Книга художника по-французски: leninka

leninka_ru

Книга художника по-французски

May 10, 2014 02:45

М.Эрнст. Иллюстрация к поэме
Л.Кэрролла «Охота на снарка».
1968. Литография

Экспозиция «Сюрреализм и livre d'artiste» в Отделе личных коллекций ГМИИ (Волхонка, 10; 18 февраля - 18 мая) - важная и исключительно интересная часть «долгоиграющего», масштабного проекта, затеянного неутомимым собирателем и пропагандистом livre d'artiste Борисом Фридманом. Проект этот призван познакомить отечественного зрителя с лучшими образцами европейского искусства книги ХХ века, с особым направлением издательской деятельности, почти неизвестным в России.

Устроители выставки настояли на том, чтобы в её названии понятие «livre d'artiste» фигурировало именно на французском языке, и правильно сделали. Ведь дословный русский перевод - «книга художника» - прочно ассоциируется у нас с совсем другим кругом явлений, с экстравагантными артефактами современных авангардистов, часто не имеющими ничего общего с традиционной формой книги. Livre d'artiste, появившаяся в Европе на рубеже ХIХ-ХХ века благодаря усилиям Амбруаза Воллара и других издателей-энтузиастов, - самая что ни на есть классическая книга, отпечатанная по всем канонам полиграфического искусства в лучших типографиях на особых сортах бумаги с водяными знаками и неразрезанными краями, но книга особого рода. Не просто библиофильская (тираж её редко превышает 300 экземпляров и предназначается прежде всего музеям, состоятельным коллекционерам и самим «участникам издания»), а такая, в создании которой главная роль отводится художнику. Причём, как правило, не профессиональному книжному графику, а прославленному живописцу или скульптору. Ценность livre d'artiste повышается за счёт того, что иллюстрации воспроизводятся прямо с авторских досок и в части тиража подписываются мастером. Часто такие дорогостоящие, изначально раритетные издания поступают в продажу в несброшюрованном и непереплетённом виде, листы складываются в папки или футляры, и каждый коллекционер получает возможность «одеть» книгу по собственному вкусу и разумению.

С.Дали. Каталог-объект выставки
художника в Нью-Йорке. 1936. Коллаж

Последнее обстоятельство даёт определённую свободу манёвра в экспонировании столь специфического жанра печатной графики, а кроме того, неожиданно перекликается с программными установками дадаистов и сюрреалистов. Ведь «идеальное», с их точки зрения, издание не имеет законченной формы, представляет собой набор разрозненных фрагментов, которые читатель, невольно превращаясь в соавтора книги, волен расположить и использовать по-своему. Правда, на практике сюрреалисты чаще всего довольствовались более традиционными, старомодными способами публикации своих текстов. Они были слишком прочно связаны с классической книжной культурой, чтобы бунтовать против её канонов. «Наша тюрьма - конструкция из любимых книг, и нам не ускользнуть, ибо страстные благоухания опьяняют нас», - сказано в «Магнитных полях» Андре Бретона и Филиппа Супо. Конечно, в оформлении печатных изданий, как и во всех остальных видах творчества, сюрреалисты стремились эпатировать публику, однако их дерзкие новации в большинстве случаев затронули только иллюстративный ряд, не коснувшись типографической составляющей книги.

На выставке в ГМИИ, сформированной на материале коллекций Бориса Фридмана и Георгия Генса, демонстрируется более 400 графических листов из 60 сюрреалистических изданий. Судьба этого стиля в европейской и прежде всего - французской livre d'artiste прослеживается на протяжении более чем полувека, с 1920-х по 1980-е. Зрители имеют возможность не просто познакомиться с редчайшими книжными памятниками, часто неизвестными даже специалистам, но и составить достаточно полное представление о творческой эволюции ведущих иллюстраторов-сюрреалистов, оценить их вклад в мировое искусство книги. Как считает один из кураторов экспозиции, американский искусствовед Лоуренс Сафайе, именно в малотиражных библиофильских изданиях программа, намеченная основателем движения Бретоном и его единомышленниками, реализовалась наиболее полно и последовательно.

Д. де Кирико. Иллюстрации к книге
Г.Аполлинера «Каллиграммы».
1930. Литография

Возможно, сюрреализм так долго не сходил со сцены потому, что, в отличие от большинства других направлений новаторского искусства, не ограничивал своих приверженцев жёсткими канонами, предоставлял им максимальную свободу самовыражения. Мастера этого круга были едины в стремлении освободиться от диктата здравого смысла, погрузиться в мир бессознательного, иррационального, но каждый из них культивировал свой набор образов и приёмов, собственный пластический язык.

Это особенно заметно в произведениях мэтров, стоявших у истоков движения. Так, в иллюстрациях Джорджо де Кирико к «Каллиграммам» Гийома Аполлинера (1930), к «Светской мистерии» (1928) и «Мифологии» (1934) Жана Кокто запечатлён процесс превращения предметов в отвлечённые понятия, исследуется внутренняя природа вещей, подвижная структура составляющей их материи, готовой к любым метаморфозам. Исходным сырьём для знаменитых «романов в коллажах» Макса Эрнста послужили гравюры XIX века, вырезанные из старых журналов, учебников, календарей. «И чем неожиданнее соединялись один с другим элементы, тем поразительнее для меня всякий раз вспыхивала… искра поэзии», - вспоминал художник. В поздней графике Эрнста откровенный эпатаж уступает место эстетической медитации, вдохновенной игре со множеством возможных смыслов изображённых объектов. В иллюстрациях Сальвадора Дали к поэме Лотреамона, стихам Гийома Аполлинера, мемуарам Джакомо Казановы, сказке Льюиса Кэрролла порой непросто найти связь с текстом (путешествия по лабиринтам собственного подсознания увлекали мастера гораздо больше, чем распутывание интриг любых литературных сюжетов), зато без труда можно узнать цитаты из живописных произведений великого мистификатора. Однако в графической версии знакомые образы выглядят не так, как на холсте, обретают совсем другое значение.

М.Эрнст. Композиция из цикла «Неделя доброты».
Фрагмент. 1934. Коллаж

Довольно полно и разнообразно показана на выставке книжная графика Андре Массона: от полных сложной символики фигуративных композиций к «Симулякру» Мишеля Лейриса (1925) до гораздо более условных, декоративных, почти беспредметных работ 1950-60-х годов. Абстрактная линия развития сюрреализма представлена лапидарными пластическими формулами Ханса Арпа, а также литографиями и офортами Хоана Миро - одновременно экспрессивными и изысканными, напоминающими то детские рисунки, то образцы восточной каллиграфии. Празднично-яркие, причудливо-гротескные иллюстрации Миро к пьесе Альфреда Жарри «Король Убю» (1966) по силе воздействия на зрителя не уступают лучшим станковым картинам художника; недаром Бретон называл его творчество «самым красивым пером на шляпе сюрреализма». В экспозицию включён и ряд графических листов Пабло Пикассо; формально классик авангарда никогда не примыкал к группе Бретона, но поддерживал с ней тесные контакты, разделял некоторые эстетические взгляды своих коллег. Перекличка с их стилистическими исканиями, пожалуй, особенно заметна в убийственно-саркастическом политическом лубке «Мечты и ложь генерала Франко» (1937); Пикассо создавал его одновременно с «Герникой», поэтому неудивительно, что отдельные мотивы знаменитой картины перекочевали на офортную доску. Присутствуют на выставке и некоторые коллективные издательские проекты; например, сборник антифашистских стихов Поля Элюара «Солидарность» (1938) оформляли семь художников, в том числе - Пикассо, Миро, Массон.

Х.Миро. Иллюстрация к пьесе А.Жарри «Король Убю». 1966. Литография

Имена остальных экспонентов (Энрико Бай, Ханс Беллмер, Виктор Браунер, Оскар Домингес, Вифредо Лам, Роберто Матта, Доротея Таннинг, Леонор Фини) известны отечественному зрителю в гораздо меньшей степени, но их работы достойно выдерживают соседство с произведениями знаменитых мастеров. Графикам младшего поколения удалось обогатить сюрреалистическую livre d'artiste новыми темами, образами, техническими приёмами. Сделать её более современной, скрестить открытия пионеров движения с национальными изобразительными традициями. В книжной графике один из самых значительных и долговечных стилей ХХ века реализовался совсем иначе, чем, скажем, в живописи: проявил куда меньше визуальной агрессии, реже прибегал к расчётливому эпатажу, предпочитал психоаналитическим и философским ребусам спонтанность, детскую непосредственность. В то же время художники этого направления ввели в книгу совершенно непривычный зрительный ряд, постепенно приучили глаз читателя к парадоксальным метафорам, рассчитанным на подсознательное, а не логическое восприятие. Ко многим их иллюстративным циклам вполне применимы слова Дали: «Сюрреализм - не партия, не ярлык, а единственное в своём роде состояние духа, не скованное ни лозунгами, ни моралью. Сюрреализм - полная свобода человеческого существа и право его грезить».

Стоит отметить, что проведению выставки сопутствовала насыщенная «культурная программа»: научная конференция, лекции, экскурсии, круглые столы, литературные и музыкальные вечера, посвящённые «сюрреалистической революции» в разных видах искусства.

Дмитрий Фомин