Разбор полетов
Запись опубликована Из жизни доктора. Пожалуйста, оставляйте комментарии там.
В числе различных новых приказов, инструкций и наставлений, которые нашей администрацией предлагается для изучения, фигурируют весьма интересные документы. Посвящены они различным состоявшимся заседаниям ЛКК, с описанием истории, выводами и последствиями. Чтобы мы, значит, на чужом печальном опыте тоже учились. И не забывали, что Старший Брат бдит.
История эта произошла в нашей восточной губернии в одном из колхозов. Является в цех после обеденного перерыва работяга, внезапно падает, с ним случается судорожный припадок. Вызывается “скорая”. Прибывает фельдшер, пациент в глубоком сопоре, контакта нет, анамнеза нет, имеется гематома на голове, анизокория и нечеткий гемипарез. Оказывается помощь, пациент транспортируется в местную больничку. С диагнозом “судорожный синдром, ЧМТ?”По пути состояние ухудшается ударными темпами, в больничку клиент приезжает в глубокой коме, зрачки расширены, на свет реакции нет, давление низкое, имеются нарушения дыхания. Пациент направляется в реанимацию, переводится на ИВЛ, берутся все анализы, осматривается всеми доступными специалистами, проводится лечение. Обрушение продолжается, в итоге через три часа с момента начала заболевания пациент благополучно умирает.
Заключительный клинический диагноз: “Острое нарушение мозгового кровообращения. ЧМТ?”
А вот патолого-анатомический диагноз звучит как “Отравление метанолом”, что подтверждается анализами. Концентрация метанола в крови усопшего многократно превышала смертельную.
Ну и пошли разборы. Поскольку смерть эта, как ни крути, случилась на производстве. Во-вторых вследствие отравления суррогатом алкоголя. Ну и расхождение клинического и патанатомического диагноза полное налицо. Технология такова, что оцениваются конкретные действия каждого участника событий и его роль в общей движухе. На основании чего оценивается? На основании имеющейся медицинской документации, как то: записи телефонных разговоров с диспетчером СМП, данные по вызову из компьютера, карта вызова, заполненная фельдшером, направление на госпитализацию, журнал поступлений приемного отделения, история болезни со всеми многочисленными записями, лабораторный журнал. Все перемещения пациента и специалистов, когда позвали, когда пришли, время осмотра, результаты осмотра, выводы и принятые решения. Ну и так далее. Чем дольше пациент живет, тем больше документации подлежит изучению. Поскольку про принципы “Больше напишешь-меньше дадут” и “Больше бумаги-чище жопа” все осведомлены прекрасно. Вся документация попутно проверяется на предмет логичности, последовательности и непротиворечивости.
Ясное дело, изучению при этом подлежит именно та реальность, которая изложена в документации. В некоторых случаях члены комиссии могут пригласить для беседы и других участников событий- родственников пациента, скажем. Сестер-санитарок попросить написать объяснительные-пояснительные, в которых те изложат свое видение событий.
Как говорит один мой циничный приятель, идеальный больной, это тот, который умер до прибытия “скорой”. Будучи при этом совершеннолетним и прописанным в другом городе.
Итак, ход разбора. В поликлинике пациент наблюдался, диспансеризацию проходил вовремя. ОК. Время прибытия скорой после вызова? ОК. Осмотр, диагноз, объем оказанной помощи, решение о госпитализации? ОК. Приемное отделение, время поступления, время доставки в реанимацию, время вызова необходимых смежных специалистов, время и содержание осмотров смежников, время забора анализов (и время доставки их в лабораторию), объем обследования, отражение динамики состояния в истории болезни, объем оказанной помощи и соответствие ее имеющимся стандартам и протоколам… ОК
По поводу расхождения диагнозов. Смерть больного была не предотвратима, вне зависимости от того, поставили бы при жизни верный диагноз отравления или нет. Была у дежурной бригады врачей техническая возможность установить правильный диагноз? Нет, не было, анамнез отсутствовал, заболевание развивалось стремительно, специфические симптомы из-за тяжести отравления проявиться не успели. А по “своему” диагнозу врачи обследовали и лечили больного правильно, претензий нет.
Выводы. Фельдшеру и врачу реаниматологу указать на недочеты в ведении медицинской документации.
Начмеду- указать на позднее сообщение по инстанциям о производственной травме. Да-да.
Ну и далее всем-всем-всем, включая валеологов, расширить и углубить работу с контингентом, разъяснять, напоминать, провести занятия, лекции и пр. Об исполнении доложить.
Кстати, в нашей губернии это уже шестая смерть от отравления метанолом с начала года.
И да, теперь понятно, почему присели сотрудники ЭМС?