Не картинки от Ринки, или снова литературная игра "Приключения НЕмушкетеров"
Шестой выпуск приключений НЕмушкетёров (если вам интересны остальные выпуски, они вместе с ответами находятся здесь https://vk.cc/auiCCH ). Попробуйте догадаться, в какие известные книги отправились мушкетёры на этот раз. Удачи!
ПРИКЛЮЧЕНИЕ ПЕРВОЕ:
В нескольких шагах от неё на крыльце какого-то дома сидел кардинал Ришелье.
Кардинал тоже заметил Констанцию и только улыбнулся.
«На вид он не злой», - подумала Констанция.
И правда, вид у кардинала был добродушный; но только уж очень длинные и ногти и зубов полон рот - всё это внушало почтение.
- Ваше Высокопреосвященство... - заговорила Констанция несмело - она не знала, понравится ли ему такое обращение.
Кардинал в ответ улыбнулся ещё шире.
«Значит, не сердится», - подумала Констанция и продолжала:
- Скажите, пожалуйста, куда мне отсюда идти?
- Это во многом зависит от того, куда ты хочешь прийти, - ответил кардинал.
- Да мне почти всё равно, - начала Констанция.
- Тогда всё равно, куда идти, - сказал кардинал.
- Лишь бы попасть куда-нибудь, - пояснила Констанция.
- Не беспокойся, куда-нибудь ты обязательно попадёшь, - сказал кардинал, - конечно, если не остановишься на полпути.
ПРИКЛЮЧЕНИЕ ВТОРОЕ:
- Я начинаю понимать, - сказал д’Артаньян. - Была одна девушка... наверно, она меня приручила...
- Очень возможно, - согласился Атос. - В Париже чего только не бывает.
- Это было не в Париже, - сказал д’Артаньян.
Атос очень удивился:
- В другом городе?
- Да.
- А в том городе есть гвардейцы?
- Нет.
- Как интересно! А мушкетёры есть?
- Нет.
- Нет в мире совершенства! - вздохнул Атос.
ПРИКЛЮЧЕНИЕ ТРЕТЬЕ:
Эта живость, эта совершенная извращённость мальчика начала сказываться на восьмом году его жизни; тип рыцаря причудливых впечатлений, искателя и чудотворца, т. е. человека, взявшего из бесчисленного разнообразия ролей жизни самую опасную и трогательную - роль провидения, намечался в д’Артаньяне ещё тогда, когда, приставив к стене стул, чтобы достать картину, изображавшую распятие, он вынул гвозди из окровавленных рук Христа, т. е. попросту замазал их голубой краской, похищенной у маляра. В таком виде он находил картину более сносной. Увлечённый своеобразным занятием, он начал уже замазывать и ноги распятого, но был застигнут отцом. Старик снял мальчика со стула за уши и спросил:
- Зачем ты испортил картину?
- Я не испортил.
- Это работа знаменитого художника.
- Мне всё равно, - сказал д’Артаньян. - Я не могу допустить, чтобы при мне торчали из рук гвозди и текла кровь. Я этого не хочу.
В ответе сына д’Артаньян-отец, скрыв под усами улыбку, узнал себя и не наложил наказания.
ПРИКЛЮЧЕНИЕ ЧЕТВЁРТОЕ:
Вернувшись вечером на палубу «Горгоны», д’Артаньян позвал Планше и спросил:
- Ты знаешь, кто живёт в крепости над заливом?
- Знаю, я спрашивал уже об этом слуг, работающих на фермах. Там живёт Ришелье.
- Кто же он, этот Ришелье?
- Кардинал, - ответил Планше.
Д’Артаньян от изумления поднял свои чёрные густые брови.
- Ты шутишь, Планше?
Слуга едва заметно улыбнулся:
- Я говорю то, о чём слышал. Многие слуги называют Ришелье кардиналом, спасителем.
- От чего же он спасает их?
- От смерти. Они говорят, что он всесилен. Ришелье может творить чудеса. Он держит в своих пальцах жизнь и смерть. Хромым он делает новые ноги, живые ноги, слепым даёт зоркие, как у орла, глаза и даже воскрешает мёртвых.
- Проклятие! - проворчал д’Артаньян, подбивая пальцами снизу вверх пушистые усы. - В заливе морской король, над заливом - кардинал. Не думаешь ли ты, Планше, что король и кардинал могут помогать друг другу?
ПРИКЛЮЧЕНИЕ ПЯТОЕ:
Портос, погружённый в задумчивость, долго не замечал Мушкетона. Мушкетон стоял перед ним молча. Наконец он кашлянул.
- Что ты? - спросил Портос.
- Ведь вы звали?
- Звал? Зачем же это я звал - не помню! - отвечал он потягиваясь. - Поди пока к себе, а я вспомню.
Мушкетон ушёл, а Портос продолжал лежать и думать о проклятом письме.
Прошло с четверть часа.
- Ну, полно лежать! - сказал он, - надо же встать... А впрочем, дай-ка я прочту ещё раз со вниманием письмо управляющего, а потом уж и встану. - Мушкетон!
Опять тот же прыжок и ворчанье сильнее. Мушкетон вошёл, а барон дю Валлон опять погрузился в задумчивость. Мушкетон стоял минуты две, неблагосклонно, немного стороной посматривая на господина, и наконец пошёл к дверям.
- Куда же ты? - вдруг спросил барон дю Валлон.
- Вы ничего не говорите, так что ж тут стоять-то даром? - захрипел Мушкетон, за неимением другого голоса, который, по словам его, он потерял на охоте с собаками, когда ездил с старым господином и когда ему дунуло будто сильным ветром в горло.
ПРИКЛЮЧЕНИЕ ПЕРВОЕ:
В нескольких шагах от неё на крыльце какого-то дома сидел кардинал Ришелье.
Кардинал тоже заметил Констанцию и только улыбнулся.
«На вид он не злой», - подумала Констанция.
И правда, вид у кардинала был добродушный; но только уж очень длинные и ногти и зубов полон рот - всё это внушало почтение.
- Ваше Высокопреосвященство... - заговорила Констанция несмело - она не знала, понравится ли ему такое обращение.
Кардинал в ответ улыбнулся ещё шире.
«Значит, не сердится», - подумала Констанция и продолжала:
- Скажите, пожалуйста, куда мне отсюда идти?
- Это во многом зависит от того, куда ты хочешь прийти, - ответил кардинал.
- Да мне почти всё равно, - начала Констанция.
- Тогда всё равно, куда идти, - сказал кардинал.
- Лишь бы попасть куда-нибудь, - пояснила Констанция.
- Не беспокойся, куда-нибудь ты обязательно попадёшь, - сказал кардинал, - конечно, если не остановишься на полпути.
ПРИКЛЮЧЕНИЕ ВТОРОЕ:
- Я начинаю понимать, - сказал д’Артаньян. - Была одна девушка... наверно, она меня приручила...
- Очень возможно, - согласился Атос. - В Париже чего только не бывает.
- Это было не в Париже, - сказал д’Артаньян.
Атос очень удивился:
- В другом городе?
- Да.
- А в том городе есть гвардейцы?
- Нет.
- Как интересно! А мушкетёры есть?
- Нет.
- Нет в мире совершенства! - вздохнул Атос.
ПРИКЛЮЧЕНИЕ ТРЕТЬЕ:
Эта живость, эта совершенная извращённость мальчика начала сказываться на восьмом году его жизни; тип рыцаря причудливых впечатлений, искателя и чудотворца, т. е. человека, взявшего из бесчисленного разнообразия ролей жизни самую опасную и трогательную - роль провидения, намечался в д’Артаньяне ещё тогда, когда, приставив к стене стул, чтобы достать картину, изображавшую распятие, он вынул гвозди из окровавленных рук Христа, т. е. попросту замазал их голубой краской, похищенной у маляра. В таком виде он находил картину более сносной. Увлечённый своеобразным занятием, он начал уже замазывать и ноги распятого, но был застигнут отцом. Старик снял мальчика со стула за уши и спросил:
- Зачем ты испортил картину?
- Я не испортил.
- Это работа знаменитого художника.
- Мне всё равно, - сказал д’Артаньян. - Я не могу допустить, чтобы при мне торчали из рук гвозди и текла кровь. Я этого не хочу.
В ответе сына д’Артаньян-отец, скрыв под усами улыбку, узнал себя и не наложил наказания.
ПРИКЛЮЧЕНИЕ ЧЕТВЁРТОЕ:
Вернувшись вечером на палубу «Горгоны», д’Артаньян позвал Планше и спросил:
- Ты знаешь, кто живёт в крепости над заливом?
- Знаю, я спрашивал уже об этом слуг, работающих на фермах. Там живёт Ришелье.
- Кто же он, этот Ришелье?
- Кардинал, - ответил Планше.
Д’Артаньян от изумления поднял свои чёрные густые брови.
- Ты шутишь, Планше?
Слуга едва заметно улыбнулся:
- Я говорю то, о чём слышал. Многие слуги называют Ришелье кардиналом, спасителем.
- От чего же он спасает их?
- От смерти. Они говорят, что он всесилен. Ришелье может творить чудеса. Он держит в своих пальцах жизнь и смерть. Хромым он делает новые ноги, живые ноги, слепым даёт зоркие, как у орла, глаза и даже воскрешает мёртвых.
- Проклятие! - проворчал д’Артаньян, подбивая пальцами снизу вверх пушистые усы. - В заливе морской король, над заливом - кардинал. Не думаешь ли ты, Планше, что король и кардинал могут помогать друг другу?
ПРИКЛЮЧЕНИЕ ПЯТОЕ:
Портос, погружённый в задумчивость, долго не замечал Мушкетона. Мушкетон стоял перед ним молча. Наконец он кашлянул.
- Что ты? - спросил Портос.
- Ведь вы звали?
- Звал? Зачем же это я звал - не помню! - отвечал он потягиваясь. - Поди пока к себе, а я вспомню.
Мушкетон ушёл, а Портос продолжал лежать и думать о проклятом письме.
Прошло с четверть часа.
- Ну, полно лежать! - сказал он, - надо же встать... А впрочем, дай-ка я прочту ещё раз со вниманием письмо управляющего, а потом уж и встану. - Мушкетон!
Опять тот же прыжок и ворчанье сильнее. Мушкетон вошёл, а барон дю Валлон опять погрузился в задумчивость. Мушкетон стоял минуты две, неблагосклонно, немного стороной посматривая на господина, и наконец пошёл к дверям.
- Куда же ты? - вдруг спросил барон дю Валлон.
- Вы ничего не говорите, так что ж тут стоять-то даром? - захрипел Мушкетон, за неимением другого голоса, который, по словам его, он потерял на охоте с собаками, когда ездил с старым господином и когда ему дунуло будто сильным ветром в горло.