Статья Ури Авнери
Ури Авнери
10.06.17
КТО СОЗНАЕТСЯ И ОСТАВЛЯЕТ ИХ…
В СУМАТОХЕ последних дней по случаю 50-летия "объединения" Иерусалима в одной из статей было сказано, что "даже активный борец за мир Ури Авнери" проголосовал в Кнессете за объединение города.
И это правда. Я попытался изложить обстоятельства в моей автобиографии "Оптимист". Но далеко не все прочли эту книгу, которая вышла пока только на иврите.
Попытаюсь здесь объяснить, почему я тогда проголосовал странным для меня образом. Объяснить, но не оправдать этот поступок.
ВО ВТОРНИК, 27 июня 1967 года, через две недели после 6-дневной войны, я схватил грипп и не вставал с постели. Моя жена, Рахель, пичкала меня множеством лекарств. Вдруг мне позвонили из Кнессета и сказали, что только что началось обсуждение вопроса об объединении Иерусалима, которого не было в повестке дня.
Я выскочил из постели и рванул за 65 километров из Тель-Авива в Иерусалим. Когда я приехал, мне сказали, что список выступающих уже закрыт. Но спикер Кнессета, Кадиш Луц, известный своей справедливостью, добавил в список и меня.
Оставалось всего несколько минут на обдумывание. Мой парламентский помощник, Амнон Зихрони, посоветовал мне голосовать против или хотя бы воздержаться. Для консультаций с ведущими членами моей партии, "Хаолам Хазе - Новая сила", не было времени. Я принял решение сразу и решил голосовать "за".
Это была инстинктивная реакция из глубины души. После удивительного триумфа, последовавшего за тремя неделями нарастающей тревоги, грандиозная победа казалась чудом. Еврейское население повсюду пришло в экстаз. Это настроение стерло все разделительные линии.
Восточный Иерусалим стал центром всеобщего восторга, нахлынувшего, как цунами. Толпы народа потекли к Стене плача, ранее недоступной в течение 19 лет. Опьянение охватило и набожных, и неверующих.
Я ощутил, что политическое движение, стремившееся внести в массы новое мировоззрение, не может перед лицом такого шторма оставаться в стороне.
Лично на меня эта буря эмоций впечатления не произвела. Мне нравится Иерусалим. До войны 1948 года, в ходе которой город был разделен, я часто бродил по улочкам его арабской части. После войны я почти физически ощутил эту утрату. Во время сессий Кнессета я часто останавливался в отеле "Царь Давид", откуда открывался вид на Старый Город, и вспоминаю, как по вечерам я стоял у открытого окна, наслаждаясь тишиной, иногда нарушаемой дальним лаем собак за стеной, и тоска охватывала меня.
Но, кроме эмоций, была и логика.
Еще в 1949 году, сразу же после окончания войны, в результате которой был образован Израиль, я начал кампанию за решение по принципу двух государств - создание независимого Государства Палестина бок о бок с Государством Израиль. Два равноправных государства в рамках федерации.
В 1957 году, после Синайской войны, я опубликовал - совместно с Натаном Йеллин-Мором (Natan Yellin-Mor), бывшим лидером подполья "Лехи" (или "Группы Штерна"), писателем Боазом Эвроном (Boaz Evron) и другими - документ под названием "Ивритский Манифест", которым горжусь до сих пор. В то время Восточный Иерусалим и Западный берег были частью Иорданского Королевства. В документе, в частности, было сказано:
"21. Вся Эрец Исраэль (Палестина) это отечество двух наций: ивритской, завоевавшей независимость в рамках Государства Израиль и арабо-палестинской, еще не достигшей независимости. Государство Израиль окажет поддержку освободительному движению палестинского народа… стремящегося создать свободное палестинское государство, которое станет партнером Государства Израиль…
22. (Возникнет) федерация из частей Эрец Исраэль (Палестины), которая будет защищать независимость всех входящих в нее государств".
В соответствии с этим планом Иерусалим должен был стать объединенным городом, столицей Израиля, столицей Палестины и столицей федерации.
В то время подобная перспектива представлялась отдаленной, но после 1967 года она стала реальной. Иорданский режим был побежден. Никто всерьез не верил, что Израилю будет позволено удерживать только что завоеванные территории. Казалось очевидным, что нас вынудят их вернуть, как мы сделали это в предыдущей Синайской войне 1956 года.
Я был убежден, что сложившаяся ситуация открывает историческую перспективу осуществить нашу мечту. Для этого, прежде всего, нужно было предотвратить возврат территорий Иордании. Объединение Иерусалима представлялось мне логичным первым шагом. Тем более что в предложенном законе слов "аннексия" или "объединение" не было. Говорилось лишь, что там будет действовать израильское право.
Всё это промелькнуло в моем уме за несколько минут, которые были в моем распоряжении. Я подошел к трибуне и сказал: "Не секрет, что я и мои коллеги стремимся к объединению страны в федерации израильского и палестинского государств, которая будет создана на Западном берегу и в полосе Газы, федерации, столицей которой станет объединенный Иерусалим как часть Государства Израиль".
Последние слова были, конечно, ошибочны. Я должен был сказать: "как часть Государства Израиль и Государства Палестина".
ПРИЧИНЫ такого моего голосования были логичны, по крайней мере, частично, но отданный таким образом голос представляется мне в ретроспективе очень серьезной ошибкой. Вскоре я публично извинился за нее и повторял это извинение много раз.
Очень скоро стало совершенно ясно, что Государство Израиль и в мыслях не имеет позволить палестинцам создать собственное государство, а тем более разделить с ними суверенитет над Иерусалимом. Сегодня нет сомнений, что уже с первого дня - еще при власти "Аводы" во главе с Леви Эшколем - существовало стремление удержать эти территории навсегда или как можно дольше.
Одиннадцатью годами раньше, после Синайской войны, Давид Бен-Гурион подчинился двойному ультиматуму Дуайта Эйзенхауэра и Николая Булганина, глав США и Советского Союза. Через 105 часов после провозглашения "Третьего Израильского Царства" Бен-Гурион объявил по радио запинающимся голосом о возврате захваченных территорий.
Было невероятно, что слабак Эшколь достигнет успеха там, где великий Бен-Гурион потерпел провал, и удержит захваченные территории. Но, вопреки всем ожиданиям, никто не оказывал давления и не требовал ничего возвращать. Оккупация продолжается по сей день.
Поэтому даже не вставал вопрос о том, возвращать ли территории Иорданскому Королевству или передать их Государству Палестина.
Кстати, в те дни, когда слава наших генералов вознеслась до небес, среди них находились те, кто открыто или втайне, поддерживал идею создания палестинского государства бок о бок с Израилем. Всех решительней выступал за это генерал Исраэль Таль, прославленный командир бронетанковых войск. Я всеми силами пытался убедить его взять на себя руководство лагерем мира, но он предпочел отдать свои силы созданию танка "Меркава".
Через несколько лет я попытался убедить Эзера Вейцмана, бывшего командующего ВВС и реального победителя в войне 1967 года. Его националистические убеждения изменились и приблизились ко взглядам нашей группы, но он предпочел стать президентом Израиля.
Даже Ариэль Шарон несколько лет забавлялся такой идеей. Он предпочитал создание Палестинского государства возврату территорий Иордании и рассказал мне, что 1950-е годы, когда он еще служил в армии, он предложил Генеральному штабу оказать палестинцам поддержку в противостоянии иорданскому режиму. Он предлагал это негласно, тогда как я высказывал это требование публично.
Но такое теоретизирование не выдерживало столкновения с реальностью: оккупация день ото дня ужесточалась. Готовность отказаться ото всех оккупированных территорий, даже при идеальных обстоятельствах, всё более уменьшалась.
А на другой стороне?
У меня было много бесед со многоуважаемым (в том числе и мной) лидером арабов в Восточном Иерусалиме Фейсалом аль-Хусейни. Идея объединенного Иерусалима как столицы двух государств привлекала и его. Мы оба составили обращение в этом духе. Мы обсуждали это, конечно, и с Ясиром Арафатом, и он полностью согласился с нами, но не был готов заявить об этом публично.
ЧЕРЕЗ две недели после голосования в Кнессете я опубликовал в моем еженедельном журнале "Хаолам Хазе" другой план под заголовком "Основы справедливого и практически осуществимого разделения". В первом абзаце было сказано: "Федерация из частей Эрец Исраэль (Палестины), которая будет включать Государство Израиль, полосу Газы и Западный берег, столицей которой будет Большой Иерусалим".
Этот план был подписан 64-мя замечательными израильскими деятелями, среди которых писатель Бен-Амоц, юморист Ури Зохар, пилот-поборник мира Аби Натан, издатель Амикан Гуревич, скульптор Игаль Томаркин, художник Дани Караван, Натан Йеллин Мор, капитан Нимрод Эшель, постановщик фильмов Алекс Массис, писатель Боаз Эврон, журналист Хеда Бошес, хранитель произведений искусства Йона Фишер и известный деятель образования Эрнст Симон, близкий друг ныне покойного Мартина Бубера.
Этот документ, как и все предыдущие планы, имел целью формирование региональной структуры, подобной создававшемуся тогда Европейскому Союзу.
(Кстати, в последнее время в неких кругах распространилась новая мода: идеальное решение конфликта путем создания израильско-палестинской федерации и "регионального решения". Думаю, что многие из сторонников теперешней моды еще не родились, когда эти документы уже были опубликованы. Если так, вынужден их разочаровать: все эти идеи были высказаны давно. Это может их расхолодить. Да будут они благословенны).
В НЕДАВНИХ публикациях упоминалось, что я предлагал принять песню "Золотой Иерусалим" в качестве национального гимна Израиля.
Наоми Шемер написала эту прекрасную песню для иерусалимского конкурса, когда никто и подумать не мог, что в 1967 году разразится Шестидневная война.
Мне очень не нравится теперешний национальный гимн "Хатиква" ("Надежда"). Его слова относятся к жизни евреев в Диаспоре, а мелодия, вероятно, позаимствована из румынской народной песни. Не говоря уже о том, что более 20% израильских граждан - арабы. (Возможно, нам следует перенять опыт Канады, где гимн и флаг Британии заменили уже давно из уважения к 20% франкоговорящих граждан).
Я решил предложить Кнессету песню Шемер в качестве национального гимна. После 1967 года она уже стала всенародной, и я представил соответствующий законопроект.
Это предложение было сомнительным. Шемер, конечно, не упомянула в своей песне, что в Иерусалиме жили арабы. Текст имеет сильный националистический привкус. Но я думал, что если идея нового гимна будет принята, текст можно будет подправить.
Спикер Кнессета, Луз, был готов принять законопроект и внести его в повестку дня, если Наоми Шемер согласится. Я договорился о встрече с ней, и мы приятно поговорили в кафе. Она согласилась не сразу, но разрешила мне заявить, что не возражает.
В разговоре я ощутил необъяснимое сопротивление с ее стороны. Я вспомнил об этом через несколько лет, когда обнаружилось, что вдохновляющую мелодию она не сочинила, а позаимствовала из баскской народной песни. Я очень огорчился за нее.
ПОДВОДЯ итоги: голос "активиста борьбы за мир Ури Авнери", отданный за "объединение" Иерусалима был грубой ошибкой. Я пользуюсь это возможностью вновь попросить за нее прощения.