Отчасти сюжет напоминает «Принцессу на горошине», но до принцессы, которая сочувствует пауку, а не мушке, не додумался в своих сказках не то что Андерсен, а даже и Уайльд.
Сведений об авторе - Николае Кронидове - нет, не найти и других его книг, а любопытная статья о художнике книги на сайте raruss.ru утверждает, что Кронидов - это псевдоним самого Николая Константиновича Калмакова. Очень похоже на истину. Рекомендую статью целиком (18+), здесь цитирую из неё только то, что относится к книге: [Сказка в стихах. Иллюстрации и страницы] Отец славного князя Милона решает женить своего сына. Но ни одна из девушек не подходит строптивому красавцу. Он ищет ту самую, единственную княжну, которую когда-то видел во сне. И вот в одну из ненастных ночей на пороге дворца князя появляется испуганная девушка, в которую Милон влюбляется без памяти. Но действительно ли это она, та самая, неповторимая принцесса, которую он так долго и безуспешно искал? Обложка:
Книга иллюстрирована художником как целостный организм, в традициях мирискусников. Индивидуальность Калмакова проявилась в интересе к скандинавским мотивам, использованным в оформлении книги. С. 1. Иллюстрации я специально вырезала практически без полей, чтобы вы их могли лучше рассмотреть:
С. 5:
С. 7. Наш человек был князь Милон, родственная душа, даром что белокурая бестия. Вот чьё здесь влияние точно прослеживается - это «Евгения Онегина», описан и утренний туалет героя, и круг его чтения:
Живописец видел книгу единым целостным организмом, заботясь не только об её иллюстрировании, но и об элементах её оформления, следуя при этом идее соавторства поэта и художника. С. 13. «Царь, в могучие объятья захватив княжну, ведёт, на ковры в сенях кладёт...»:
В характеристике героев Калмакова присутствует гротесковость и узорчатость, также напоминающие о стилистике мастеров «Мира искусства». В своих иллюстрациях он много и часто использует фантазийный узор, состоящий из кельтской плетёнки и элементов скандинавского звериного орнамента дороманского периода. И это ещё раз указывает на Калмакова как на представителя именно петербургского модерна.
С. 16. «И вокруг княжны-девицы сорок девушек гурьбой, точно пчёл жужжащий рой»: