В обществе регресса Логос гость нежеланный
.otshelnik_1.. О физике «метафизики» (любительский опыт семантического анализа)
Я «цепляюсь» к тем или иным высказываниям именно патриотически настроенных политологов не из вредности, а из чистого прагматизма. Чтобы осветить какой-либо вопрос с нуля, нужно затратить «многа букафф» на закладку «фундамента» и возведение «цокольного этажа», прежде чем, можно будет начать говорить о главном. Самое удобное здесь использовать в качестве «подводки» точку зрения того или иного достаточно известного политолога или ЛОМа. Она уже сформулирована, она у всех на слуху, на этот «цоколь» можно либо надстраивать свои «этажи», либо сразу же подвергнуть критике те или иные стороны выстроенного политологом «здания».
С.Кургинян.
«Мы со своей стороны не имеем права поставить наши ценности выше существования Отечества, в котором эти ценности могут разворачиваться, а, в конечном счете, должны понять, что само Отечество и есть высшая ценность. Это Русская земля метафизична. Она содержит в себе самой все, что нужно для высших порывов духа…
Наша роль одновременно национально-безальтернативна и глобально мессианская. А это и есть то, к чему привыкли русские, может они забыли за эти 30 лет, но где-то в глубине их памяти у каждого это есть, и это надо воскресить для выстаивания на длинных интервалах времени. А нам оно предстоит».
(Весь нижеследующий текст не следует рассматривать как «предъяву» Сергею Ервандовичу, это, скорее, попытка критически осмыслить его позицию. У него всегда есть, что осмыслить.)
* * * * * * * * * *
Итак, мессианство -
«это то, к чему привыкли русские».
Но при этом политолог, все же, сделал понятное допущение:
«может они забыли за эти 30 лет…»
И, тем не менее, в наличии этого «мессианства» он не сомневается:
«где-то в глубине их памяти у каждого это есть…»
Обратите внимание: с одной стороны - «у каждого».
А, с другой стороны - «где-то в глубине их памяти…»
Причем, видимо, в очень глубокой «глубине», потому как использовано неопределенное обстоятельство «где-то», то есть явно на поверхности это не просматривается.
По крайней мере, «у каждого» не просматривается точно.
Что мне все это напомнило?
Это мне напомнило президентские сентенции «про бесконечный генетический код» и про «ядерный реактор нашего народа».
Сергей Ервандович постоянно твердит нам про «китайскую мудрость» о необходимости «исправления имен», а потому, признавая вопиющую актуальность этого исправления, не будем заморачиваться ложной политкорректностью ни в отношении президента, ни, тем более, в отношении политолога, и определим подобные воззрения как крайне вредный идеалистический вздор (об этом полгода назад уже шла речь в статье «Бесконечный генетический код Элис Харфорд».)
Чтобы человек «помнил» то, что было не с ним, а со многими ушедшими поколениями, эту память в него нужно вложить в процессе воспитания, в основном в период его жизни «-18», ибо в период «18+» это делать уже крайне затруднительно. И эта память не должна быть «академической», она должна быть актуальной, она должна формировать мировоззрение.
Нужно вложить в молодого человека память о том, что было с его страной и народом реально. А если 30 с лишним лет в сознание новых поколений закладывалась грандиозная ложь, на которой настаивают и по сей день, если закладывалось лютое отвращение к самому великому периоду русской истории (который явился не на пустом месте, а был естественным венцом всей истории предшествующей), то пробуждения чего, господа-товарищи вы ждете?
Где ничего не положено, там нечего взять!
Три с половиной десятилетия в обществе царило не воспитание, а растление. Это естественно, ибо торжествовала концепция «вхождения» в цивилизацию не просто другую, а в цивилизацию, последовательно отрицающую цивилизацию русскую.
И, следовательно, все воспитание-растление было направлено, прежде всего, на уничтожение исторической памяти народа и его культуры, на воспитание «грамотного потребителя», лояльного «атома» западной цивилизации.
Это признается всеми. Кем-то прямо, кем-то сквозь зубы. Кем-то с горечью, кем-то с торжеством.
Разве сегодня в воспитании хоть что-то изменилось?
По существу ничего.
* * * * * * * * * *
Если мы вступили на отрицательную ветвь нашей истории, на путь регресса, то в общественных представлениях обязательно должна быть сильна тяга к подмене понятий. Такая подмена позволяет на бессознательном уровне воспринимать движение вниз в качестве «подъема».
С осознанием деградации спокойно жить невозможно.
А хочется продолжать жить спокойно и комфортно.
В обществе регресса Логос гость нежеланный. И это при том, что все и вся тонет в словесах. Но, известно, что смыслы проще всего утопить в болтовне.
Инверсия основных понятий, перемена местами причины и следствия, гипостазирование - все это непременно должно было стать «достоянием» широкого общественного сознания.
Согласно представлениям Сергея Ервандовича нужно признать и провозгласить:
«Граждане, Отечество в опасности, граждане, хотели иначе и совершили ошибку, но эти ошибки совершали все…»
Далее идет длинный перечень наших исторических ошибок, как иллюстрация того, что это, дескать, не впервой. Не комплексуйте, ребята…
Нет, Сергей Ервандович, такая «ошибка» совершена впервые.
Устойчивый и трудно преодолимый регресс во всех сферах, сменивший устойчивый прогресс буквально изломом - это случилось впервые в истории России. Более того, как признает сам Кургинян, это случилось впервые в мировой истории.
Ничего себе «ошибочка»!
А как быть с «метафизическим» характером этой «ошибки», который сам политолог постоянно подчеркивает?
Строго говоря, «метафизика» и «ошибка», два понятия абсолютно несовместимые.
Дело в том, что, если совершенную «ошибку» назвать «правильным именем» (в рамках китайской политики «исправления имен»), то тогда станет ясно, что требовать от руководства признания такой «ошибки» - абсолютно бессмысленно, ибо тогда оно уже, вообще, не сможет быть руководством чего-либо когда-либо.
Вот и приходится «вертеть словами».
Нужно признать пусть и «метафизическую», но всего лишь «ошибку».
Или нужно признать «ошибку», но, увы, «ме-та-фи-зи-ческую», бли-и-и-н!
Впрочем, и «признать-то» считает нужным только сам политолог.
А руководство так не считает нисколько.
* * * * * * * * * *
«Русская земля метафизична. Она содержит в себе самой все, что нужно для высших порывов духа».
Как же, признаться, «задрал» весь этот «метафизический оптимизм»!
«В себе самой», «сама по себе», «содержит все, что нужно»…
По щучьему веленью, по моему хотенью!
В чем основная прелесть «бесконечного генетического кода», «ядерного реактора нашего народа», «привычки к мессианству» и прочей «метафизической хрени»?
А вся прелесть в том, что эти дополнительные сущности, искусственно созданные из метафор и гипербол, позволяют скрыть истинное положение дел. И мы здесь имеем дело не столько с обманом, сколько с самообманом. Потребность такая. (Одно из коренных значений слова «прелесть» - это бесовский соблазн самообмана.)
Вот типичный пример. С. Михеев.
«Вообще-то все могло быть гораздо хуже. А так какие-то, действительно, корни, какие-то такие внутренние архетипы, глубинное ощущение Родины, оно все равно срабатывает, несмотря на то, что 30 лет мозг выносили по полной программе, и, тем не менее, есть что-то более важное, более глубокое, более коренное, что позволяет нам мобилизоваться».
«Какие-то»… «Внутренние»… «Сохранились»… «Тем не менее»… Человек говорит именно об ошметках, остатках, хотя никто его за язык не тянет.
На самом деле все эти «корни», «внутренние архетипы», «ощущение Родины» - должны были быть продуктом воспитания, которого не было. А потому «ощущение Родины» здесь обязательно «глубинное», как у подпольщиков, Михеев на бессознательном уровне понимает, что на поверхности его быть и не должно. Причем он говорит именно об «ощущении Родины», ибо «ощущение» - это самый первый и, в общем-то, безотчетный уровень постижения объекта.
При этом он, как и Кургинян, считает, что
«все могло быть гораздо хуже…»
Так что все эти «корни» и «архетипы» просочились в наше настоящее из «совка», самотеком, по чисто житейской инерции. Это то, что наша «вертикаль» не добила своей политикой, то, что просочилось вопреки ее усилиям. Примерно так же, как трава пробивается через асфальт.
Это не более чем недоработка государственно-частного информационно-культурного партнерства, которое опираясь на неслыханную мощь современных медийных средств, более 30 лет «выносило мозг по полной программе», прежде всего, подрастающему поколению, стремясь воспитать национально бесполых, эгоистических индивидуумов атомизированного прозападного общества.
И, между прочим, этот «мозг» продолжают «выносить».
(А что касается фронта, то фронт - это всегда средоточие самого здорового, что есть в обществе. Во время ВОВ фронт и тыл были едины, а сегодня судить о стране в целом по фронту нельзя ни в коей мере.
«Я не позволю тылу диктовать фронту!»
Так заявил в свое время генерал Слащев-Крымский генералу Врангелю.
Однако намерение Слащева было неосуществимо. Фронт опирается на тыл, а тыл диктует по определению, так или иначе. Гедонистический тыл диктует только то, что может продиктовать.)
Вся прелесть фабрикации искусственных сущностей в том, что создается ощущение, будто есть «нечто», в чем сосредоточена наша «русскость», причем это «нечто» не зависит напрямую от нас и от общего морального состояния общества. С одной стороны, это предлагается понимать не буквально (ибо буквально это вздор), а, с другой стороны, это предлагается учитывать, как реальность. Это, как бы, ни то, и ни другое, но «в нужный момент» это и то, и другое.
Во-первых, получается, что, какие бы разрушения мы не осуществили, какое бы предательство не реализовали, есть «нечто» незыблемое, чему мы не могли нанести фатального вреда. И, опираясь на этот исторический неповреждаемый инвариант (он просто «пока спит», типа «не проснулся», а нам к нему необходимо вроде как «припасть»), мы сможем продолжить движение в правильном направлении, выбросив «неправильные» десятилетия как испорченный черновик.
И, во-вторых, если это «нечто» до такой степени могуче и сильно, а, главное, самосущно, что наши усилия (каждого по отдельности) мало что значат, то нам остается только ждать. Надо ждать пока «пробудится-проснется» вот эта скрытая в народе сила («инстинкт самосохранения», «воля к жизни», тыр-пыр-восемь-дыр), причем она проснется, непременно правильная, неизбежно жизнеутверждающая, и вот, когда заработает этот «ядерный реактор нашего народа», вот тогда мы им всем покажем…
Это, кстати, отчетливо звучит и в публицистике С. Кургиняна.
Ждать и содействовать «пробуждению» - это ведь совсем нехлопотно. Особенно, если содействовать «пробуждению» того, чего нет, того, что даже не воспитали. А лет через 20-30 нужно будет содействовать «пробуждению» тех, кого даже не родили.
Все, что могло пробудиться, на самом деле и так не спало. Все, что могло пробудиться, уже пробудилось.
Сколько осталось, столько осталось.
И именно поэтому имеем то, что имеем.
«Все могло быть гораздо хуже…»
Казалось бы, тот же Михеев, свидетельствуя о том, что 30 лет «выносили мозг по полной программе» должен криком кричать, что этот «вынос» необходимо немедленно прекратить и, не мешкая ни дня, начать этот мозг «вносить» обратно.
Однако ничего подобного. По крайней мере, ничего соизмеримого с уровнем катастрофичности, им же описанной.
Кургинян семантически обращается даже к чуду: «надо воскресить...», то есть вот до такой степени отсутствует то, на что он уповает. Однако главная проблема «чудес» заключается в том, что в них, говоря современным языком, не прописаны «конкретные механизмы реализации».
Все ждут, что спасительное «нечто» пробьется само, как трава через асфальт, который властные деникинцы и сегодня продолжают укладывать ровными толстыми слоями. А еще все ждут, что в душе наших властных деникинцев что-то непременно «проснется», должно, наконец, «проснуться». И они сами прекратят свои асфальтоукладочные работы.
* * * * * * * * * *
С. Кургинян.
«Мы со своей стороны не имеем права поставить наши ценности выше существования Отечества, в котором эти ценности могут разворачиваться».
«Мы со своей стороны…» То есть речь идет о нашей стороне, а не о стороне элиты. Мы сами на себя берем односторонние повышенные обязательства.
Право на провозглашение ценностей ограничено только с нашей стороны.
Да полно Вам, Сергей Ервандович, нет никакого самосущного «Отечества», в котором якобы «разворачиваются» отчужденные от него «ценности». «Ценности» - это то, благодаря чему существует само понятие «Отечества».
Понятия «ценности» и «Отечество» неразделимы.
Как только они разделяются до определенного критического уровня, происходит катастрофа, которая выражается в том, что размывается и фактически перестает существовать само понятие Отечества.
Людей в народ объединяют именно ценности, а государство - важнейшая из форм этого объединения.
«Ценности», которые якобы «разворачиваются» в абстрактном «Отечестве» - это типичное гипостазирование. Если перед нами некое сложное понятие, сформулированное на основе понятий, более простых, то в реальности оно не существует само по себе, вне тех понятий, на которые оно опирается.
Подобная смысловая инверсия - это продукт либо лукавства, либо самообмана, а, как правило, причудливой смеси и того, и другого.
Тот же К.Маркс, большой авторитет для Сергея Ервандовича, ужасно не любил подобные фокусы, а В.И. Ульянов, вообще, не выносил. «Основоположник» относил все это к приемам «спекулятивной философии» (Кажется, это в «Критике критической критики», могу и не помнить, марксизм - это не мое).
Есть, например, абстрактное понятие «фрукты», которое включает в себя конкретные понятия: «яблоки», «груши», «сливы» и т. д. А затем понятие «фрукты» неожиданно начинает жить «само по себе». И вот уже в ситуации, когда нет ни «яблок», ни «груш», ни «слив» и, вообще, ни хрена, сами «фрукты», тем не менее, остаются существовать, и из абстрактного понятия «спекулятивный философ» преспокойненько выводит объекты конкретные, с той же легкостью, с какой фокусник достает кроликов из пустой шляпы.
Простой пример, РИ была сложным, исторически сложившимся союзом территорий и народов.
Разрушили союз, и нет империи.
«Русь слиняла в два дня…»
Но при этом сразу же возникает «Россия единая и неделимая», как некий «принцип», как лукавство и самообман тех же кадетов-деникинцев, которые империю и разрушили (демонтировав монархию и все, что с ней было связано) .
Если разрушили союз, то надо кропотливо и вдумчиво соединять территории и народы, перезаключая «общественные договоры». Надо работать с реально существующими частями. Это требует большого ума и большого такта, огромных усилий и немалых жертв. При этом минимизация жертв требует еще и компромиссов, ибо, чем больше крови прольется между объединяющимися, тем слабее будет объединение в дальнейшем.
А чтобы воевать за «единую и неделимую» как за виртуальный фетиш на знамени - большого ума не требуется. Причем подобная война «не мозга нации» неизбежно будет войной именно против тех, кто будет Россию реально собирать, и на стороне тех, кто эту единую Россию будет стремиться разрушить. Так что фетишизация сознания - это вещь, отнюдь не безобидная.
«Положение вождей белого движения стало невозможным. С одной стороны, делая вид, что они не замечают интриг союзников, они призывали своих босоногих добровольцев к священной войне против Советов, с другой - на страже русских национальных интересов стоял не кто иной, как интернационалист Ленин, который в своих постоянных выступлениях не щадил сил, чтобы протестовать против раздела бывшей Российской Империи, апеллируя к трудящимся всего мира».
В. к. Александр Михайлович (Романов)
Как справедливо заметил тот же А. Фурсов:
«Нужно быть сильным в единстве, которое достигается на основе социальной справедливости и единой ценностной системы».
Единой!
Войны 1812 и 1914 годов закончились по-разному, прежде всего, потому, что в первом случае была эта единая система ценностей, а спустя столетие представления народа о социальной справедливости изменились самым решительным образом, и единой ценностной системы уже не было.
И именно восстановление единой ценностной системы после Октября 1917 стало главной предпосылкой Победы в войне, намного более страшной.
Это не означает, что нельзя вести войну, не имея общих ценностей.
Можно.
В белой армии те же меньшевики воевали за «классический» марксистский подход, эсеры за крестьянский «социализм», кадеты за капитализм, октябристы, кроме капитализма, еще и за конституционную монархию, а монархисты за монархию абсолютную (а все остальное «пох»).
Вот это и есть классическое «непредрешенчество» имени Деникина-Ильина.
Все это «многообразие», будто в Ноев ковчег, помещалось в «единую и неделимую», которая лишь виртуально существовала в воспаленном мозгу деникинцев.
Конечно, если ничего другого нет, то куда деваться...
По Кургиняну:
«Мы должны признать, что само Отечество и есть высшая ценность».
А все остальное, всякие прочие «ценности» - это «наполнитель», который должен «разворачиваться» в лоне самосущного «метафизического» ковчега по имени «Отечество».
Это не что иное, как деникино-ильинское «непредрешенчество», но уже от Сергея Кургиняна.
Сергей Ервандович не только предложил нам создать некий идеологический синтез Буденного и Деникина, но со своей стороны уже и начал действовать в этом направлении.
Конечно, если ничего другого нет, то куда деваться...
К сожалению, подобное «единство», как показывает судьба самого белого движения, в трудную минуту оказывается довольно хрупким и зачастую разбивается об «основной вопрос философии», который условно можно сформулировать так - «кому парашу выносить».
Многие века единство России было связано с православием - «Святая Русь».
Достоевский еще во второй половине XIX века писал, что Россия «вся, как один человек». Конечно, за вычетом узкого европейски образованного слоя, который многое портил, но далеко не всегда и далеко не фатально.
А потом модернизация по европейским лекалам (капиталистическая) привела к массовому расцерковлению народа. Для большей части русских людей ценности в их религиозной форме потеряли свое значение.
Ценности поблекли - и нет Отечества.
И дальнейшее восстановление Отечества - это хождение по мукам с целью обретения по большей части все тех же традиционных ценностей, но в совершенно новых формах, причем ценностей, не только по-прежнему всеобщих, но еще и намного более «накаленных».
Основные победы России - это эпохи тотального торжества общих ценностей: 1812-й и 1945-й гг.
А вот основная причина фатального поражения РИ в начале ХХ века - это как раз кризис ценностей, который, в конце концов, выразился в разрушении государства.
И как это люди до сих пор не додумались до того, что нужно просто ценить абстрактное Отечество, существующее независимо от ценностей. Казалось бы, такая простая мысль! И я тоже был бы несказанно рад, если бы это было возможно.
Митрополит Вениамин, окормлявший врангелевскую армию, прямо сказал Петру Николаевичу:
«Наша армия героическая, но она не крещена».
Политических сил, «крещенных» в православии, на тот момент уже не было (хотя в детстве крещены были почти все).
Между тем, Красная армия была «крещена» в новой идеологии, которая, так или иначе, начала захватывать сознание большей части населения. Новая идеология во многом была светским воплощением народных чаяний, сохранявшихся веками в прежней религиозной форме.
Большевики твердо стояли на своих двоих, у них были ценности. И поэтому им даже не нужно было говорить об Отечестве или Родине, они все равно объединяли страну.
А деникино-врангелевцы висели в пустоте своей абстрактной «единой и неделимой», существовавшей только в виде магического заклинания. Разве воззвания вождей белого движения не были красноречивыми? Да там от слов «Отечество», «Великая Россия», «единство» и «единение» в глазах рябило. И что?
«Главное было - несочувствие населения. Что могли сделать красноречивые манифесты Деникина? …Вспыхивали распри; начиналась борьба за распыляющуюся власть.
Царили взаимное озлобление, вражда, предательство. Сказывались последствия произвола и хищничества».
АРР. Т.7. С.236.
Сам Сергей Ервандович справедливо утверждает, что русский человек должен любить свою страну, любить свое государство. Без любви в России ничего нельзя сделать. Но такая любовь невозможна без покоряющих душу ценностей. Именно душу, а не брюхо или то, что расположено ниже.
«Любовь есть сдача души какой-то покоряющей силе».
«У нас трагедии начинаются.
Никто нас не любит, никто. И из-за этого трагедии…
Нужна любовь, а без любви ничего не сделаешь на войне!»
М. Булгаков. «Бег».
У нас по заявлениям того же В. Соловьева на фронте воюет «Красная армия». В общем и целом, конечно. Скажем так, армия наша, скорее, Красная.
А тыл у нее, в общем и целом, белый. И чем выше по властной пирамиде, тем он «белее».
Неразрушающее преодоление этого противоречия, безусловно, требует большой ответственности. Понятно, что нельзя настаивать на идеологических мелочах и устраивать распри по пустякам.
Но речь-то не о мелочах идет!
Сами наши высокопоставленные деникинцы между собой еще такие распри способны устроить, что закачаешься. Именно оттуда исходит главная опасность внутренней смуты. Да, пожалуй, не главная, а единственная.
(И так всегда было. И в 1917-м, и в 1991-м к разрушению государства привели межэлитные разборки, а вовсе не настаивание народа на своих ценностях. Отечество разрушала лишенная ценностей или вооруженная ложными ценностями элита, а народ, опираясь на свои ценности, Отечество восстанавливал. Так что отчуждение «Отечества» от «ценностей» - это типичный деникинско-ильинский мозговой разжиж.)
«Единая и неделимая» самого Деникина не имела даже по-настоящему единой армии. Нижестоящий начальник зачастую приезжал к вышестоящему с большим-пребольшим конвоем лично преданных людей, дабы вышестоящий не мог его арестовать.
Попытавшись подавить самостийность кубанцев, Деникин не сдюжил и вынужден был вступить с ними в «договорняк», в результате чего кубанская армия стала еще более независимой, а власть Деникина еще более шаткой.
В Крыму произошло восстание монархистов, карикатурное, но не менее опасное для имиджа власти, нежели распри с казачеством. Монархисты, утомленные «непредрешенчеством», решили предрешить ситуацию хотя бы в Крыму. Чем менее влиятельной была политическая группа, тем большую активность она проявляла.
Дело ведь не в том, что деникино-ильинские «ценности» нам не любы. Они нам не любы именно потому, что они ведут страну к катастрофе все последние 3,5 десятилетия.
Наша «вертикаль» сформулировала понятие «Отечества» на основе своих «ценностей».
А провозглашение нами отказа поставить «наши ценности» выше «Отечества» - это на самом деле признание верховенства деникино-ильинских «ценностей» нынешней элиты. Не более того.
Но и не менее.
Если бы речь шла только о нашем психологическом неудобстве - так и пёс бы с нами…
Но речь-то идет о судьбе Отечества… И отнюдь не абстрактного.