Чужие сны моей судьбы
Этот сон мне приснился очень давно, но я до сих пор помню его до мелочей.
Стояла страшная жара. В запорошенный песком из пустыни древний город зашло войско, вернушееся из дальнего военного похода на передышку на нескольк дней. У предводителя войска, как, собственно, и у всех солдат, оставались только осовные желания: поесть, отоспаться и найти себе женщину после долгого похода. Понимая, что все это он может получить в публичном доме, именно туда он и отправился. Это место ему было давно знакомо, и там служила одна женщина, которая его вполне устраивала. Она тоже не испытавала к нему неприязни, он был ее постоянным клиентом, никогда не проявлял жестокости и всегда честно расплачивался. Это был невысокий коренастый мужчина, с обгоревшей на солнце кожей, коротко стрижеными волосами и густой щетиной. Он был среднего возраста и взгляд его был тяжелый и уставший. Наверное, он уже давно бы покончил с военным ремеслом, женился и осел где-нибудь в деревне. Но он сам прекрасно понимал, что кроме как воевать, он больше ничего в жизни не умеет. Эта проститутка его тоже во всем устраивала. Она не липла к нему с разговорами, хорошо знала свое дело и умела вовремя оставить его одного.
То ли в тот день он был слишком утомленный, то ли долгий поход разбередил в его сердце тоску по семейному теплу, но на следующее утро, проснувшись у нее в постели, он предложил ей сопровождать его в походе. Он обещал, что она будет жить в его отдельной палатке, он обеспечит ее едой, одеждой и защитой. Она будет пользоваться правами его официальной жещины, и больше никакие другие мужчины до нее дотронутся. Немного подумав, женщина ответила согласием. Она его не любила, и не это чувство руководило ею. Главным мотиватором в ее согласии было то, что она уже давно оставалась в одном месте, один день походил на другой, а это предложением сулило ей новые эмоции и переживания. Через несколько дней, собрав свой нехитрый скарб, вместе с войском она вышла из города и двинулась в неизвестном для нее направлении.
Как и обещал, мужчина заботился о ней. При военных действиях оставлял ее палатку далеко от лагеря, на безопасном расстоянии. Иногда возвращался через несколько дней, смеретельной уставший, покрытый потом и кровью. Как могла она тоже заботилась о нем, готовила, стирала, собирала/разбирала вещи при походах. Он уже начал привыкать к жизни с женщиной. Ему нравились ее напевы, когда она сидя зашивала ему одежду, ее хождения по палатке, когда она убиралась, нравилось, что она каждую ночь была с ним рядом. Когда она буднично сказала ему, что беременна, он долго прислушивался к своим внутренним довольно непонятным для него ощущениям. Он не мог определить, он рад этому или это его пугает. Когда через свое определенное время у него родилась дочь, то он понял, что жизнь теперь воспрнимается им совсем иначе. Когда он брал на свои огромные мускулистые руки крошечное тельце дочери, то его загрубевшее сердце начинало биться чаще и замирало дыхание. В ее же жизни произошли перемены совсем иные. Постоянное общение с одним и тем же мужчиной постенно ей стало надоедать. Невозможность уйти по своему желанию, невозможность свободно перекинуться словами с другими мужчинами, уйти из лагеря, когда ей вздумается, подавляло и угнетало ее. Узнав, что беременна, она решила, что как только она восстановится после родов, она уйдет от этого человека.
Беременность и роды она перенесла вполне легко. Родившийся ребенок не всколыхнул сильные чувств в ней. Буднично она кормила и ухаживала за ребенком, с удивлением смотрела, как мужчина может часами качать ребенка на руках, улыбаться ей, разговаривать. Его суровое лицо, озаряющееся улыбкой, даже начинало казаться ей красивым. Но тоска по свободе все больше и больше захватывало ее. Все чаще она останавливалась, глядя за горизонт. Все меньше ей хотелось проявлять нежность по отношению к мужчине. И в один день, когда лагерь подошел к городу, она спокойно сообщила ему о своем решении уйти. Она знала, что пока ее тело молодо, она сможет прокормить себя - в каждом городе есть публичный дом, поэтому будущее ее не беспокоило. Оставался вопрос с ребенком, но она как-нибудь его решит.
Мужчина молча выслушал ее. Через какое-то время он сказал ей, что она может быть свободна. Только попросил оставить ему ребенка. Сначала она хотела спросить, как он собирается обеспечить едой свою дочь, но потом передумала. Такой расклад ее устраивал даже больше.
Связав в маленький узелок свои вещи, она вышла из палатки и пошла по направлению к городу. Все более отдаляясь от лагера, она чувствовала, что вновь обретает свободу. Пусть в ее жизнь опять возвращалась непредсказуемость, но теперь она снова принадлежала только себе.
Долго простояв у палатки, глядя вслед женщине, он зашел внутрь и подошел к дочери. Теперь он знал, что больше не один. Его жизнь была нужна еще кому-то, и он был готов оставить войну.
Тут я проснулась.
