36 минут
В тот далекий летний вечер жители города Л. как обычно возвращались со своих служб, чтобы встретиться со своими домочадцами за общим столом, опрокинуть стаканчик текилы и поболтать о том, о сем. Мамочки забирали детей от толстых нянек, чтобы выдать им очередную порцию любви и шлепков, накормить кукурузными лепешками и отпустить во двор к соседским детишкам. Отцы семейств гордо восседали на уличных скамьях в ожидании позднего ужина и вяло переругивались с соседями через дорогу.
На улице стояла невыносимая духота, от которой ждали только дождя и ветра. Никто не знал, когда это случится, но молили всех богов о том, чтобы однажды на их скорбную землю снизошла большая вода. Но этот вечер обещал быть особенным. Воздух был непроходим, сквозь него приходилось пробираться, как через сухое кукурузное поле. Дышать было тяжело, горло поминутно пересыхало, отчего часть мужчин лежали мертвецки пьяными.
Сначала по центральной улице прокатился маленький кустик перекати-поле. Быстро подпрыгивая на ухабах, он пронесся сквозь город, как полевая мышь, лишь насмешив дворовых мальчишек. За ним подул слабый ветерок, который не нес ни облегчения, ни прохлады - лишь досада опалила щеки людей. Ветер становился все ощутимее, и горячий воздух стал накатывать порывистыми волнами.
Предчувствуя торнадо, но еще не веря себе, первыми засуетились женщины. Лениво зазывая детей домой, они походя срывали с веревок пересохшее белье и им же загоняли тех, кто упрямился. Но тут случилось то, чего местные, даже самые старые жители, не могли видеть за свои 90-100 лет…
В несколько минут над городом собралось огромное черное небо, сгущая в себе облака всех цветов радуги. Кое-где их начали прорезать ножи молний и в этот момент огромная, похожая на поваленное дерево молния, пронзила небо от начала и до конца. Раздался оглушительный гром, от которого весь город наполнился гулом, стоном и криками. Скотина стала биться в загонах и высаживать стены заборов. Те, кого не успели пригнать хозяева, метались вдоль незнакомых дворов, врезались лбами в деревья, сталкивались со степными собаками. Маленькие дети истошно орали, несмотря на неутешительные приговоры испуганных матерей.
Ветер из горячего стал обжигающим и своими первыми порывами снес хижину старого Хосе. Оцепеневшие люди смотрели, как легко слетает дряхлая крыша и проваливается внутрь стена. Никто не мог слышать короткого крика хозяина, которого мгновенно зашибло балкой. Его дом разнесло в щепки, а тело самого Хосе с каждой секундой все больше смешивалось с дорожной пылью, летевшими бревнами и тряпьем.
На город надвигался ураган невиданной силы, от которого нельзя было ждать спасения. С востока надвигалась черная стена из ветра, вырванных деревьев и ревущей скотины. На дом Абилио упал огромный дуб, проломив крышу. Он с женой и пятью детьми хотел было укрыться в подполе, но не успел - маленькую Лулу вырвало из рук матери и разбило об электрический столб. Мать не успела добежать до нее - ее сшибло летящим навстречу пикапом. Абилио лишь успел схватить двоих детей за руки и лечь на них. Сверху их накрыло слетавшей с соседнего дома крышей.
Уже никому ни до чего не было дела: все мчались прочь от ветра, нагоняемые деревьями, машинами, бревнами. Огромные глыбы ветра и пыли сметали на своем пути все живое, когда-то крепко стоявшее, но теперь вырываемое, словно жалкий сорняк. Гром гремел не переставая, сверкали молнии, готовясь обрушить на землю новую беду.
Но это был не дождь. Первым же ледяным камнем убило женщину. За ним градины стали падать один за другим, словно торопясь добить то, что еще летело живым. Ледяной град, величиной с бычью голову, колотил, как команда гробовщиков. Город в пять минут превратился в каменное кладбище.
Так же быстро, как начался, ветер стал стихать. И тут стали слышны крики и стоны тех, кто остался погребенным, покалеченным под грудой камней, дерева и железа. Люди лежали без рук и ног. Бились в судорогах безголовые тела. Окровавленные и обезумевшие дети плакали, кто-то неловко сидел навеки онемевший. Но их было очень мало и слишком много, чтобы хоть кто-то мог их спасти.
Город Л. был уничтожен за 36 минут.
На улице стояла невыносимая духота, от которой ждали только дождя и ветра. Никто не знал, когда это случится, но молили всех богов о том, чтобы однажды на их скорбную землю снизошла большая вода. Но этот вечер обещал быть особенным. Воздух был непроходим, сквозь него приходилось пробираться, как через сухое кукурузное поле. Дышать было тяжело, горло поминутно пересыхало, отчего часть мужчин лежали мертвецки пьяными.
Сначала по центральной улице прокатился маленький кустик перекати-поле. Быстро подпрыгивая на ухабах, он пронесся сквозь город, как полевая мышь, лишь насмешив дворовых мальчишек. За ним подул слабый ветерок, который не нес ни облегчения, ни прохлады - лишь досада опалила щеки людей. Ветер становился все ощутимее, и горячий воздух стал накатывать порывистыми волнами.
Предчувствуя торнадо, но еще не веря себе, первыми засуетились женщины. Лениво зазывая детей домой, они походя срывали с веревок пересохшее белье и им же загоняли тех, кто упрямился. Но тут случилось то, чего местные, даже самые старые жители, не могли видеть за свои 90-100 лет…
В несколько минут над городом собралось огромное черное небо, сгущая в себе облака всех цветов радуги. Кое-где их начали прорезать ножи молний и в этот момент огромная, похожая на поваленное дерево молния, пронзила небо от начала и до конца. Раздался оглушительный гром, от которого весь город наполнился гулом, стоном и криками. Скотина стала биться в загонах и высаживать стены заборов. Те, кого не успели пригнать хозяева, метались вдоль незнакомых дворов, врезались лбами в деревья, сталкивались со степными собаками. Маленькие дети истошно орали, несмотря на неутешительные приговоры испуганных матерей.
Ветер из горячего стал обжигающим и своими первыми порывами снес хижину старого Хосе. Оцепеневшие люди смотрели, как легко слетает дряхлая крыша и проваливается внутрь стена. Никто не мог слышать короткого крика хозяина, которого мгновенно зашибло балкой. Его дом разнесло в щепки, а тело самого Хосе с каждой секундой все больше смешивалось с дорожной пылью, летевшими бревнами и тряпьем.
На город надвигался ураган невиданной силы, от которого нельзя было ждать спасения. С востока надвигалась черная стена из ветра, вырванных деревьев и ревущей скотины. На дом Абилио упал огромный дуб, проломив крышу. Он с женой и пятью детьми хотел было укрыться в подполе, но не успел - маленькую Лулу вырвало из рук матери и разбило об электрический столб. Мать не успела добежать до нее - ее сшибло летящим навстречу пикапом. Абилио лишь успел схватить двоих детей за руки и лечь на них. Сверху их накрыло слетавшей с соседнего дома крышей.
Уже никому ни до чего не было дела: все мчались прочь от ветра, нагоняемые деревьями, машинами, бревнами. Огромные глыбы ветра и пыли сметали на своем пути все живое, когда-то крепко стоявшее, но теперь вырываемое, словно жалкий сорняк. Гром гремел не переставая, сверкали молнии, готовясь обрушить на землю новую беду.
Но это был не дождь. Первым же ледяным камнем убило женщину. За ним градины стали падать один за другим, словно торопясь добить то, что еще летело живым. Ледяной град, величиной с бычью голову, колотил, как команда гробовщиков. Город в пять минут превратился в каменное кладбище.
Так же быстро, как начался, ветер стал стихать. И тут стали слышны крики и стоны тех, кто остался погребенным, покалеченным под грудой камней, дерева и железа. Люди лежали без рук и ног. Бились в судорогах безголовые тела. Окровавленные и обезумевшие дети плакали, кто-то неловко сидел навеки онемевший. Но их было очень мало и слишком много, чтобы хоть кто-то мог их спасти.
Город Л. был уничтожен за 36 минут.