Я избежала ужасов поочередной готовки обедов на всех, общих продуктовых запасов и уборки по графику. Питались мы отдельно, убирали в любую свободную минуту, как сумасшедшие, а на общих праздниках просто скидывались на что-то, как и в любой компании не живущих вместе приятелей. Наша комната однажды была признана дирекцией студгородка образцово-показательной, к нам даже приходила с вымпелом какая-то комиссия.
Когда я училась на третьем курсе, двечоки закончили университет и соседок поселили других. Это уже было совсем не то. Они вставали в 7 утра даже на выходных, редко ездили домой и повсюду ходили парой, на мой категорический отказ совместить запасы картошки обиделись. Я начала судорожно искать свободное пространство. Поначалу это была библиотека. Чудесный зал редкой книги, здание 18 века, рядом - собор и колокольня. Там хорошо было сидеть в ранние зимние сумерки, когда за каждым столиком зажигали лампы под классическим зеленым абажуром. Людей в зале не было почти никогда - и это было счастье.
А потом я начала работать и просиживать часами в библиотеке не было никакой возможности. Соседки сменились еще раз и эти последние были совсем ужасны: они могли, например, среди ночи включить радио(мое радио!), потому что среди дня, когда я на работе, успевали высыпаться, а ночами зубрили. Убирала в комнате уже только я одна. Надо было срочно что-то предпринять, и я начала заводить романы. Но вскоре пришлось прикрыть и эту лавочку: в домах моих кавалеров не было посторонних девиц с их зубрежкой, но там могли возникнуть, например, родители, или друзья, не считая того факта, что с кавалерами тоже надо было делить стол и постель - короче говоря, уединение не складывалось. Так у меня появились друзья. О, как много у меня было друзей - на пятом курсе я практически не ночевала дома, мне почти всегда было к кому поехать.
А дальше из общаги выселили и пришлось правдами и неправдами подселиться в общежитие трамвайно-троллейбусного депо (это история. достойная отдельного поста). Я прожила там ровно две недели - пролетарский быт уел настолько, что все наличые деньги были потрачены на съем однокомнатной квартиры у черта на рогах. И снова было счастье - хоть денег и не осталось совсем. Я сидела на балконе, включала музыку среди ночи, делала гимнастику посреди комнаты - и все это совершенно одна.
Несколько лет довелось пожить опять с родителями - и это, по сравнению с общежитием, тоже оказался праздник. Потом был еще один город, и еще одна съемная квартира, вернее - комната, но тут опять повезло и с хозяевами, и с соседкой. Было достаточно хорошо - настолько, что я вспоминаю эти годы с удовольствием и без содрогания.
А сейчас у меня своя семья. Мы арендуем довольно маленькую квартиру, но в центре. И у меня идеальный Мужчина - наши рабочие графики не совпадают совершенно. Он спит, когда я ухожу, а вечерами я тут совершенно одна и могу хоть колесом ходить, хоть петь арию Ленского. Я привыкла и разбаловалась, настолько разбаловалась, что когда пришла сегодня на йогу и увидела несметное количество голых женщин в раздевалке, просто развернулась и ушла. Так мне хорошо в моей квартирке одной, так вдруг сюда захотелось.
И друзей у меня, кстати, почти не осталось, а те, что остались, крайне ненавязчивы и возникают не чаще, чем раз в месяц и на какой-то нейтральной территории. И в этих немногих не было бы никакой надобности, если бы не привычка время от времени почесать языком.