Война после войны. Южная Осетия: почему Россия снова проигрывает мир
Военная община
Годовщина признания независимости Южной Осетии - это День Победы в миниатюре. Весь вечер с эстрады на центральной площади столицы доносятся военно-патриотические песни про Цхинвал. Льет дождь, холодно и неуютно, молодежь грызет семечки, сидя на краю огромного неработающего фонтана-спрута. Под конец на сцену выходит настоящий Лев Лещенко и исполняет «Этот День Победы порохом пропах…», в двенадцать часов под эту песню начинается большой салют.
В толпе я вижу Бровцева.Через человека от него - Кокойты, он подпевает: «Это праа-а-а-здник с сединою на виска-а-а-а-х». Рядом с президентом какой-то долговязый осетинский военный в фуражке. Женщина из толпы передает Кокойты бумажку - видимо, просит автограф. Военный поворачивается спиной, президент расписывается, прижав листок к его дружескому позвоночнику.
Сначала я удивляюсь, что Кокойты не боится стоять в толпе, но потом понимаю: бояться ему нечего - все, кому он не нравится, из Южной Осетии давно уехали. По официальным данным, в республике числятся 70 тысяч человек, но реально проживают всего около 20 тысяч, при желании их всех можно собрать на этой площади. Причем почти все работоспособные заняты в бюджетной сфере, а значит, напрямую зависят от президента - никакого местного бизнеса, кроме изготовления осетинских пирогов, в республике нет.
Иду смотреть вокруг, знакомлюсь с шестнадцатилетними пацанами, которые пытаются откачать в доску пьяного товарища. Спрашиваю у них, «что они делали 8 августа» - этот вопрос в республике более чем уместен, дата 08.08.08 уже стала исторической.
- В первый день просто в подвале прятались. А на следующий взяли автоматы и стали потихоньку помогать - стреляли через дырки в подвале.
- Вам сколько лет-то было?
- Тринадцать, четырнадцать. У нас же все стрелять умеют, оружие в каждом доме.
- А когда ты в первый раз взял его в руки?
- Ну, классе во втором, наверное. Меня брат взял с собой на учения. У нас же братья все военные - кто миротворец, кто ополченец, кто в армии служит.
Североосетинский социолог Артур Цуциев описывает устройство Южной Осетии последних двадцати лет термином «военная община». Другим примером такой общины является, по его словам, Сербская Краина. С точки зрения Цуциева, сейчас в РЮО переходный этап на пути к нормальному государству. Но черты военной общины по-прежнему сильно выражены: каждый житель многоквартирного дома знает, где у него в подъезде главный боевик, у кого из соседей можно взять автомат и где прятаться в случае обстрела.
Если расспросить осетинских ополченцев, как были организованы их группы, они скажут, что все было стихийно: в армии они не числились, зарплату не получали, просто собирались на бензоколонке… Но потом проговорятся, что на самом деле большая часть таких стихийных групп была на довольствии у Минобороны. Ополченцы не любят в этом признаваться, предпочитая видеть себя, как выразился оппозиционер Алан Парастаев, «Робин Гудами, которые никому не подчиняются». И осетинское военное руководство умело пользовалось этим, не принуждая их вступать в ряды официальной армии, но в то же время понимая, что в случае чего на них можно рассчитывать.
Сейчас большая часть этих боевиков сидит в парламенте, министерствах, администрации президента, формируя костяк осетинского общества, а меньшая стала оппозиционерами, но степень их влияния крайне мала.
Из Южной Осетии можно выехать только одним способом - через многокилометровый тоннель, словно из подземелья. Людям, которые, как герои фильма «Андеграунд», двадцать лет жили в постоянной боевой готовности, очень сложно выйти из подземелья психологического. Татьяна Зарубина говорит об этом почти с отчаянием:
- Когда я однажды в Минобразования сказала: «Ребята, война кончилась, давайте начинать нормальную жизнь», - они на меня смертельно обиделись: «Никогда так не говорите! Для нас она никогда не кончится!»
За темными стеклами автомобиля проплывает тихая и пыльная улица Карла Маркса. Она тянется вдоль реки Льяхвы к еврейскому кварталу, о котором здесь все говорят «так называемый еврейский квартал», потому что все евреи оттуда давно уехали. Он стоит разрушенным уже почти двадцать лет, еще со времен первой войны. За рулем «Нивы» Вадим, бывший спецназовец. Теперь он водитель ГУПа. Я уже привыкла, что все мужчины здесь военные или бывшие военные, а все машины с темными стеклами. Татьяна выходит осматривать очередной объект. Вадим поворачивается ко мне:
- Связи-то у меня в разведке остались. Я вам точно скажу: третья война с Грузией будет обязательно!
Меня это даже не удивляет.
Автор: Юлия Вишневецкая. Фотографии смотрите в ссылке...
http://rusrep.ru/article/2010/12/07/osetia
http://abkhazeti-lasha.livejournal.com/50758.html?style=mine