(no subject)
Дети - это все-таки совсем другие люди, чем взрослые. Когда думаешь об этом, то кажется иногда, что они не в меньшей степени "другой биологический вид", чем когда удивляешься тому, что гусеница и бабочка это одно и то же насекомое, пусть на разных этапах жизни.
Я вспоминала недавно о том, что было таким важным в детстве, что почти невозможно перенести во взрослую жизнь. Есть то, что я прекрасно помню - это то, что было бесконечно ценным, радовало, было наполнено смыслом - и уже не воспринимается так сейчас без специальных усилий. Можно нырнуть в себя, можно вспомнить, можно найти в себе эту струнку - но не так часто и не так легко, как в 5, 7 или 11 лет.
***
Я помню, каким волшебным было загадывание желаний. Например, когда смотришь на дрожащие язычки пламени на торте в день рождения. Или когда шепчешь божьей коровке что-то самое-самое заветное. Или когда дуешь на ресничку. Дуешь - и веришь, что то, что так хочешь - получится.
Я помню, как завораживала новогодняя елка - я лежала на полу под ней, и не отрываясь целый час могла смотреть в изогнутые зыбкие отражения огоньков в зеркальных боках шариков. Это было сказкой, которой, кажется, можно коснуться, так она близко.
Я помню, как весенний ручей и глубокие лужи, наполненные бурой водой были тем, что побуждало часами строить плотины или новые русла, то мешая воде, то помогая потоку нестись вперед. Можно было бесконечно радоваться, провожая взглядом отважную спичку-кораблик, которая смогла преодолеть все препятствия и умчаться вдаль.
Первая весенняя мать-и-мачеха - это был праздник. Это свет, это весна, это жизнь. Хотелось ее сорвать, и зажав в руке быть с ней всюду, чтобы точно знать: это не сон. И в то же время так жалко срывать ее, такую совершенно живую, одушевленную.
И воздушный шарик, наполненный газом - тоже почти живой, когда так старательно тянет ниточку вверх, и так хочется его отпустить, и так интересно: куда же он улетит? И в то же время так не хочется его отпускать, потому что между шариком и праздником хочется поставить знак равенства.
Были не только радостные чудеса - было и то, что пугало, пугало по-настоящему. Темнота в углу была такой по настоящему страшной, что становилось не важным логическое хрупкое знание о том, что большая птица с клювом там поместиться не смогла бы даже физически, что в реальности она не существует, и точно не живет в пыльном углу.
Игра не казалось игрой, она была совершенной реальностью. Я помню стук сердца в ушах, когда играя в прятки ты сидишь, согнувшись на пыльном чердаке, и не дышишь, и ждешь, пока мимо пройдет водящий, чтобы потом как пружина разогнувшись, бежать "застукиваться". Я помню тот азарт, когда ты и твоя игровая фишка - это почти одно и тоже, и так хочется первым пройти игровое поле, и в этот момент кажется, что не на картонном листе ты должен обогнуть земной шар, а по-настоящему.
***
Сейчас, из взрослой (и часто родительской) роли, я чувствую все это не часто. Вид весеннего ручья далеко не всегда побудит во мне желание сделать кораблик, и мысль о том, что кожаная обувь боится воды, скучной стеной отделит меня от той радости исследователя, которая будет двигать моим сыном или дочерью. Благодаря тому, что я могу помнить ТО важное - я в некоторых случаях смогу поймать саму себя за руку, остановить, чтобы не прозвучало это нудное "ты промочишь ноги". Благодаря этой памяти я могу согласиться купить кроссовки с лампочками, а не простые (и может быть более стильные, крепкие и качественные), но без лампочек. Благодаря этой памяти я могу иногда залезть с головой под одеяло с фонариком, и так как в домике сидеть со своими детьми, шепотом придумывая продолжение сказки.
Благодаря этой памяти - и может, отчасти для того, чтобы это было бы не только в "тогда", но и в "здесь и сейчас" - я люблю быть с детьми. Не только со своими - но и с чужими, причем очень разными - в том числе и с теми, про которых говорят "особые" и "трудные".
Может быть отчасти я это люблю потому, что рядом с ними гораздо проще окунаться в тот мир, где все очень по-настоящему. Где радость - это радость, удивление - это удивление, а страх - страх. Где эмоции и чувства не нуждаются в правильной упаковке, а живут сами по себе, яркие и прозрачные. Где можно быть собой - и это значит быть кем угодно. Где можно менять реальность так, как хочется, сказав лишь одну фразу "а давай..." - и все возможно.
Я вспоминала недавно о том, что было таким важным в детстве, что почти невозможно перенести во взрослую жизнь. Есть то, что я прекрасно помню - это то, что было бесконечно ценным, радовало, было наполнено смыслом - и уже не воспринимается так сейчас без специальных усилий. Можно нырнуть в себя, можно вспомнить, можно найти в себе эту струнку - но не так часто и не так легко, как в 5, 7 или 11 лет.
***
Я помню, каким волшебным было загадывание желаний. Например, когда смотришь на дрожащие язычки пламени на торте в день рождения. Или когда шепчешь божьей коровке что-то самое-самое заветное. Или когда дуешь на ресничку. Дуешь - и веришь, что то, что так хочешь - получится.
Я помню, как завораживала новогодняя елка - я лежала на полу под ней, и не отрываясь целый час могла смотреть в изогнутые зыбкие отражения огоньков в зеркальных боках шариков. Это было сказкой, которой, кажется, можно коснуться, так она близко.
Я помню, как весенний ручей и глубокие лужи, наполненные бурой водой были тем, что побуждало часами строить плотины или новые русла, то мешая воде, то помогая потоку нестись вперед. Можно было бесконечно радоваться, провожая взглядом отважную спичку-кораблик, которая смогла преодолеть все препятствия и умчаться вдаль.
Первая весенняя мать-и-мачеха - это был праздник. Это свет, это весна, это жизнь. Хотелось ее сорвать, и зажав в руке быть с ней всюду, чтобы точно знать: это не сон. И в то же время так жалко срывать ее, такую совершенно живую, одушевленную.
И воздушный шарик, наполненный газом - тоже почти живой, когда так старательно тянет ниточку вверх, и так хочется его отпустить, и так интересно: куда же он улетит? И в то же время так не хочется его отпускать, потому что между шариком и праздником хочется поставить знак равенства.
Были не только радостные чудеса - было и то, что пугало, пугало по-настоящему. Темнота в углу была такой по настоящему страшной, что становилось не важным логическое хрупкое знание о том, что большая птица с клювом там поместиться не смогла бы даже физически, что в реальности она не существует, и точно не живет в пыльном углу.
Игра не казалось игрой, она была совершенной реальностью. Я помню стук сердца в ушах, когда играя в прятки ты сидишь, согнувшись на пыльном чердаке, и не дышишь, и ждешь, пока мимо пройдет водящий, чтобы потом как пружина разогнувшись, бежать "застукиваться". Я помню тот азарт, когда ты и твоя игровая фишка - это почти одно и тоже, и так хочется первым пройти игровое поле, и в этот момент кажется, что не на картонном листе ты должен обогнуть земной шар, а по-настоящему.
***
Сейчас, из взрослой (и часто родительской) роли, я чувствую все это не часто. Вид весеннего ручья далеко не всегда побудит во мне желание сделать кораблик, и мысль о том, что кожаная обувь боится воды, скучной стеной отделит меня от той радости исследователя, которая будет двигать моим сыном или дочерью. Благодаря тому, что я могу помнить ТО важное - я в некоторых случаях смогу поймать саму себя за руку, остановить, чтобы не прозвучало это нудное "ты промочишь ноги". Благодаря этой памяти я могу согласиться купить кроссовки с лампочками, а не простые (и может быть более стильные, крепкие и качественные), но без лампочек. Благодаря этой памяти я могу иногда залезть с головой под одеяло с фонариком, и так как в домике сидеть со своими детьми, шепотом придумывая продолжение сказки.
Благодаря этой памяти - и может, отчасти для того, чтобы это было бы не только в "тогда", но и в "здесь и сейчас" - я люблю быть с детьми. Не только со своими - но и с чужими, причем очень разными - в том числе и с теми, про которых говорят "особые" и "трудные".
Может быть отчасти я это люблю потому, что рядом с ними гораздо проще окунаться в тот мир, где все очень по-настоящему. Где радость - это радость, удивление - это удивление, а страх - страх. Где эмоции и чувства не нуждаются в правильной упаковке, а живут сами по себе, яркие и прозрачные. Где можно быть собой - и это значит быть кем угодно. Где можно менять реальность так, как хочется, сказав лишь одну фразу "а давай..." - и все возможно.