К 100-летию К.М.Симонова
Оригинал взят у dr_guillotin в К 100-летию К.М.Симонова
Всегда уважал К.М.Симонова как военного журналиста, умеющего на совесть делать свою работу.
Симонов стремился увидеть войну и донести до людей знание о ней. Не выдумывать сказочки для "информационной войны", а именно нести людям правду. Не всегда приятную, надо сказать. В этом стремлении, часто с риском для жизни, он сумел увидеть многие действительно заметные и знаковые ее события. Так буквально перед острием "танковых клиньев" он попал во вскоре окруженный Могилев и увидеть реальный успех Красной армии, когда подловили и постреляли танки 3 тд. К.М.Симонов: «Я не был солдатом, был всего только корреспондентом, однако у меня есть кусочек земли, который мне век не забыть, - поле под Могилёвом, где я впервые в июле 1941 года видел, как наши в течение одного дня подбили и сожгли 39 немецких танков…»
На фото: немецкий танк Pz.III, подбитый на Буйничском поле, июль 1941 г.
Увидел он и людей, которые это сделали, но вскоре погибли, Симонов позднее писал: «Недолгая встреча с Кутеповым для меня была одной из самых значительных за годы войны. В моей памяти Кутепов - человек, который, останься он жив там, под Могилевом, был бы способен потом на очень многое».
Успев увидеть Могилев до его окружения, Симонов поехал на Черноморский флот и полез в подводную лодку(!), которая в начале сентября 41-го ходила к Румынии(!).
Была это лодка Л-4 (на фото). Поход не "Das Boot" в Атлантике, но серьезный риск гибели от мины, атаки самолета (в августе 1941 г. Л-4 подвергалась атаке Арадо-196) или даже от технических проблем лодки. Это было не дежурство в квадрате, а реальный выход к берегам враждебного государства. Симонову даже позволили взглянуть на супостата:
«В конце третьих суток мне дали в центральном посту посмотреть в перископ, и я увидел очень близко берег, каменистые горы, похожие на Крымские, маленькие домики на горах. Все это было очень ясно видно. Но когда я стал поворачивать перископ, чтобы посмотреть, что находится слева и справа, то мне по-прежнему все время был виден берег. И лишь когда я повернул его почти на 180 градусов, в перископе показалась полоса воды. Мне объяснили, что мы находимся в одной из румынских военных гаваней».
Задачей была минная постановка, поставили 20 мин. На этом заграждении (по данным, приведенным М.Морозовым) 15 сентября 1941 г. подорвался болгарский транспорт "Шипка", 2304 брт. После этого подрыва заграждение было вытралено.
В походе на Л-4 Симонов пережил эпизод, показывающий откуда берутся оверклеймы и почему в них искренне верят. Была обнаружена надводная цель, которую обстреляли из пушки. Симонов пишет: «Третий выстрел. Когда дым рассеивается в третий раз, мы все с удивлением видим, что на горизонте ничего нет. Ровным счетом ничего: ни дыма, ни черной точки. Это похоже на колдовство».
Могли, конечно, просто занести фрага на свой счет. Тем более, рациональное объяснение нашлось: «наш второй снаряд попал прямо в него и вызвал взрыв, который совпал с моментом нашего третьего выстрела».
Но решили убедиться: «добросовестный Поляков решил, что все-таки надо проверить, и отдал приказание идти полным ходом к месту, где, по нашим предположениям, должны были находиться обломки корабля, а может быть, и люди. Мы шли туда примерно три четверти часа, но, когда дошли, не обнаружили на воде ничего - ни людей, ни обломков, - ничего, кроме огромных стай чаек, кружившихся над водой. Если наш снаряд попал в цель, то, очевидно, на судне был взрыв такой силы, что корабль буквально разнесло. Других объяснений случившемуся никто из нас не находил».
Однако объяснение было очень простое. Обстреляли... советскую ПЛ Щ-208. Которая после первых выстрелов погрузилась и поэтому исчезла из поля зрения.
На фото: подводная лодка Щ-208.
Своей привычке лезть в пекло Симонов не изменял и позднее. Так он направился в только что освобожденную в результате десанта Феодосию. Сразу же он увидел главную проблему высадки - ПВО. Симонов писал: «С началом светлого времени началась бомбежка. Наши зенитные орудия беспомощно стояли на площадях и перекрестках Феодосии. Их было переправлено уже довольно много, но вся беда заключалась в том, что немцы вчера потопили транспорт, который шел сюда со снарядами для зениток».
Действительно, пока топали части с периметра осады Севастополя, немцы бросили против высадившихся войск авиацию, которая начала долбить порт и корабли в нем. Вот как выглядел порт с воздуха:
Расшифровка потопленных в порту судов.
Потопленный "Спартаковец":
Действительно, разгром системы снабжения с воздуха во многом обусловил потерю Феодосии (когда немцы подтянули резервы из-под Севастополя).
Тот, кто едет на передовую, видит войну как она есть, включая самые темные ее стороны. В Феодосии К.Симонову довелось увидеть местного коллабо - бургомистра Грузинова.
Симонов писал о нем: «Но у этого человека явно не было никаких принципов, даже таких. Ему не было никакого дела до судеб России. Его интересовал только он сам, его собственная судьба, его собственное благосостояние. Он был для меня символом всего того спокойного, удовлетворенного и собой и окружающими в условиях удачного стяжательства; всего того мещанского, уныло-жадного, что я ненавидел с детства»
Многие помнят пророческие слова К.Симонова о Крымском фронте. Он словно предчувствовал случившуюся в мае 1942 г. беду. Однако мне бы хотелось напомнить о другом, менее известном эпизоде. В отношении которого Симонова редко цитировали. Он побывал в пекле "Степного Вердена" к северу от Сталинграда сентября 1942 г., с ужасающими бомбардировками. Симонов оставил о тех событиях такие строки «Помню за войну разные бомбежки, но таких беспрерывных, растянувшихся с рассвета до заката, как в те дни севернее Сталинграда, пожалуй, не помню».
Последствия бомабардировок всей мощью VIII авиакорпуса в открытой степи были ужасающими, Симонов продолжает «А когда потом мы шли с наблюдательного пункта обратно через это поле, на котором сосредоточивалась и с которого переходила в наступление пехота, вокруг было страшное зрелище бесконечных воронок и разбросанных по степи кусков человеческого тела»
Видел Симонов неудачи Красной армии, видел он и ее триумф. Так, в частности, он был свидетелем штурма Тарнополя, важного узла дорог на западной Украине, в марте-апреле 1944 г. Киножурнал о штурме Тарнополя:
Штурмовала "крепость Тарнополь" 60-я армия И.Д.Черняховского. Симонов писал о нем: «Помню и впечатление, которое произвело на меня тогда умение Черняховского пристыдить, не унижая, потребовать от человека не только выполнения приказа, но и необходимой для этого веры в себя».
Описание штурма у Симонова весьма впечатляющее:
«Мы не бомбили Тарнополь, и в нем нет кварталов, снесенных до основания тяжелыми бомбами и заваленных битым кирпичом. Но почти каждый дом, как ни расхоже это сравнение, можно сравнить с решетом. В домах пробоины, малые и большие, от снарядов всех калибров, начиная от тридцатисеми- и кончая двухсоттрехмиллиметровыми. На улицах валяются искалеченные машины и убитые люди, а воронок столько, что, когда мы скачем по ним на «виллисе», начинает казаться, что это не езда, а китайский бильярд, в котором ты вместе со своей машиной играешь роль шарика, закатывающегося то в одну, то в другую лузу»
«В городе идут уличные бои, немцы бомбят окраины, но мы уже восстановили одну колею железной дороги, идущую через Станцию Тарнополь. Все кругом дымится от разрывов, а через еще не взятый город с одного участка фронта на другой по рокаде проскакивают товарные поезда.
Дым над домами стоит сплошной стеной. И вдруг из этого дыма с какой-то крыши взлетает стайка голубей.
В конце улицы две наши самоходки со стуком прямой наводкой бьют в стену дома»
Острым глазом военного корреспондента Симонов даже заметил парашютные контейнеры снабжения, которыми "бомбили" гарнизон: «До ближайшего дома, занятого немцами, по прямой метров полтораста, может быть, двести. На нескольких крышах какие-то красные пятна. Не сразу понимаю и спрашиваю, что такое. Оказывается, парашюты. Немцы сбрасывают на них боеприпасы, но многие попадают к нам»
Не знал, что у них красные парашюты (хотя были и белые).
Здесь же, на западной Украине весной 1944 г. Симонов видел один из величайших разгромов немцев, причем их танковых соединений, за всю войну:
«Представьте себе, что если, ползя по такому шоссе на вездеходе, осатанев от вылезания, толкания машины, подкладывания под буксующие колеса бревен, соломы, чего попало, вы вдруг бы захотели, плюнув на попытку проехать по такой дороге, выбраться на целину и двинуться по нолю, то вас остановило бы от этого неосторожного намерения следующее зрелище: в пятнадцати метрах от дороги прямо из грязи торчит башня танка, не танк, а именно башня, потому что при ближайшем рассмотрении вы выясняете, что танк цел и не поврежден, он просто затонул в грязи»
По башню не нашел, но вот брошенный немецкий танк из того района:
Увидел Симонов и Хальбский "котел" апреля 1945 г.: «Картина такая: впереди Берлин, справа просека, сплошь забитая чем-то совершенно невероятным - нагромождение танков, легковых машин, броневиков, грузовиков, специальных машин, санитарных автобусов. Все это буквально налезшее друг на друга, перевернутое, вздыбленное, опрокинутое и, очевидно, в попытках развернуться и спастись искрошившее вокруг себя сотни деревьев»
Много раз сопоставляя написанное Симоновым с документами о сражениях, я удивлялся его острому взгляду и человеческой храбрости, желания увидеть то и тех, о ком потом пишешь фронтовые очерки. Только такой бесстрашный человек мог написать "Жди меня".
Всегда уважал К.М.Симонова как военного журналиста, умеющего на совесть делать свою работу.
Симонов стремился увидеть войну и донести до людей знание о ней. Не выдумывать сказочки для "информационной войны", а именно нести людям правду. Не всегда приятную, надо сказать. В этом стремлении, часто с риском для жизни, он сумел увидеть многие действительно заметные и знаковые ее события. Так буквально перед острием "танковых клиньев" он попал во вскоре окруженный Могилев и увидеть реальный успех Красной армии, когда подловили и постреляли танки 3 тд. К.М.Симонов: «Я не был солдатом, был всего только корреспондентом, однако у меня есть кусочек земли, который мне век не забыть, - поле под Могилёвом, где я впервые в июле 1941 года видел, как наши в течение одного дня подбили и сожгли 39 немецких танков…»
На фото: немецкий танк Pz.III, подбитый на Буйничском поле, июль 1941 г.
Увидел он и людей, которые это сделали, но вскоре погибли, Симонов позднее писал: «Недолгая встреча с Кутеповым для меня была одной из самых значительных за годы войны. В моей памяти Кутепов - человек, который, останься он жив там, под Могилевом, был бы способен потом на очень многое».
Успев увидеть Могилев до его окружения, Симонов поехал на Черноморский флот и полез в подводную лодку(!), которая в начале сентября 41-го ходила к Румынии(!).
Была это лодка Л-4 (на фото). Поход не "Das Boot" в Атлантике, но серьезный риск гибели от мины, атаки самолета (в августе 1941 г. Л-4 подвергалась атаке Арадо-196) или даже от технических проблем лодки. Это было не дежурство в квадрате, а реальный выход к берегам враждебного государства. Симонову даже позволили взглянуть на супостата:
«В конце третьих суток мне дали в центральном посту посмотреть в перископ, и я увидел очень близко берег, каменистые горы, похожие на Крымские, маленькие домики на горах. Все это было очень ясно видно. Но когда я стал поворачивать перископ, чтобы посмотреть, что находится слева и справа, то мне по-прежнему все время был виден берег. И лишь когда я повернул его почти на 180 градусов, в перископе показалась полоса воды. Мне объяснили, что мы находимся в одной из румынских военных гаваней».
Задачей была минная постановка, поставили 20 мин. На этом заграждении (по данным, приведенным М.Морозовым) 15 сентября 1941 г. подорвался болгарский транспорт "Шипка", 2304 брт. После этого подрыва заграждение было вытралено.
В походе на Л-4 Симонов пережил эпизод, показывающий откуда берутся оверклеймы и почему в них искренне верят. Была обнаружена надводная цель, которую обстреляли из пушки. Симонов пишет: «Третий выстрел. Когда дым рассеивается в третий раз, мы все с удивлением видим, что на горизонте ничего нет. Ровным счетом ничего: ни дыма, ни черной точки. Это похоже на колдовство».
Могли, конечно, просто занести фрага на свой счет. Тем более, рациональное объяснение нашлось: «наш второй снаряд попал прямо в него и вызвал взрыв, который совпал с моментом нашего третьего выстрела».
Но решили убедиться: «добросовестный Поляков решил, что все-таки надо проверить, и отдал приказание идти полным ходом к месту, где, по нашим предположениям, должны были находиться обломки корабля, а может быть, и люди. Мы шли туда примерно три четверти часа, но, когда дошли, не обнаружили на воде ничего - ни людей, ни обломков, - ничего, кроме огромных стай чаек, кружившихся над водой. Если наш снаряд попал в цель, то, очевидно, на судне был взрыв такой силы, что корабль буквально разнесло. Других объяснений случившемуся никто из нас не находил».
Однако объяснение было очень простое. Обстреляли... советскую ПЛ Щ-208. Которая после первых выстрелов погрузилась и поэтому исчезла из поля зрения.
На фото: подводная лодка Щ-208.
Своей привычке лезть в пекло Симонов не изменял и позднее. Так он направился в только что освобожденную в результате десанта Феодосию. Сразу же он увидел главную проблему высадки - ПВО. Симонов писал: «С началом светлого времени началась бомбежка. Наши зенитные орудия беспомощно стояли на площадях и перекрестках Феодосии. Их было переправлено уже довольно много, но вся беда заключалась в том, что немцы вчера потопили транспорт, который шел сюда со снарядами для зениток».
Действительно, пока топали части с периметра осады Севастополя, немцы бросили против высадившихся войск авиацию, которая начала долбить порт и корабли в нем. Вот как выглядел порт с воздуха:
Расшифровка потопленных в порту судов.
Потопленный "Спартаковец":
Действительно, разгром системы снабжения с воздуха во многом обусловил потерю Феодосии (когда немцы подтянули резервы из-под Севастополя).
Тот, кто едет на передовую, видит войну как она есть, включая самые темные ее стороны. В Феодосии К.Симонову довелось увидеть местного коллабо - бургомистра Грузинова.
Симонов писал о нем: «Но у этого человека явно не было никаких принципов, даже таких. Ему не было никакого дела до судеб России. Его интересовал только он сам, его собственная судьба, его собственное благосостояние. Он был для меня символом всего того спокойного, удовлетворенного и собой и окружающими в условиях удачного стяжательства; всего того мещанского, уныло-жадного, что я ненавидел с детства»
Многие помнят пророческие слова К.Симонова о Крымском фронте. Он словно предчувствовал случившуюся в мае 1942 г. беду. Однако мне бы хотелось напомнить о другом, менее известном эпизоде. В отношении которого Симонова редко цитировали. Он побывал в пекле "Степного Вердена" к северу от Сталинграда сентября 1942 г., с ужасающими бомбардировками. Симонов оставил о тех событиях такие строки «Помню за войну разные бомбежки, но таких беспрерывных, растянувшихся с рассвета до заката, как в те дни севернее Сталинграда, пожалуй, не помню».
Последствия бомабардировок всей мощью VIII авиакорпуса в открытой степи были ужасающими, Симонов продолжает «А когда потом мы шли с наблюдательного пункта обратно через это поле, на котором сосредоточивалась и с которого переходила в наступление пехота, вокруг было страшное зрелище бесконечных воронок и разбросанных по степи кусков человеческого тела»
Видел Симонов неудачи Красной армии, видел он и ее триумф. Так, в частности, он был свидетелем штурма Тарнополя, важного узла дорог на западной Украине, в марте-апреле 1944 г. Киножурнал о штурме Тарнополя:
Click to viewШтурмовала "крепость Тарнополь" 60-я армия И.Д.Черняховского. Симонов писал о нем: «Помню и впечатление, которое произвело на меня тогда умение Черняховского пристыдить, не унижая, потребовать от человека не только выполнения приказа, но и необходимой для этого веры в себя».
Описание штурма у Симонова весьма впечатляющее:
«Мы не бомбили Тарнополь, и в нем нет кварталов, снесенных до основания тяжелыми бомбами и заваленных битым кирпичом. Но почти каждый дом, как ни расхоже это сравнение, можно сравнить с решетом. В домах пробоины, малые и большие, от снарядов всех калибров, начиная от тридцатисеми- и кончая двухсоттрехмиллиметровыми. На улицах валяются искалеченные машины и убитые люди, а воронок столько, что, когда мы скачем по ним на «виллисе», начинает казаться, что это не езда, а китайский бильярд, в котором ты вместе со своей машиной играешь роль шарика, закатывающегося то в одну, то в другую лузу»
«В городе идут уличные бои, немцы бомбят окраины, но мы уже восстановили одну колею железной дороги, идущую через Станцию Тарнополь. Все кругом дымится от разрывов, а через еще не взятый город с одного участка фронта на другой по рокаде проскакивают товарные поезда.
Дым над домами стоит сплошной стеной. И вдруг из этого дыма с какой-то крыши взлетает стайка голубей.
В конце улицы две наши самоходки со стуком прямой наводкой бьют в стену дома»
Острым глазом военного корреспондента Симонов даже заметил парашютные контейнеры снабжения, которыми "бомбили" гарнизон: «До ближайшего дома, занятого немцами, по прямой метров полтораста, может быть, двести. На нескольких крышах какие-то красные пятна. Не сразу понимаю и спрашиваю, что такое. Оказывается, парашюты. Немцы сбрасывают на них боеприпасы, но многие попадают к нам»
Не знал, что у них красные парашюты (хотя были и белые).
Здесь же, на западной Украине весной 1944 г. Симонов видел один из величайших разгромов немцев, причем их танковых соединений, за всю войну:
«Представьте себе, что если, ползя по такому шоссе на вездеходе, осатанев от вылезания, толкания машины, подкладывания под буксующие колеса бревен, соломы, чего попало, вы вдруг бы захотели, плюнув на попытку проехать по такой дороге, выбраться на целину и двинуться по нолю, то вас остановило бы от этого неосторожного намерения следующее зрелище: в пятнадцати метрах от дороги прямо из грязи торчит башня танка, не танк, а именно башня, потому что при ближайшем рассмотрении вы выясняете, что танк цел и не поврежден, он просто затонул в грязи»
По башню не нашел, но вот брошенный немецкий танк из того района:
Увидел Симонов и Хальбский "котел" апреля 1945 г.: «Картина такая: впереди Берлин, справа просека, сплошь забитая чем-то совершенно невероятным - нагромождение танков, легковых машин, броневиков, грузовиков, специальных машин, санитарных автобусов. Все это буквально налезшее друг на друга, перевернутое, вздыбленное, опрокинутое и, очевидно, в попытках развернуться и спастись искрошившее вокруг себя сотни деревьев»
Много раз сопоставляя написанное Симоновым с документами о сражениях, я удивлялся его острому взгляду и человеческой храбрости, желания увидеть то и тех, о ком потом пишешь фронтовые очерки. Только такой бесстрашный человек мог написать "Жди меня".