Мое шефство
Я выбирала эти пижамки и футболочки, о которых просило тогда руководство интерната, очень ответственно. Я перещупала в магазине их все. Чтобы были мягкие, и легкие, и теплые - ведь человечку лежать в них целый день...
Да, Лера была «лежачая» . Нянечки уверяли Викторию, первого координатора Разночиновского ДДИ в том, что письма детям не нужны. Они - не понимают и не реагируют. Вика мягко настаивала на том, что если им читать - они будут реагировать. И мы писали, свято веря в то, что наши письма нянечки читают, ведь обещали, а значит, хоть иногда наши подшефные получают хоть капельку лишнего внимания. Согласитесь, это немало для лежачего ребенка, к которому подходят только чтобы накормить и сменить подгузник: когда кто-то вдруг садится рядом, обращается по имени, говорит слова, пусть даже ничего не значащие, показывает яркие картинки. Да, мы, первые шефы Разночиновских лежачих детишек, в это верили и старательно писали письма большими буквами, украшали наклейками и картинками, посылали яркие открыточки... Некоторые из нас делились идеями: послать в интрнат плеер с наушниками, а на диски или кассеты начитывать аудиописьма, посылать сказки и песенки. Наивные, мы верили в то, что наши письма и посылки помогают - капля в море, но капля точит камень... Мы не ждали ответов от наших детей, но надеялись на ответ от нянь: вот напишет она мне, как там Лера, Саша, Алеша, Эмиль - как себя чувствует, как кушает, что любит... Письма пришли! Всем шефам почти одновременно, написанные как под копирку, сухо и официально, и каждый из нас помнит ту горькую обиду, когда мы читали о своих подшефных: «ни на что не реагирует, питается через зонд»... Но мы не верили и не сдавались. Ну как может ЖИТЬ человечек годы, десятилетия, ничего не понимая и ни на что не реагируя?! Так не бывает! И мы продолжали посылать наши письма и открытки, и посылки с пижамками и средствами гигиены и игрушками.
Игрушки! Ведь есть столько игрушек для малышей, которые могут быть лежачим больным деткам не просто развлечением, но и инструментом для разавития! - думали мы, и искали игрушки, которые можно прикрепить к кровати, мобили, развивающие коврики, мягкие зеркала... Интернат не отказыывался. А потом прозвучали и первые просьбы: приобрести бассейн с пластиковыми шариками в группу. Это так полезно для деток, которые практически не двигаются! Я помню, как собирали деньги на бассейн, как купили его... Фотографии этого бассейна теперь, наверное, есть на всех фотоотчетах из дд! А мы были очень горды.
А потом появились первые шефы из Астрахани. И конечно же, захотели поехать к нашим деткам в гости. После «информационного голодания» мы жадно ловили любые крохи информации из детского дома! И новые фотографии наших подшефных! Не старые, из базы данных, а новые - вот Алеша в футболочке, присланной шефом, вот игрушка на кроватке, которая была заказана через интернет-магазин, вот и моя девочка: да она сидит, и улыбается! Правда, потом выяснилось, что это была другая девочка, с тем же именем , но другой фамилией. И все равно, для нас было такой радостью читать, что, оказывается, детки, которые описывались нам как «неподвижные и ни на что не реагирующие», оказывается, сидят, ползают друг к другу в гости, играют, смеются, улыбаются... Еще как реагируют! Ты только подойди и дай ухватиться за палец!.. Конечно, были детки и очень «тяжелые», и болели они, и даже умирали. Как гром среди ясного неба было известие о первой смерти среди подшефных. Вдруг остро ощутилось, как мы успели привязаться к нашим деткам за это время, как много они, оказывается, значат для нас...
Я собрала и отправила Лерочке посылку на Новый год и на день Рождения - он у нее был в январе. И в январе же я узнала, что девочка чуть-чуть не дожила до своего 14-летия... Глядя на ее фотографию, приходило в голову слово: «отмучилась»... И вместе с тем горе и горечь потери: ведь почти 14 лет огонек жизни тепился в этом искалеченом тельце, ну не верю я, что все эти годы она ничего кроме боли не чувствовала, и ни на что не реагировала! И не поверю...
В то же время примерно Кристину и еще несколько детей вывезли в Москву. А в ДД начались проверки. В том числе и по смерти моей подшефной - почему умерла она быстро, остро заболев, почему не была доставлена вовремя в больницу. Я знала, что девочка скончалась, когда ее несли в машину. Если бы не история с Кристиной, я бы никогда не узнала таких подробностей. И кто знает, сколько бы еще месяцев, подобно Галине, шефу Васи, пребывала в неведении...
После этого я изменила свою подпись на форуме «Невидимых детей», теперь вместо имени Леры там стоит: «Памяти Лерочки П. Весь Разночиновский ДДИ». И я решила не брать больше подшефных в этом дд, а помогать всему детскому дому, то есть, конкретным его детям: кому послать подарок ко дню Рождения, кому разукрашки в группу или наборы для творчества для занятий с теми, кто обучался.
Да-да! Мы узнали, что в детском доме есть дети, которые и ходят, и говорят, и с кем-то из них проводятся «развивающие творческие занятия», а некоторых учат читать и писать! И шефов из Астрахани стало больше, и они стали навещать детей чаще. И выяснилось, что в детском доме есть группа, где девочки уже большие: читать и писать они не умеют, а вот «по хозяйству» в ДД помогают, и с малышами в больнице лежат вместо нянь. Поскольку большинство девочек были совершеннолетние, было решено искать им не шефов, а друзей по переписке. И я решилась! «Шеф» ты или «друг по переписке» -- значения не имеет никакого, особенно если твой подшефный не умеет читать и писать. Но я писала. Писала и пишу письма девочке, девушке Тане, умнице и красавице, очень скромной и ответственной. И даже получаю ответы, написанные от ее имени воспитательницей. Но гораздо больше информации получаю от шефов - волонтеров, тех, которые навещают девчонок лично. У меня несколько фотографий Тани, и вот что было для меня загадкой до недавнего времени - почему Таня, которую навещала одна из наших шефов в санатории, где она лежала вместе с мальчиком после операции на ногах, была весела и приветлива, продиктовала мне очень интересное письмо и на фотографии улыбается открыто и радостно, в детском доме всегда избегала общения с шефами, закрывалась, когда ее хотели сфотографировать, и убьегала, когда с ней пытались заговорить. Благодаря Ольге, у которой подшефная в этой же группе, мы все больше и больше узнавали о девочках. О том, как они любят косметику и украшения, но совсем не умеют всем этим пользоваться. И мы - шефы со всего света - присылали косметику для наших девочек, а Ольга и другие шефы провели у них «мастер-класс». О том, какие песни и фильмы они любят - и мы присылали диски, а телевизор, писала воспитатель в письмах от имени подшефных, у них емсть: они сами на него заработали. «Мы решили не тратить деньги, а покупать что-нибудь нужное для группы». Работали девочки тут же, в детском доме: при прачечной, при кухне, уборщицами. Конечно, регулярно общаясь с девочками, даже не наедине (воспитатели никогда не оставляли их без присмотра, а если и оставляли, то потом ругали девчонок), шефы-волонтеры замечали то, что обычно остается незаметным для нечастых гостей: перемены настроения, слезы от зубной боли, тоску по ласке, какие-то ежедневные радости и печали, которые, конечно же, случаются со всеми, но втройне остро чувствуются в закрытом учреждении, где не с кем поделиться сокровенным, где слезы «лечат» успокоительными таблетками», а зубы не лечат совсем, где случаются незапланированные беременности и незапланированные аборты, а если ребенок рождается, то отправляется в дом ребенка - и нет надежды на создание семьи, где лучший подарок на Новый год считается букварь и шоколадка, и девочки верят, что научившись читать и писать, они смогут вырваться из этого плена.
Девочки верят, и волонтеры верят, а воспитатели и всевозможные комиссии - не верят. Не хотят верить, и другим не позволяют. Ведь воспитанники ДДИ признаны не обучаемыми. Недееспособгыми. Ухаживать за малышами - способны, работать в кухне и прачечной - способны, выучить самостоятельно буквы и создать собственный язык жестов - способны! А права на образование и самостоятельную жизнь - не имеют. Сейчас все те, кто защищает детский дом, кричат нам: «Там так хорошо! Дети поют и пляшут! Они вышивают и вяжут! Называют воспитателей и директора мамой! Что вам не нравится?!» И никто не думает о том, что будет дальше.
Моя подшефная не будет всю жизнь жить при детском доме, какая бы она умница не была. Рано или поздно ее отправят дальше - в психоневрологический интернат. Где уж точно никого не будет интересовать, что она «на все руки мастер». Отупевая все больше и больше, не имея права на личную жизнь и собственную семью, ей предстоит прожить остаток жизни в четырех стенах. И другим девочкам тоже. И мальчикам, которые сейчас вяжут салфетки и танцуют на утренниках. И малышам с синдромом Дауна, которых ничему не учат. И ребятишкам с проблемами зрения и слуха, которые даже не знают о существовании машинок Брайля и языка жестов., которым не лечат косоглазие и не подбирают слуховых аппаратов.
И как же повезло Кристине, Кириллу и Олесе. Как повезло детям Веры Дробинской. И как не повезло всем нам, жить в обществе, где инвалидов принято отправлять «подальше с глаз» в глухие села, где «чистое небо» и «река рядом». Но нет рядом никого, кто бы тебя любил. Слушал. Держал за руку. Рассказывал и показывал, отвечал на вопросы. Лечил и развивал. А если появляется кто-то, кто готов это делать - его подозревают неизвестно в чем. В каких-то корыстных целях, в самопиаре, или в шпионаже, например. Не умеют у нас «подозревать» доброте и любви. Увы.
Да, Лера была «лежачая» . Нянечки уверяли Викторию, первого координатора Разночиновского ДДИ в том, что письма детям не нужны. Они - не понимают и не реагируют. Вика мягко настаивала на том, что если им читать - они будут реагировать. И мы писали, свято веря в то, что наши письма нянечки читают, ведь обещали, а значит, хоть иногда наши подшефные получают хоть капельку лишнего внимания. Согласитесь, это немало для лежачего ребенка, к которому подходят только чтобы накормить и сменить подгузник: когда кто-то вдруг садится рядом, обращается по имени, говорит слова, пусть даже ничего не значащие, показывает яркие картинки. Да, мы, первые шефы Разночиновских лежачих детишек, в это верили и старательно писали письма большими буквами, украшали наклейками и картинками, посылали яркие открыточки... Некоторые из нас делились идеями: послать в интрнат плеер с наушниками, а на диски или кассеты начитывать аудиописьма, посылать сказки и песенки. Наивные, мы верили в то, что наши письма и посылки помогают - капля в море, но капля точит камень... Мы не ждали ответов от наших детей, но надеялись на ответ от нянь: вот напишет она мне, как там Лера, Саша, Алеша, Эмиль - как себя чувствует, как кушает, что любит... Письма пришли! Всем шефам почти одновременно, написанные как под копирку, сухо и официально, и каждый из нас помнит ту горькую обиду, когда мы читали о своих подшефных: «ни на что не реагирует, питается через зонд»... Но мы не верили и не сдавались. Ну как может ЖИТЬ человечек годы, десятилетия, ничего не понимая и ни на что не реагируя?! Так не бывает! И мы продолжали посылать наши письма и открытки, и посылки с пижамками и средствами гигиены и игрушками.
Игрушки! Ведь есть столько игрушек для малышей, которые могут быть лежачим больным деткам не просто развлечением, но и инструментом для разавития! - думали мы, и искали игрушки, которые можно прикрепить к кровати, мобили, развивающие коврики, мягкие зеркала... Интернат не отказыывался. А потом прозвучали и первые просьбы: приобрести бассейн с пластиковыми шариками в группу. Это так полезно для деток, которые практически не двигаются! Я помню, как собирали деньги на бассейн, как купили его... Фотографии этого бассейна теперь, наверное, есть на всех фотоотчетах из дд! А мы были очень горды.
А потом появились первые шефы из Астрахани. И конечно же, захотели поехать к нашим деткам в гости. После «информационного голодания» мы жадно ловили любые крохи информации из детского дома! И новые фотографии наших подшефных! Не старые, из базы данных, а новые - вот Алеша в футболочке, присланной шефом, вот игрушка на кроватке, которая была заказана через интернет-магазин, вот и моя девочка: да она сидит, и улыбается! Правда, потом выяснилось, что это была другая девочка, с тем же именем , но другой фамилией. И все равно, для нас было такой радостью читать, что, оказывается, детки, которые описывались нам как «неподвижные и ни на что не реагирующие», оказывается, сидят, ползают друг к другу в гости, играют, смеются, улыбаются... Еще как реагируют! Ты только подойди и дай ухватиться за палец!.. Конечно, были детки и очень «тяжелые», и болели они, и даже умирали. Как гром среди ясного неба было известие о первой смерти среди подшефных. Вдруг остро ощутилось, как мы успели привязаться к нашим деткам за это время, как много они, оказывается, значат для нас...
Я собрала и отправила Лерочке посылку на Новый год и на день Рождения - он у нее был в январе. И в январе же я узнала, что девочка чуть-чуть не дожила до своего 14-летия... Глядя на ее фотографию, приходило в голову слово: «отмучилась»... И вместе с тем горе и горечь потери: ведь почти 14 лет огонек жизни тепился в этом искалеченом тельце, ну не верю я, что все эти годы она ничего кроме боли не чувствовала, и ни на что не реагировала! И не поверю...
В то же время примерно Кристину и еще несколько детей вывезли в Москву. А в ДД начались проверки. В том числе и по смерти моей подшефной - почему умерла она быстро, остро заболев, почему не была доставлена вовремя в больницу. Я знала, что девочка скончалась, когда ее несли в машину. Если бы не история с Кристиной, я бы никогда не узнала таких подробностей. И кто знает, сколько бы еще месяцев, подобно Галине, шефу Васи, пребывала в неведении...
После этого я изменила свою подпись на форуме «Невидимых детей», теперь вместо имени Леры там стоит: «Памяти Лерочки П. Весь Разночиновский ДДИ». И я решила не брать больше подшефных в этом дд, а помогать всему детскому дому, то есть, конкретным его детям: кому послать подарок ко дню Рождения, кому разукрашки в группу или наборы для творчества для занятий с теми, кто обучался.
Да-да! Мы узнали, что в детском доме есть дети, которые и ходят, и говорят, и с кем-то из них проводятся «развивающие творческие занятия», а некоторых учат читать и писать! И шефов из Астрахани стало больше, и они стали навещать детей чаще. И выяснилось, что в детском доме есть группа, где девочки уже большие: читать и писать они не умеют, а вот «по хозяйству» в ДД помогают, и с малышами в больнице лежат вместо нянь. Поскольку большинство девочек были совершеннолетние, было решено искать им не шефов, а друзей по переписке. И я решилась! «Шеф» ты или «друг по переписке» -- значения не имеет никакого, особенно если твой подшефный не умеет читать и писать. Но я писала. Писала и пишу письма девочке, девушке Тане, умнице и красавице, очень скромной и ответственной. И даже получаю ответы, написанные от ее имени воспитательницей. Но гораздо больше информации получаю от шефов - волонтеров, тех, которые навещают девчонок лично. У меня несколько фотографий Тани, и вот что было для меня загадкой до недавнего времени - почему Таня, которую навещала одна из наших шефов в санатории, где она лежала вместе с мальчиком после операции на ногах, была весела и приветлива, продиктовала мне очень интересное письмо и на фотографии улыбается открыто и радостно, в детском доме всегда избегала общения с шефами, закрывалась, когда ее хотели сфотографировать, и убьегала, когда с ней пытались заговорить. Благодаря Ольге, у которой подшефная в этой же группе, мы все больше и больше узнавали о девочках. О том, как они любят косметику и украшения, но совсем не умеют всем этим пользоваться. И мы - шефы со всего света - присылали косметику для наших девочек, а Ольга и другие шефы провели у них «мастер-класс». О том, какие песни и фильмы они любят - и мы присылали диски, а телевизор, писала воспитатель в письмах от имени подшефных, у них емсть: они сами на него заработали. «Мы решили не тратить деньги, а покупать что-нибудь нужное для группы». Работали девочки тут же, в детском доме: при прачечной, при кухне, уборщицами. Конечно, регулярно общаясь с девочками, даже не наедине (воспитатели никогда не оставляли их без присмотра, а если и оставляли, то потом ругали девчонок), шефы-волонтеры замечали то, что обычно остается незаметным для нечастых гостей: перемены настроения, слезы от зубной боли, тоску по ласке, какие-то ежедневные радости и печали, которые, конечно же, случаются со всеми, но втройне остро чувствуются в закрытом учреждении, где не с кем поделиться сокровенным, где слезы «лечат» успокоительными таблетками», а зубы не лечат совсем, где случаются незапланированные беременности и незапланированные аборты, а если ребенок рождается, то отправляется в дом ребенка - и нет надежды на создание семьи, где лучший подарок на Новый год считается букварь и шоколадка, и девочки верят, что научившись читать и писать, они смогут вырваться из этого плена.
Девочки верят, и волонтеры верят, а воспитатели и всевозможные комиссии - не верят. Не хотят верить, и другим не позволяют. Ведь воспитанники ДДИ признаны не обучаемыми. Недееспособгыми. Ухаживать за малышами - способны, работать в кухне и прачечной - способны, выучить самостоятельно буквы и создать собственный язык жестов - способны! А права на образование и самостоятельную жизнь - не имеют. Сейчас все те, кто защищает детский дом, кричат нам: «Там так хорошо! Дети поют и пляшут! Они вышивают и вяжут! Называют воспитателей и директора мамой! Что вам не нравится?!» И никто не думает о том, что будет дальше.
Моя подшефная не будет всю жизнь жить при детском доме, какая бы она умница не была. Рано или поздно ее отправят дальше - в психоневрологический интернат. Где уж точно никого не будет интересовать, что она «на все руки мастер». Отупевая все больше и больше, не имея права на личную жизнь и собственную семью, ей предстоит прожить остаток жизни в четырех стенах. И другим девочкам тоже. И мальчикам, которые сейчас вяжут салфетки и танцуют на утренниках. И малышам с синдромом Дауна, которых ничему не учат. И ребятишкам с проблемами зрения и слуха, которые даже не знают о существовании машинок Брайля и языка жестов., которым не лечат косоглазие и не подбирают слуховых аппаратов.
И как же повезло Кристине, Кириллу и Олесе. Как повезло детям Веры Дробинской. И как не повезло всем нам, жить в обществе, где инвалидов принято отправлять «подальше с глаз» в глухие села, где «чистое небо» и «река рядом». Но нет рядом никого, кто бы тебя любил. Слушал. Держал за руку. Рассказывал и показывал, отвечал на вопросы. Лечил и развивал. А если появляется кто-то, кто готов это делать - его подозревают неизвестно в чем. В каких-то корыстных целях, в самопиаре, или в шпионаже, например. Не умеют у нас «подозревать» доброте и любви. Увы.