Аутлуков чистит обувь
Когда я был маленьким, в мире было много безногих людей. Они перемещались по улицам на специальных тележках, сделанных из доски и четырёх подшипников, отталкиваясь от асфальта специальными дощечками. Один из таких инвалидов сидел обычно возле пятого магазина. Перед ним был деревянный ящик и стул - на стул садились прохожие, ставили ноги на ящик и человек чистил им сапоги и ботинки гуталином.
Мой дед, человек бережливый, если не сказать, скупой, когда мы ходили с ним по воскресеньям в баню, всегда останавливался у пятого магазина, садился на стул и человек долго и тщательно мазал ему кирзовые сапоги гуталином, а, затем, до блеска натирал бархатным полотенцем. Дед называл человека по фамилии: Аутлуков и, судя по их разговорам, знакомы они были давно, может быть, даже, ещё с довоенных времён. На асфальте возле ящика стояла жестянка из-под консервов, полная медяков. После того, как человек заканчивал свою работу, дед благодарил его и кидал туда монетку.
Аутлуков был одет в грязную одежду и мне было жалко его. Однажды, когда я каким-то чудом разжился тремя рублями (по тем временам это были огромные деньги), я не потратил их на почтовые марки или жевачку, а пошёл к пятому магазину и, подойдя к чистильщику обуви, бросил трёшку в консервную банку, где у него лежала мелочь. Я сделал это быстро, но, когда я начал поворачиваться, чтобы уйти, он неожиданно схватил меня за руку:
- Ты чё это, пацан делаешь?
- Да я же вам денег бросил! - испугался я.
- Вижу. - вздохнул человек. - Забери.
- Возьмите, у меня ещё есть!
- Да, ну, что ты... - улыбнулся Аутлуков. - Ты меня за нищего принял? А я - не нищий. У меня пенсия есть. И бабка у меня, вон, в магазине работает. Мы с ней утром на работу идём, она мне стул выносит, а вечером мы с ней домой идём. Мне просто скучно дома сидеть, радио слушать, вот я и хожу здесь обувь чистить. И людям польза и мне весело. Забери. - и он, продолжая одной рукой удерживать меня, другой рукой достал из жестянки трёшку и протянул мне.
Я, почувствовав себя неловко, что обидел человека милостыней, попытался извернуться:
- Дядя, да я же хотел просто ботинки почистить!
- Аааа... - протянул Аутлуков, положив трёшку в нагрудный карман. - Ну, садись!
Я сел на стул и Аутлуков долго и тщательно тёр мне мои маленькие ботиночки двумя или тремя разными щётками. Когда же он довёл мою обувь до зеркального блеска, он поднял с земли консервную банку и высыпал мелочь мне в карман.
- Сдача. - сказал он. - С трёшки.
Не помня себя от стыда, я побежал домой. Сдачи с трёшки оказалось около десяти рублей мелочью.
Мой дед, человек бережливый, если не сказать, скупой, когда мы ходили с ним по воскресеньям в баню, всегда останавливался у пятого магазина, садился на стул и человек долго и тщательно мазал ему кирзовые сапоги гуталином, а, затем, до блеска натирал бархатным полотенцем. Дед называл человека по фамилии: Аутлуков и, судя по их разговорам, знакомы они были давно, может быть, даже, ещё с довоенных времён. На асфальте возле ящика стояла жестянка из-под консервов, полная медяков. После того, как человек заканчивал свою работу, дед благодарил его и кидал туда монетку.
Аутлуков был одет в грязную одежду и мне было жалко его. Однажды, когда я каким-то чудом разжился тремя рублями (по тем временам это были огромные деньги), я не потратил их на почтовые марки или жевачку, а пошёл к пятому магазину и, подойдя к чистильщику обуви, бросил трёшку в консервную банку, где у него лежала мелочь. Я сделал это быстро, но, когда я начал поворачиваться, чтобы уйти, он неожиданно схватил меня за руку:
- Ты чё это, пацан делаешь?
- Да я же вам денег бросил! - испугался я.
- Вижу. - вздохнул человек. - Забери.
- Возьмите, у меня ещё есть!
- Да, ну, что ты... - улыбнулся Аутлуков. - Ты меня за нищего принял? А я - не нищий. У меня пенсия есть. И бабка у меня, вон, в магазине работает. Мы с ней утром на работу идём, она мне стул выносит, а вечером мы с ней домой идём. Мне просто скучно дома сидеть, радио слушать, вот я и хожу здесь обувь чистить. И людям польза и мне весело. Забери. - и он, продолжая одной рукой удерживать меня, другой рукой достал из жестянки трёшку и протянул мне.
Я, почувствовав себя неловко, что обидел человека милостыней, попытался извернуться:
- Дядя, да я же хотел просто ботинки почистить!
- Аааа... - протянул Аутлуков, положив трёшку в нагрудный карман. - Ну, садись!
Я сел на стул и Аутлуков долго и тщательно тёр мне мои маленькие ботиночки двумя или тремя разными щётками. Когда же он довёл мою обувь до зеркального блеска, он поднял с земли консервную банку и высыпал мелочь мне в карман.
- Сдача. - сказал он. - С трёшки.
Не помня себя от стыда, я побежал домой. Сдачи с трёшки оказалось около десяти рублей мелочью.