(no subject)
Семь месяцев, украденных у вечности. Когда я думаю об этом времени, мне даже в голову не приходит вопрос "Зачем?" Стойка лоб в лоб, когда каждый дышал дыханием друг друга, была наполнена таким пронзительным светом, что было больно жить. Все это время солнце меняло свои сезоны - весна-лето-осень-зима, но оно никогда не заходило за горизонт. Мне казалось, что я то живу на экваторе, где лето никогда не кончается, то на Севере с его полярным днем. Это был день, солнце, счастье. Даже наши безысходные слезы были наполнены сиянием и теплом. Могу ли я после этого кому-то советовать никогда не делать так, как я? Ну нет, если бы мне предложили сделать это снова (ах, если бы!), я бы без раздумий снова вернула тот день и те два поцелуя, ошеломившие мою, казалось, еще детскую душу. Ибо не только они, но и то, что последовало за ними, а также боль расставания - все это имело глубинный смысл, который будет наполнять мою жизнь еще очень долго. Он, как радиоактивный двигатель, теперь встроен в мой организм и будет мчать меня в жизнь.
Было во всем этом одно большое неправильное НО, которое росло медленно и неотвратимо, как ночь. С приближением заката я, как Золушка, должна была сбежать, чтобы принц не увидел моего рваного платья, ошметков сердца, личину ревности, тоски и безысходности, которую не он должен был срывать. Я не хотела для него этой ужасной роли. Можно ли сказать, что я лишила его Горя, оставив только Радость? Да, хотя и хлебнул, но я слишком любила, чтобы навешивать на него еще и эту тяжесть. В конечном итоге, все это не имело никакого смысла, у нас было лишь настоящее. Мы оба знали, что будущее у каждого будет свое.
Иногда ближе к ночи на меня нападает мечтательность и я, позволив себе расслабиться, ведь все равно спать, мечтаю, как он пишет: "Привет. Увидимся?" Собственно, это самый сладкий момент в грезе. Такой же томящий, как если бы я просто ворвалась к нему, или он ко мне и, глядя в глаза, мы врезались бы друг в друга. Все, что мне нужно, просто его лицо, терзающее мое щетиной, руки кольцом и вся любовь этого мира, которая была в его дыхании и глазах. Господи, какие у него глаза - строгие, хмурые, добрые, любящие, лучистые - в зависимости от настроения. Я благодарна Богу за то, что узнала - как это - когда ты любишь и когда тебя любят, и все это взаимно и одновременно. Знать, чувствовать сердцем и кожей, что он любит - какое это было счастье. В этой мечте, как колыбели, я тихо засыпаю и сплю младенческим сном. Утро не приносит похмелья, потому что моя любовь со мной, и его - как воспоминание - тоже. Все, что нужно, это не ждать, а жить дальше, жить хорошо и счастливо, плодотворно, со смыслом - а иначе, зечем тогда все это было? Я стараюсь.
Было во всем этом одно большое неправильное НО, которое росло медленно и неотвратимо, как ночь. С приближением заката я, как Золушка, должна была сбежать, чтобы принц не увидел моего рваного платья, ошметков сердца, личину ревности, тоски и безысходности, которую не он должен был срывать. Я не хотела для него этой ужасной роли. Можно ли сказать, что я лишила его Горя, оставив только Радость? Да, хотя и хлебнул, но я слишком любила, чтобы навешивать на него еще и эту тяжесть. В конечном итоге, все это не имело никакого смысла, у нас было лишь настоящее. Мы оба знали, что будущее у каждого будет свое.
Иногда ближе к ночи на меня нападает мечтательность и я, позволив себе расслабиться, ведь все равно спать, мечтаю, как он пишет: "Привет. Увидимся?" Собственно, это самый сладкий момент в грезе. Такой же томящий, как если бы я просто ворвалась к нему, или он ко мне и, глядя в глаза, мы врезались бы друг в друга. Все, что мне нужно, просто его лицо, терзающее мое щетиной, руки кольцом и вся любовь этого мира, которая была в его дыхании и глазах. Господи, какие у него глаза - строгие, хмурые, добрые, любящие, лучистые - в зависимости от настроения. Я благодарна Богу за то, что узнала - как это - когда ты любишь и когда тебя любят, и все это взаимно и одновременно. Знать, чувствовать сердцем и кожей, что он любит - какое это было счастье. В этой мечте, как колыбели, я тихо засыпаю и сплю младенческим сном. Утро не приносит похмелья, потому что моя любовь со мной, и его - как воспоминание - тоже. Все, что нужно, это не ждать, а жить дальше, жить хорошо и счастливо, плодотворно, со смыслом - а иначе, зечем тогда все это было? Я стараюсь.