Аутлуков думает о подписчиках
Встретился мне на днях в пельменной на Герцена писатель про заек Аутлуков. Обнялись, выпили... Спрашиваю:
- А чё это ты, Аутлуков, из информационного пространства пропал? Привык я читать твои опусы, едючи на трамвае или сидючи в туалете, а тут, чё-то, раз, и нету твоих рассказов. Я, уж, грешным делом, переживать начал. Забухал, что-ли?
- Да, неее... - ответил Аутлуков. - Не забухал. Ну, то есть, бухать-то я бухаю, но, по расписанию, как положено.
- А чё тогда в живом журнале не пишешь?
- Да, понимаешь, - Аутлуков достал из кармана шкалик и разлил по стаканам из под томатного сока. - Я ж мальчик взрослый, состоявшийся, я должен перед родными и близкими выглядеть солидно, респектабельно.
- Ага. - промычал я, посмотрев на две отсутствующие пуговицы на его рубахе.
- И, вот, понимашь, жизнь-то сейчас такая, неспокойная, а пожаловаться родным и близким нельзя - не поймут. Ну, вот, и поймал я себя на мысли, что всё чаще прихожу в живой журнал, чтобы поныть, пожаловаться на непруху в бизнесе, на высокие цены, на отсутствие перспектив...
- Есть такое. - согласился я.
- Ну, дык, я и подумал: сейчас всем плохо, всем неспокойно. Придут ко мне в журнал мои подписчики, у которых у самих проблем полна жопа, а тут я им свой геморрой на голову - жрите, не обляпайтесь... Человек ко мне развеяться пришел, а, посмотрел на мои сопли и ещё больше расстроился...
- Ну, дык, пиши что-нибудь жизнеутверждающее..., об успехах, о достижениях. У тебя же есть достижения?
- Ну, наскрёб бы чего-нибудь по сусекам. Жив, и то достижение.
- Ну!
- Да, только, подумал я о своих подписчиках: время сейчас неспокойное, все встревожены, а тут я со своим ля-ля-ля, тра-та-та. Подумают: ебанулся Аутлуков и ещё больше расстроятся.
- Да, - сказал я. - Ситуация.
А Аутлуков ничего не сказал. Он достал из кармана ещё шкалик и снова разлил по стаканам.
- А чё это ты, Аутлуков, из информационного пространства пропал? Привык я читать твои опусы, едючи на трамвае или сидючи в туалете, а тут, чё-то, раз, и нету твоих рассказов. Я, уж, грешным делом, переживать начал. Забухал, что-ли?
- Да, неее... - ответил Аутлуков. - Не забухал. Ну, то есть, бухать-то я бухаю, но, по расписанию, как положено.
- А чё тогда в живом журнале не пишешь?
- Да, понимаешь, - Аутлуков достал из кармана шкалик и разлил по стаканам из под томатного сока. - Я ж мальчик взрослый, состоявшийся, я должен перед родными и близкими выглядеть солидно, респектабельно.
- Ага. - промычал я, посмотрев на две отсутствующие пуговицы на его рубахе.
- И, вот, понимашь, жизнь-то сейчас такая, неспокойная, а пожаловаться родным и близким нельзя - не поймут. Ну, вот, и поймал я себя на мысли, что всё чаще прихожу в живой журнал, чтобы поныть, пожаловаться на непруху в бизнесе, на высокие цены, на отсутствие перспектив...
- Есть такое. - согласился я.
- Ну, дык, я и подумал: сейчас всем плохо, всем неспокойно. Придут ко мне в журнал мои подписчики, у которых у самих проблем полна жопа, а тут я им свой геморрой на голову - жрите, не обляпайтесь... Человек ко мне развеяться пришел, а, посмотрел на мои сопли и ещё больше расстроился...
- Ну, дык, пиши что-нибудь жизнеутверждающее..., об успехах, о достижениях. У тебя же есть достижения?
- Ну, наскрёб бы чего-нибудь по сусекам. Жив, и то достижение.
- Ну!
- Да, только, подумал я о своих подписчиках: время сейчас неспокойное, все встревожены, а тут я со своим ля-ля-ля, тра-та-та. Подумают: ебанулся Аутлуков и ещё больше расстроятся.
- Да, - сказал я. - Ситуация.
А Аутлуков ничего не сказал. Он достал из кармана ещё шкалик и снова разлил по стаканам.