(no subject)
Пятиминутка политинформации в рамках часа патриотизма в элитной московской школе №740 подходила к концу. "Класснуха" Клеопатра Львовна застывшим взглядом, полным боли, страдания и ненависти, смотрела на обрёванную, обсопливленную и обслюнявленную карту Украины, повешенную на доске. Минута молчания в память о героически погибших защитниках "Азовстали" Калыне и Волыне затянулась на 45 минут, было слышно, как в трагически громко молчавшем классе жужжат майские мухи, да жуёт бутерброд с докторской колбасой двоечник Вася Сидоров. Клеопатра Львовна внезапно вздрогнула, встрепенулась, словно лягушка, вышедшая из анабиоза и обвела стеклянными глазами класс.
- Дети, как мы будем проводить депутинизацию ЭТОЙ страны? - спросила она строго и торжественно.
Дети заёрзали, зашевелились, начали перешёптываться, не решаясь выразить все свои гениальные садистские идеи, которым позавидовал бы и доктор Лектор, и лишь одна рука, словно мачта корабля между восьмым и девятым валом на картине великого украинского художника Айв Азовского, гордо тянулась вверх.
- Сонечка, отвечай!
- Беспощадно, Клеопатра Львовна! - сказала Сонечка и с размаху двинула двоечнику Сидорову в ухо, да так, что тот аж подавился своим бутербродом и состроил такое лицо, какое обычно бывало у маленького Вовы Зеленского, когда белый порошок внезапно не зашёл.
- Молодец, пять! - сказала Клеопатра Львовна и просияла, словно только что выкатившаяся с монетного двора одиннадцатирублёвая монета.
Класс встал и начал дружно аплодировать, так громко и задорно, словно за каждый хлопок давали по пятьдесят рублей, леденец и лайк в Инстаграме. "Нет, ЭТА страна не погибнет, пока у нас есть такие Сонечки", - подумала Клеопатра Львовна, поправляя свои модные босоножки, купленные в Милане, надетые на шерстяные носки от Гуччи. Тут прозвенел звонок и дети, словно стая голодных мартышек, поражённых обезьяньей оспой, распихивая друг друга, с радостным попискиванием и похрюкиванием бросились в дверь. Класс тотчас наполнился дикими звуками перемены, запахами несъедобной еды из столовой и майским серо-буро-голубым небом с улицы. Клеопатра Львовна поправила свои очки в модной хипстерской роговой оправе, осмотрела опустевший класс на предмет отсутствия наличия беспорядка и тут её взгляд случайно зацепился за один из столов. Она побледнела, глаза её округлились, словно у древнегреческого царя Полидекта, увидевшего голову Медузы Горгоны, сдавленный крик вырвался из её гортани, она инстинктивно схватилась за милую её сердцу карту Украины, но пальцы соскользнули с обсопливленного места в районе Киева, она не удержалась и рухнула на пол, словно Голиаф в конце всем известного сложного диалога с Давидом. На парте, где сидел двоечник Сидоров, красовалась огромная буква Z, эта ненавистная буква, которую с пионерским задором все прогрессивные, небинарные и рукопожатные люди по всей планете вымарывали отовсюду уже несколько месяцев...
На самом же деле это была буква N, представлявшая собой совмещённый вензель Наполеона и Навального, и нарисовала её Сонечка, находясь под впечатлением прочтения книги широко известного в узких кругах великого военного историка с незаконченным высшим образованием Понасенкова и просмотра очередного заседания суда по делу Навального, где тому цинично накинули ещё 363 дня колонии, но всё это уже были несущественные частности, неспособные исправить безрадостный холст картины этого одного дня Клеопатры Львовны...
(С)
.
- Дети, как мы будем проводить депутинизацию ЭТОЙ страны? - спросила она строго и торжественно.
Дети заёрзали, зашевелились, начали перешёптываться, не решаясь выразить все свои гениальные садистские идеи, которым позавидовал бы и доктор Лектор, и лишь одна рука, словно мачта корабля между восьмым и девятым валом на картине великого украинского художника Айв Азовского, гордо тянулась вверх.
- Сонечка, отвечай!
- Беспощадно, Клеопатра Львовна! - сказала Сонечка и с размаху двинула двоечнику Сидорову в ухо, да так, что тот аж подавился своим бутербродом и состроил такое лицо, какое обычно бывало у маленького Вовы Зеленского, когда белый порошок внезапно не зашёл.
- Молодец, пять! - сказала Клеопатра Львовна и просияла, словно только что выкатившаяся с монетного двора одиннадцатирублёвая монета.
Класс встал и начал дружно аплодировать, так громко и задорно, словно за каждый хлопок давали по пятьдесят рублей, леденец и лайк в Инстаграме. "Нет, ЭТА страна не погибнет, пока у нас есть такие Сонечки", - подумала Клеопатра Львовна, поправляя свои модные босоножки, купленные в Милане, надетые на шерстяные носки от Гуччи. Тут прозвенел звонок и дети, словно стая голодных мартышек, поражённых обезьяньей оспой, распихивая друг друга, с радостным попискиванием и похрюкиванием бросились в дверь. Класс тотчас наполнился дикими звуками перемены, запахами несъедобной еды из столовой и майским серо-буро-голубым небом с улицы. Клеопатра Львовна поправила свои очки в модной хипстерской роговой оправе, осмотрела опустевший класс на предмет отсутствия наличия беспорядка и тут её взгляд случайно зацепился за один из столов. Она побледнела, глаза её округлились, словно у древнегреческого царя Полидекта, увидевшего голову Медузы Горгоны, сдавленный крик вырвался из её гортани, она инстинктивно схватилась за милую её сердцу карту Украины, но пальцы соскользнули с обсопливленного места в районе Киева, она не удержалась и рухнула на пол, словно Голиаф в конце всем известного сложного диалога с Давидом. На парте, где сидел двоечник Сидоров, красовалась огромная буква Z, эта ненавистная буква, которую с пионерским задором все прогрессивные, небинарные и рукопожатные люди по всей планете вымарывали отовсюду уже несколько месяцев...
На самом же деле это была буква N, представлявшая собой совмещённый вензель Наполеона и Навального, и нарисовала её Сонечка, находясь под впечатлением прочтения книги широко известного в узких кругах великого военного историка с незаконченным высшим образованием Понасенкова и просмотра очередного заседания суда по делу Навального, где тому цинично накинули ещё 363 дня колонии, но всё это уже были несущественные частности, неспособные исправить безрадостный холст картины этого одного дня Клеопатры Львовны...
(С)
.