Преступление и наказание (постановка вопроса)
Все читали этот роман, но основную мысль всё же напомню: наказание начинается вместе с преступлением, и одно без другого невозможно. Поэтому наказание по форме закона служит для преступника благом, избавляя его от неотступно преследующего его "неформального" наказания. Похоже на шаманские манипуляции дикарей: хвороба отождествляется с внешним предметом (наказание - с приговором суда), предмет уничтожается (приговор исполняется), и хвороба зачастую на самом деле проходит. Например, наказание отождествили с десятью годами заточения в остроге, десять лет отстрадал - и свободен. Всё - наказание, а вместе с ним и преступление для тебя закончились. Попробуешь избежать наказания - страдать всё равно будешь и можешь до конца жизни страдать и саму жизнь кончить в муках.
Это я вот сейчас пишу и тоже сомневаюсь, а когда Достоевского читал и несколько раз перечитывал - даже не сомневался, уж так убедительно пишет. Ну, потому он и Достоевский. Искусство извлекает из действительности её сущность (Белинский). Почему сомневаюсь - понятно: Достоевский жил давно, задолго до моего рождения, зато шедевры моего времени с самого детства показывали мне с экрана совсем другое: хорошие легко убивают плохих, присваивают миллионы и живут в своё удовольствие. И, само собой, Сонечки Мармеладовы любят их совсем не за их душевные муки. Фабрика грёз против Достоевского, и однако прав - классик. В принципе, я бы мог через механизм суггестии объяснить, но не хочу - мне здесь самому художественная истина приятнее. А то всё наука, да наука... ;)
Но это - только первый аргумент. Впрочем, второй - тоже не мой. Тоже авторства какого-то "контрреволюционера", вроде Достоевского, но не его, потому что этот "контрреволюционер" - точно знаю - из английской революции 17 в. Не помню только, как звали, а гуглить не получается, потому что цитату тоже не дословно помню. Но помню общий смысл: каким бы большим ни было число соучастников, преступление не перестаёт быть преступлением. Тут, на первый взгляд, и доказывать нечего - простая арифметика, но на самом деле не так просто. Например, если задать вопрос: а может всё общество сразу (исключая, понятно, несознательных детей и т.д.) совершить преступление? Хотя бы чисто теоретически?..
Теперь вы понимаете, к чему я клоню? Нет ещё? Ну, скажу потом. А сейчас поясню про преступление вот ещё что. В принципе уже должно было быть понятно, что здесь преступление, как и наказание, берётся не в юридическом смысле. Не так, что приняли, к примеру, закон, запрещающий оскорбление высших должностных лиц, и я теперь стану страдать от того, что называю их всех конченными мудаками. Нет, конечно. И наоборот, предательство, к примеру, законом не запрещено, если только это не предательство государственных интересов, но предатель страдает посильнее многих и вынужден постоянно оправдываться - хотя бы в мыслях перед самим собой. (Почему супруги так часто признаются друг другу в измене, кто их за язык тянет?) Поэтому на поставленный выше вопрос мы не можем ответить: "У каждого преступления есть имя и фамилия, и стало быть всё общество разом совершить преступление не может". Разумеется, имена и фамилии в таком преступлении могут быть замешаны в разной степени: кто-то зачинщик, кто-то простой исполнитель, кто-то пассивный соучастник (преступное бездействие), но это самой возможности его не отменяет.
Существеннее будет ответить вопросом на вопрос (хотя это и считается дурным тоном, но будем считать встречный вопрос уточняющим): "А против кого может всё общество разом совершить преступление?". Ответ должен быть очевиден: против самого себя. Теперь вопрос становится предельно простым: может ли всё общество осознанно и по своей воле совершить опасное для себя деяние? Я вот считаю, что может. Причем преступление может быть как неформальным, так и вполне формальным, т.е. записанным в законе. А вот наказание за него формальным быть никак не может.
Если преступление невозможно без наказания, то понятно, что это мы сами видим те или иные действия, как преступные. И тут можно сколько и какие угодно логические аргументы выстраивать, доказывающие обратное. Ну, вы помните, как это у Раскольникова было. Он мог бы быть круче - создать общественное движение в поддержку своей теории, которое выходило бы на митинги под лозунгом "Твари ли мы дрожащие, или право имеем?!" и доказывало Раскольникову, что он Наполеон и имеет право. (Тут - да, суггестия, "мы". "Я" тут само не играет, только через "мы", потому что "мы" в психике глубже: "мы" - "люди".) Да только сама потребность в таком доказательстве всё же доказывала бы ему (а Раскольников всё-таки был честный малый) обратное: действительному Наполеону не нужны доказательства того, что он Наполен. От такой "поддержки" лишь круче было бы и его наказание.
Ну а теперь, наконец, представим себе общество, в котором возобладала эта (или подобная) идея: твари ли мы дрожащие, или право имеем, - ради счастья всех, - некоторых - вредных старух, тупых Лизавет и лузеров Миколок - из числа всех исключить? (Они же всё равно обречены!..) Представили? Ничего не напоминает? Ну и вот... Именно. Общество отвечает за свои преступления, причем по сути-то наказывает само себя, но и избежать наказания не может.
Такой вот "контрреволюционный" тезис. Позже изложу "антитезис", и надеюсь довести до "синтеза")
Это я вот сейчас пишу и тоже сомневаюсь, а когда Достоевского читал и несколько раз перечитывал - даже не сомневался, уж так убедительно пишет. Ну, потому он и Достоевский. Искусство извлекает из действительности её сущность (Белинский). Почему сомневаюсь - понятно: Достоевский жил давно, задолго до моего рождения, зато шедевры моего времени с самого детства показывали мне с экрана совсем другое: хорошие легко убивают плохих, присваивают миллионы и живут в своё удовольствие. И, само собой, Сонечки Мармеладовы любят их совсем не за их душевные муки. Фабрика грёз против Достоевского, и однако прав - классик. В принципе, я бы мог через механизм суггестии объяснить, но не хочу - мне здесь самому художественная истина приятнее. А то всё наука, да наука... ;)
Но это - только первый аргумент. Впрочем, второй - тоже не мой. Тоже авторства какого-то "контрреволюционера", вроде Достоевского, но не его, потому что этот "контрреволюционер" - точно знаю - из английской революции 17 в. Не помню только, как звали, а гуглить не получается, потому что цитату тоже не дословно помню. Но помню общий смысл: каким бы большим ни было число соучастников, преступление не перестаёт быть преступлением. Тут, на первый взгляд, и доказывать нечего - простая арифметика, но на самом деле не так просто. Например, если задать вопрос: а может всё общество сразу (исключая, понятно, несознательных детей и т.д.) совершить преступление? Хотя бы чисто теоретически?..
Теперь вы понимаете, к чему я клоню? Нет ещё? Ну, скажу потом. А сейчас поясню про преступление вот ещё что. В принципе уже должно было быть понятно, что здесь преступление, как и наказание, берётся не в юридическом смысле. Не так, что приняли, к примеру, закон, запрещающий оскорбление высших должностных лиц, и я теперь стану страдать от того, что называю их всех конченными мудаками. Нет, конечно. И наоборот, предательство, к примеру, законом не запрещено, если только это не предательство государственных интересов, но предатель страдает посильнее многих и вынужден постоянно оправдываться - хотя бы в мыслях перед самим собой. (Почему супруги так часто признаются друг другу в измене, кто их за язык тянет?) Поэтому на поставленный выше вопрос мы не можем ответить: "У каждого преступления есть имя и фамилия, и стало быть всё общество разом совершить преступление не может". Разумеется, имена и фамилии в таком преступлении могут быть замешаны в разной степени: кто-то зачинщик, кто-то простой исполнитель, кто-то пассивный соучастник (преступное бездействие), но это самой возможности его не отменяет.
Существеннее будет ответить вопросом на вопрос (хотя это и считается дурным тоном, но будем считать встречный вопрос уточняющим): "А против кого может всё общество разом совершить преступление?". Ответ должен быть очевиден: против самого себя. Теперь вопрос становится предельно простым: может ли всё общество осознанно и по своей воле совершить опасное для себя деяние? Я вот считаю, что может. Причем преступление может быть как неформальным, так и вполне формальным, т.е. записанным в законе. А вот наказание за него формальным быть никак не может.
Если преступление невозможно без наказания, то понятно, что это мы сами видим те или иные действия, как преступные. И тут можно сколько и какие угодно логические аргументы выстраивать, доказывающие обратное. Ну, вы помните, как это у Раскольникова было. Он мог бы быть круче - создать общественное движение в поддержку своей теории, которое выходило бы на митинги под лозунгом "Твари ли мы дрожащие, или право имеем?!" и доказывало Раскольникову, что он Наполеон и имеет право. (Тут - да, суггестия, "мы". "Я" тут само не играет, только через "мы", потому что "мы" в психике глубже: "мы" - "люди".) Да только сама потребность в таком доказательстве всё же доказывала бы ему (а Раскольников всё-таки был честный малый) обратное: действительному Наполеону не нужны доказательства того, что он Наполен. От такой "поддержки" лишь круче было бы и его наказание.
Ну а теперь, наконец, представим себе общество, в котором возобладала эта (или подобная) идея: твари ли мы дрожащие, или право имеем, - ради счастья всех, - некоторых - вредных старух, тупых Лизавет и лузеров Миколок - из числа всех исключить? (Они же всё равно обречены!..) Представили? Ничего не напоминает? Ну и вот... Именно. Общество отвечает за свои преступления, причем по сути-то наказывает само себя, но и избежать наказания не может.
Такой вот "контрреволюционный" тезис. Позже изложу "антитезис", и надеюсь довести до "синтеза")