Зарубки на полях=)
Елена Катишонок «Жили-были старик со старухой»
После прочтения первого десятка страниц этой семейной саги я закачала её в электронную книгу для мамы. Читая параллельно, мы обсуждали героев, их говор, жизненные ситуации. Хохотали над некими моментами, находили схожести с нашей семьей. Герои этой книги прочно вошли в наши беседы, став почти родственниками. А это для меня показатель Литературы.
Е. Катишонок, рассказывая о 4-х поколениях одной семьи, одновременно повествует об истории народа, страны, нас всех, кто родом из тех времён, о которых идёт речь.
Две войны, смена властей и жизненного уклада, переименование улиц, дефицит и многое другое, из чего что-нибудь да будет узнаваемым и близким читателю. Временами я начинала путаться, кто чей ребенок и внук, как в семье Буэндиа Г.Маркеса, но тут появлялась мамынька, разгоняла «бздуры» и расставляла всё по местам, или, как она любила приговаривать - «и к месту».
Автор умело вплетает в историю семьи Ивановых сюжеты сказок Пушкина. Собственно, в его «Золотой рыбке» и берут своё начало старик со старухой, живущие у самого синего моря. Возможно, эта сказочная канва и помогла Катишонок передать и трагические моменты в жизни семьи с какой-то внутренней теплотой, без надрыва, не пытаясь искусственно вызвать у читателя сочувствия. Даже ирония у Катишонок мягкая. Например: «Положим, русский человек всегда может выпить стаканчик-другой чаю, размышлял старик, закладывая за щеку кусочек рафинада. Когда-то Федя - или то был Коля покойный? - рассказал, что чай пить придумали не русские и даже не англичане, а китайцы, что его искренне огорчило, хоть худого слова о китайцах сказать не мог. Он спросил еще осторожно: «А водку?» и после ответа огорчаться перестал».
В романе есть слова о том, что «Человек начинается в ребенке» и «Старость - это когда детство ближе, чем минувший день». Катишонок удалось показать путь от ребёнка до старости нескольких поколений очень поэтично, душевно, образно, искренне, иронично, с любовью к героям и читателям. А это то ценное, что не так часто встретишь в современной литературе.
После прочтения первого десятка страниц этой семейной саги я закачала её в электронную книгу для мамы. Читая параллельно, мы обсуждали героев, их говор, жизненные ситуации. Хохотали над некими моментами, находили схожести с нашей семьей. Герои этой книги прочно вошли в наши беседы, став почти родственниками. А это для меня показатель Литературы.
Е. Катишонок, рассказывая о 4-х поколениях одной семьи, одновременно повествует об истории народа, страны, нас всех, кто родом из тех времён, о которых идёт речь.
Две войны, смена властей и жизненного уклада, переименование улиц, дефицит и многое другое, из чего что-нибудь да будет узнаваемым и близким читателю. Временами я начинала путаться, кто чей ребенок и внук, как в семье Буэндиа Г.Маркеса, но тут появлялась мамынька, разгоняла «бздуры» и расставляла всё по местам, или, как она любила приговаривать - «и к месту».
Автор умело вплетает в историю семьи Ивановых сюжеты сказок Пушкина. Собственно, в его «Золотой рыбке» и берут своё начало старик со старухой, живущие у самого синего моря. Возможно, эта сказочная канва и помогла Катишонок передать и трагические моменты в жизни семьи с какой-то внутренней теплотой, без надрыва, не пытаясь искусственно вызвать у читателя сочувствия. Даже ирония у Катишонок мягкая. Например: «Положим, русский человек всегда может выпить стаканчик-другой чаю, размышлял старик, закладывая за щеку кусочек рафинада. Когда-то Федя - или то был Коля покойный? - рассказал, что чай пить придумали не русские и даже не англичане, а китайцы, что его искренне огорчило, хоть худого слова о китайцах сказать не мог. Он спросил еще осторожно: «А водку?» и после ответа огорчаться перестал».
В романе есть слова о том, что «Человек начинается в ребенке» и «Старость - это когда детство ближе, чем минувший день». Катишонок удалось показать путь от ребёнка до старости нескольких поколений очень поэтично, душевно, образно, искренне, иронично, с любовью к героям и читателям. А это то ценное, что не так часто встретишь в современной литературе.