Окно в реанимацию
Наим приехал из Таджикистана в Москву поработать. Сошел с поезда и не знал, куда пойти. На вокзале его приметил какой-то местный старик. Сказал, что у него болят ноги, что ему нужен помощник и пригласил к себе жить. Наим с радостью согласился.
Старик живет в самом центре Москвы, совсем недалеко от того места, где находилась булгаковская «нехорошая квартира». Квартира старика тоже оказалась странной и нехорошей. Входить в нее надо было не в дверь, как обычно, а в окно - по лестнице, которую старик приставил для этого к крыше подвала. В дверь старика не пускали соседи. Они же забили и дверь из квартиры в комнату старика, так что ни на кухню, ни в ванну, ни в туалет попасть было невозможно. Поэтому за водой и по другим делам старику приходилось путешествовать через окно по нескольку раз в день, что для него, конечно, было нелегко. Старик утверждал, что это - его комната, и даже показал Наиму штамп в паспорте. Как-то раз старик попросил Наима освободить забитую дверь. Наим согласился, но предложил сделать это в присутствии участкового, которого старик называл корешем. Старику не понравилась эта идея.
Наим прожил у старика почти месяц, но соседей ни разу не видел, зато часто слышал: соседи были скандальные и поющие, старик часто громко бранился с ними через забитую дверь. Но и сам старик был не сахар. У Наима была дорогая куртка, купленная во времена хороших заработков. Куртка сразу понравилась старику, и он предложил Наиму обменять ее на свою. Наим отказался. А вскоре куртка исчезла вместе с документами, которые лежали в кармане. Старик клялся, что он не при чем, но, кроме него, украсть было некому. Тогда Наим, улучив момент, забрал паспорт старика, и сказал, что не вернет, пока тот не вернет куртку и документы. Старик отдал паспорт, свалив кражу на знакомую женщину, которая приходила к нему в гости. Но куртку так и не отдал.
Наиму хотелось поскорее убраться из этой квартиры, но никакой работы долго не подворачивалось. Наконец один знакомый предложил ему вместе поехать в Подмосковье класть плитку. В тот день в начале февраля знакомый зашел за Наимом и ждал, пока он соберется. Старика дома не было. Вдруг они услышали за дверью незнакомые голоса: кто-то спрашивал про старика. Соседи, не смущаясь, объяснили, что не пускают его в квартиру, и он влезает в свою комнату через окно. Не прошло и 5 минут, как кто-то снаружи распахнул окно. Наим влез на подоконник и раздвинул шторы. За окном на крыше подвала стоял милиционер, судя по погонам - прапорщик. Не говоря ни слова, мент неожиданно схватил Наима за руки и сдернул с подоконника, а затем резко развернул к себе спиной. И тут Наиму обожгло плечо, а ему под ноги свалились гильза и прошедшая навылет пуля.
«Денис, ты что - стрелял в него?» - спросил один из двух милиционеров, стоявших внизу у машины. «Да, вроде, нет», - неуверенно сказал Денис, но, видимо, увидев под ногами пулю и гильзу, ответил утвердительно и нагнулся, чтобы поднять их. При этом он выпустил из рук обмякшего Наима - тот не удержался на ногах и свалился с крыши. Падая, он дважды ударился спиной - сначала о крышу, потом об лед. Было ужасно больно. Наим попробовал встать - и не смог.
В это время милиционеры у машины советовались, что делать. Затем Денис подошел к лежащему на земле Наиму и попытался всунуть ему в руку свой пистолет. Несмотря на жуткую боль, Наим понял его замысел, и сжал руки на груди, чтобы не дать всучить себе пистолет. Он попросил милиционеров вызвать «скорую» - бесполезно. Он кричал, умолял, проклинал, звал на помощь. Милиционеры ничего не делали и не уезжали. Похоже, они сами не знали, что делать. Может быть, от боли время для него текло медленнее, чем обычно, но ему показалось, что это продолжалось часа два или больше.
Наконец, приехала «скорая». Кто ее вызвал, Наим не знает. Приехавшая на «скорой» женщина-врач подошла к милиционерам и сказала: «Это опять вы?!».
Вот уже три месяца Наим лежит в больнице. Три недели провел в реанимации. Вся нижняя часть его тела выше пояса парализована и холодная, как лед. Не только сесть или встать - даже пошевелить ногой он не может. Врачами он доволен. О том, что с ним случилось, в больнице его никто не спрашивал. Из милиции и прокуратуры никто не приходил.
Наиму 35 лет. Возможно, он уже никогда не встанет с постели.
Старик живет в самом центре Москвы, совсем недалеко от того места, где находилась булгаковская «нехорошая квартира». Квартира старика тоже оказалась странной и нехорошей. Входить в нее надо было не в дверь, как обычно, а в окно - по лестнице, которую старик приставил для этого к крыше подвала. В дверь старика не пускали соседи. Они же забили и дверь из квартиры в комнату старика, так что ни на кухню, ни в ванну, ни в туалет попасть было невозможно. Поэтому за водой и по другим делам старику приходилось путешествовать через окно по нескольку раз в день, что для него, конечно, было нелегко. Старик утверждал, что это - его комната, и даже показал Наиму штамп в паспорте. Как-то раз старик попросил Наима освободить забитую дверь. Наим согласился, но предложил сделать это в присутствии участкового, которого старик называл корешем. Старику не понравилась эта идея.
Наим прожил у старика почти месяц, но соседей ни разу не видел, зато часто слышал: соседи были скандальные и поющие, старик часто громко бранился с ними через забитую дверь. Но и сам старик был не сахар. У Наима была дорогая куртка, купленная во времена хороших заработков. Куртка сразу понравилась старику, и он предложил Наиму обменять ее на свою. Наим отказался. А вскоре куртка исчезла вместе с документами, которые лежали в кармане. Старик клялся, что он не при чем, но, кроме него, украсть было некому. Тогда Наим, улучив момент, забрал паспорт старика, и сказал, что не вернет, пока тот не вернет куртку и документы. Старик отдал паспорт, свалив кражу на знакомую женщину, которая приходила к нему в гости. Но куртку так и не отдал.
Наиму хотелось поскорее убраться из этой квартиры, но никакой работы долго не подворачивалось. Наконец один знакомый предложил ему вместе поехать в Подмосковье класть плитку. В тот день в начале февраля знакомый зашел за Наимом и ждал, пока он соберется. Старика дома не было. Вдруг они услышали за дверью незнакомые голоса: кто-то спрашивал про старика. Соседи, не смущаясь, объяснили, что не пускают его в квартиру, и он влезает в свою комнату через окно. Не прошло и 5 минут, как кто-то снаружи распахнул окно. Наим влез на подоконник и раздвинул шторы. За окном на крыше подвала стоял милиционер, судя по погонам - прапорщик. Не говоря ни слова, мент неожиданно схватил Наима за руки и сдернул с подоконника, а затем резко развернул к себе спиной. И тут Наиму обожгло плечо, а ему под ноги свалились гильза и прошедшая навылет пуля.
«Денис, ты что - стрелял в него?» - спросил один из двух милиционеров, стоявших внизу у машины. «Да, вроде, нет», - неуверенно сказал Денис, но, видимо, увидев под ногами пулю и гильзу, ответил утвердительно и нагнулся, чтобы поднять их. При этом он выпустил из рук обмякшего Наима - тот не удержался на ногах и свалился с крыши. Падая, он дважды ударился спиной - сначала о крышу, потом об лед. Было ужасно больно. Наим попробовал встать - и не смог.
В это время милиционеры у машины советовались, что делать. Затем Денис подошел к лежащему на земле Наиму и попытался всунуть ему в руку свой пистолет. Несмотря на жуткую боль, Наим понял его замысел, и сжал руки на груди, чтобы не дать всучить себе пистолет. Он попросил милиционеров вызвать «скорую» - бесполезно. Он кричал, умолял, проклинал, звал на помощь. Милиционеры ничего не делали и не уезжали. Похоже, они сами не знали, что делать. Может быть, от боли время для него текло медленнее, чем обычно, но ему показалось, что это продолжалось часа два или больше.
Наконец, приехала «скорая». Кто ее вызвал, Наим не знает. Приехавшая на «скорой» женщина-врач подошла к милиционерам и сказала: «Это опять вы?!».
Вот уже три месяца Наим лежит в больнице. Три недели провел в реанимации. Вся нижняя часть его тела выше пояса парализована и холодная, как лед. Не только сесть или встать - даже пошевелить ногой он не может. Врачами он доволен. О том, что с ним случилось, в больнице его никто не спрашивал. Из милиции и прокуратуры никто не приходил.
Наиму 35 лет. Возможно, он уже никогда не встанет с постели.