Марта Кетро "Улыбайся всегда, любовь моя"
кажется, уже из названия заметно, что книжка - сопливый роман для женщин. на обложке написано: "самая искренняя и нежна из легенд руссктого Интернета" . кому как, но по-моему, это просто сопливый роман. слишком лёгкий, слишком нежный. но эту книгу интеренсо читать. я осилила ее за неделю - это, наверно, рекорд для меня! =)
Я не знаю, почему эта книга не попалась мне месяц назад, когда я искала себя в каждой строчке, в каждом звуке, в каждой ноте, в каждой жизни... наверно потому что, найди я ее в то время - я бы сдохла от тоски и жалости к себе-любимой. ведь там по крайней мере треть книги - про меня месячной давности. только с еще более усиленной долей самокопательства, самоистязания и самобичевания.
"Моя любовь во мне, она никуда не исчезает, меняются только объекты. Не нужно к ним привязывать чувство, которое генерирую я сама. Они - всего лишь повод. Есть только я и божественная любовь. А мужчина всего лишь стоит против света, и мне только кажется, что сияние от него. Теперь его нет, а любовь все равно осталась, любовь - она вообще, она ни о ком».
Очень позитивно, я считаю. Задыхаюсь каждый раз на словах «его нет», но это постепенно пройдет. Так, быстро в лотос и продолжаем.
«Его присутствие не имеет особого значения, есть только я и моя любовь. Значит, ничего не изменилось. Личность моя не разрушена, жизнь продолжается».
На самом деле я пытаюсь собрать обрывки себя - так сплела наши жизни, что от моей одни ошметки остались, когда он изъял свою. Где мои интересы, мои амбиции, мои желания? Где Я? Никаких признаков, разве что ноги сейчас затекли у МЕНЯ.
«В моей жизни будут разные мужчины, и каждый из них вызовет новые оттенки любви, словно у цветка раскроется еще один лепесток, а когда уйдет, это новое останется со мной навсегда, и я стану ярче, восприимчивее, сильнее».
О да, к шестидесяти годам я буду неотразимо многогранна. Если кто-нибудь захочет на это смотреть.
«Спасибо, милый, за то, что ты был со мной. А сейчас я иду дальше».
Спасибо, милый, за то, что ты был со мной. А сейчас ты с этой своей девушкой, а я тут сижу одна в идиотской позе и пытаюсь найти у себя внутри что-нибудь живое, не имеющее к тебе отношения. В пустоте моего сердца должен, просто обязан зародиться какой-нибудь шарик, искра, точка опоры. Любая мелочь, за которую я попробую уцепиться"
Он сказал, что не оставит меня в покое, будет звонить, писать, искать встреч, потому что хочет со мной работать. «Твои письма - это интуитивные тексты, мне такие как раз нужны. Ты удивительный человек, мне нужна твоя точность и острота восприятия, твои эмоции. Мы будем работать в команде и воплощать мои идеи. И ничего еще не кончилось, нам обязательно нужно встретиться…»
Встретились, держась за руки, дошли до метро - в молчании. У турникетов легко поцеловались, невинно и слепо огладили друг друга через одежду - для узнавания, для запоминания. Каждый наскоро пробежал руками по чужому телу, проверяя: цело, в порядке, все ли на месте? В принципе на месте все, кроме любви. Ничего значительного не прозвучало и не произошло за короткое время до поезда. Только быстрый обмен нежностью, гарантированной предыдущими отношениями. Наши ладони, имеющие опыт друг друга, не могут не излучать тепло. Такая простенькая ловушка: всегда знаешь, куда пойти, чтобы тебя вспомнили, приласкали и предоставили обязательный минимум общности. Всякий одиночка попадается на эту возможность - быстро, недорого, наверняка. На такой гуманитарной помощи можно протянуть полжизни. К счастью, я слишком хорошо помню, как это было по-настоящему. Я лучше потрачу еще немного сил, чтобы начать все сначала - с кем-нибудь другим.
иногда так остро вдруг понимаешь, что вне зависимости от времен и масштаба личности чувства не изменяются - любовь, разочарование, отчаяние. Мы сплевываем ту же горечь, что сводила рот людям три века назад, и та же нежность расплавляет кости и растворяет мысли нынешней девочке, как и какой-нибудь восьмисотлетней давности даме, влюбленной в менестреля. Трубадура. Трувера. Миннезингера, наконец.
Я закрываю лицо руками и опускаюсь на пол («как срезанный цветок», отмечает моя ироническая составляющая - та, которая наблюдает, формулирует). Внезапно. Только что все было вполне сносно, но вот сейчас я увидела эту спину и плечи… Собственно, спину и плечи я увидела вчера - мне принесли фотографии - старые случайные кадры, сделанные без любви, где в фокусе кто-то другой, и на них он - в движении, чуть размытый, склоняется и улыбается.
Вот и все. И я проплакала всю ночь (опять внутри хихикает наблюдатель). Это технически довольно сложно - плакать, когда в постели ты не одна. Допустим, я умею делать это беззвучно, не первый раз, но быстро закладывает нос и нужно высморкаться, а это все, палево. Как всегда, высочайший романтизм ситуации разбивается о прозу жизни: просто сопли девать некуда.
Можно пойти в ванную и включить воду, но я уже наплакала приличную лужу, подушка промокла, а у нынешнего любовника привычка такая - во сне переползать на мое место, когда я встаю. Потому что мое тепло, мой запах остается, и можно контролировать ситуацию: я, когда приду, разбужу его, сгоняя, и он посмотрит на мобильник, чтобы узнать время, а утром скажет: «Девочка опять не спала».
Так вот, он же не дурак совсем, свяжет три факта: мокрая подушка - мое внезапное вечернее раздражение - фотографии.
Поэтому я лежу на боку, дышу ртом и запоминаю передвижение слезы, которая почти невесома, но путь ее обозначен прохладным следом. Вот вытекает из правого глаза, ползет по щеке, перебирается на крыло носа, а потом, неожиданно набрав скорость, скатывается на кончик носа и, помедлив, срывается вниз. Мне кажется, что я слышу тихое решительное «кап» - она ударяется о подушку.
В конце концов я беззвучно и яростно вытираю нос простыней и как-то засыпаю.
Утром мы ссоримся. Я надеюсь, просто потому, что оба не выспались.
Но еще несколько дней я буду вспоминать, как он, улыбаясь, склоняется. Я помню, как это выглядит, когда он подходит сзади. Поднимаешь голову, а он нависает сверху, улыбается и смотрит невозможно ласково - ничего не обещая, укутывает тебя собой, и ты беспомощно следишь, как внутри сначала все заполняет нежность, а потом снизу прорастает огненный стебель. Единственное, что может сделать женщина в такой ситуации, - это откинуться на его плечо, чуть повернув голову, вдохнуть запах и закрыть глаза.
А когда он один и ты смотришь со стороны, то все иначе. Спина согнута, но не так некрасиво и жалко, как у меня, когда сутулюсь. Так только очень сильные мужчины могут - опускать широкие тяжелые плечи неожиданно беззащитно, ронять большие ладони, и в этом движении столько печали и одиночества, что даже сейчас я закрываю лицо руками и опускаюсь на пол - как срезанный цветок.
Вообще-то, в этой книге было столько всяких цитат, которые хотелось выделить, что казалось, придется пол книжки переписывать.. а сейчас вот смотрю - и ничего не трогает. ничего найти не могу.
Я не знаю, почему эта книга не попалась мне месяц назад, когда я искала себя в каждой строчке, в каждом звуке, в каждой ноте, в каждой жизни... наверно потому что, найди я ее в то время - я бы сдохла от тоски и жалости к себе-любимой. ведь там по крайней мере треть книги - про меня месячной давности. только с еще более усиленной долей самокопательства, самоистязания и самобичевания.
"Моя любовь во мне, она никуда не исчезает, меняются только объекты. Не нужно к ним привязывать чувство, которое генерирую я сама. Они - всего лишь повод. Есть только я и божественная любовь. А мужчина всего лишь стоит против света, и мне только кажется, что сияние от него. Теперь его нет, а любовь все равно осталась, любовь - она вообще, она ни о ком».
Очень позитивно, я считаю. Задыхаюсь каждый раз на словах «его нет», но это постепенно пройдет. Так, быстро в лотос и продолжаем.
«Его присутствие не имеет особого значения, есть только я и моя любовь. Значит, ничего не изменилось. Личность моя не разрушена, жизнь продолжается».
На самом деле я пытаюсь собрать обрывки себя - так сплела наши жизни, что от моей одни ошметки остались, когда он изъял свою. Где мои интересы, мои амбиции, мои желания? Где Я? Никаких признаков, разве что ноги сейчас затекли у МЕНЯ.
«В моей жизни будут разные мужчины, и каждый из них вызовет новые оттенки любви, словно у цветка раскроется еще один лепесток, а когда уйдет, это новое останется со мной навсегда, и я стану ярче, восприимчивее, сильнее».
О да, к шестидесяти годам я буду неотразимо многогранна. Если кто-нибудь захочет на это смотреть.
«Спасибо, милый, за то, что ты был со мной. А сейчас я иду дальше».
Спасибо, милый, за то, что ты был со мной. А сейчас ты с этой своей девушкой, а я тут сижу одна в идиотской позе и пытаюсь найти у себя внутри что-нибудь живое, не имеющее к тебе отношения. В пустоте моего сердца должен, просто обязан зародиться какой-нибудь шарик, искра, точка опоры. Любая мелочь, за которую я попробую уцепиться"
Он сказал, что не оставит меня в покое, будет звонить, писать, искать встреч, потому что хочет со мной работать. «Твои письма - это интуитивные тексты, мне такие как раз нужны. Ты удивительный человек, мне нужна твоя точность и острота восприятия, твои эмоции. Мы будем работать в команде и воплощать мои идеи. И ничего еще не кончилось, нам обязательно нужно встретиться…»
Встретились, держась за руки, дошли до метро - в молчании. У турникетов легко поцеловались, невинно и слепо огладили друг друга через одежду - для узнавания, для запоминания. Каждый наскоро пробежал руками по чужому телу, проверяя: цело, в порядке, все ли на месте? В принципе на месте все, кроме любви. Ничего значительного не прозвучало и не произошло за короткое время до поезда. Только быстрый обмен нежностью, гарантированной предыдущими отношениями. Наши ладони, имеющие опыт друг друга, не могут не излучать тепло. Такая простенькая ловушка: всегда знаешь, куда пойти, чтобы тебя вспомнили, приласкали и предоставили обязательный минимум общности. Всякий одиночка попадается на эту возможность - быстро, недорого, наверняка. На такой гуманитарной помощи можно протянуть полжизни. К счастью, я слишком хорошо помню, как это было по-настоящему. Я лучше потрачу еще немного сил, чтобы начать все сначала - с кем-нибудь другим.
иногда так остро вдруг понимаешь, что вне зависимости от времен и масштаба личности чувства не изменяются - любовь, разочарование, отчаяние. Мы сплевываем ту же горечь, что сводила рот людям три века назад, и та же нежность расплавляет кости и растворяет мысли нынешней девочке, как и какой-нибудь восьмисотлетней давности даме, влюбленной в менестреля. Трубадура. Трувера. Миннезингера, наконец.
Я закрываю лицо руками и опускаюсь на пол («как срезанный цветок», отмечает моя ироническая составляющая - та, которая наблюдает, формулирует). Внезапно. Только что все было вполне сносно, но вот сейчас я увидела эту спину и плечи… Собственно, спину и плечи я увидела вчера - мне принесли фотографии - старые случайные кадры, сделанные без любви, где в фокусе кто-то другой, и на них он - в движении, чуть размытый, склоняется и улыбается.
Вот и все. И я проплакала всю ночь (опять внутри хихикает наблюдатель). Это технически довольно сложно - плакать, когда в постели ты не одна. Допустим, я умею делать это беззвучно, не первый раз, но быстро закладывает нос и нужно высморкаться, а это все, палево. Как всегда, высочайший романтизм ситуации разбивается о прозу жизни: просто сопли девать некуда.
Можно пойти в ванную и включить воду, но я уже наплакала приличную лужу, подушка промокла, а у нынешнего любовника привычка такая - во сне переползать на мое место, когда я встаю. Потому что мое тепло, мой запах остается, и можно контролировать ситуацию: я, когда приду, разбужу его, сгоняя, и он посмотрит на мобильник, чтобы узнать время, а утром скажет: «Девочка опять не спала».
Так вот, он же не дурак совсем, свяжет три факта: мокрая подушка - мое внезапное вечернее раздражение - фотографии.
Поэтому я лежу на боку, дышу ртом и запоминаю передвижение слезы, которая почти невесома, но путь ее обозначен прохладным следом. Вот вытекает из правого глаза, ползет по щеке, перебирается на крыло носа, а потом, неожиданно набрав скорость, скатывается на кончик носа и, помедлив, срывается вниз. Мне кажется, что я слышу тихое решительное «кап» - она ударяется о подушку.
В конце концов я беззвучно и яростно вытираю нос простыней и как-то засыпаю.
Утром мы ссоримся. Я надеюсь, просто потому, что оба не выспались.
Но еще несколько дней я буду вспоминать, как он, улыбаясь, склоняется. Я помню, как это выглядит, когда он подходит сзади. Поднимаешь голову, а он нависает сверху, улыбается и смотрит невозможно ласково - ничего не обещая, укутывает тебя собой, и ты беспомощно следишь, как внутри сначала все заполняет нежность, а потом снизу прорастает огненный стебель. Единственное, что может сделать женщина в такой ситуации, - это откинуться на его плечо, чуть повернув голову, вдохнуть запах и закрыть глаза.
А когда он один и ты смотришь со стороны, то все иначе. Спина согнута, но не так некрасиво и жалко, как у меня, когда сутулюсь. Так только очень сильные мужчины могут - опускать широкие тяжелые плечи неожиданно беззащитно, ронять большие ладони, и в этом движении столько печали и одиночества, что даже сейчас я закрываю лицо руками и опускаюсь на пол - как срезанный цветок.
Вообще-то, в этой книге было столько всяких цитат, которые хотелось выделить, что казалось, придется пол книжки переписывать.. а сейчас вот смотрю - и ничего не трогает. ничего найти не могу.