Сказка о душе
Душа на кончиках пальцев
Однажды родилась ненужная девочка. Так бывает.
Так просто получилось, что хотя у нее были и мама и папа, им она оказалась как-то ни к месту.
Папа хотел мальчика, мама - хотела ребенка от другого мужчины, а получилась - она.
Девочка на свою голову получилась очень внимательная и неглупая, быстро поняла, что не нужна, поэтому решила в этом мире не задерживаться. Но, во-первых, для престижа семьи нехорошо было бы допускать быстрый уход нового члена, а во-вторых, раз уж родилась, то нужно как-то с пользой утилизировать, и семейный древний дух признал деточку годной для размещения в ней духа семейного долга и чести.
Посему здоровьем нового тела занялись очень серьезно, а юной душе быстро показали, кто в доме хозяин. Ее место занял древний дух долга, мудрый, почти всезнающий, рассудительный и безжалостный.
Душа девочки погрузилась в крепкий сон в дальнем углу сознания, но частички ее остались на кончиках пальцев, и через них удавалось немного узнать о том, что ее окружает, кроме того, что составляло обязанности и то, что девочка сейчас была должна делать.
Дух управлял телом как чужим, перед его волей ничего не значили ни усталость, ни недомогания, ни нежелание. Тело могло терпеть невыносимые боли на художественной гимнастике, пугая тренеров тем, что не плакало, как другие дети, а просто улыбалось, терпеть часами позывы в туалет потому, что нужно писать контрольные и делать задания, и нет ни минуты на неважные отвлечения, все спортивные тренеры требовали девочку отдать в профессиональный спорт, так как они была быстра, точна и вынослива. А учителям нравилось ее послушание и внимание к предметам.
Время шло. Росло тело, рос разум, не росла только душа. Но это никого не беспокоило, потому, что девочка, хоть и не очень нужная в начале, внезапно оказалась полезным семейным инструментом.
Маминой, бабушкиной и отчима гордостью, умницей и красавицей. Ходит на все секции, играет на 3 музыкальных инструментах, помогает по дому, не перечит, мальчиками не интересуется, учится на пятерки. Отсутствие друзей семью мало беспокоило - некогда. Инструмент работал. Девочка мирила всех членов семьи, веселила грустных, утешала болеющих и упавших духом, подставляла спину для ударов злым, спасала от пьяного отчима маму и бабушку. Хороший инструмент получился, радовался древний дух. Иногда, правда, внутри этого полезного инструмента что-то начинало щемить, скрестить и болеть. В такие моменты дух начинал сильно сожалеть о том, что душу нельзя удалить без физической смерти такого полезного тела.
В качестве уступок, чтобы душа не ныла так сильно, допускался выгул души по лесу, чтобы можно было трогать смешных и трогательных зверей, колкую траву, шершавую кору деревьев и теплые угловатые сосновые шишки. Даже дома можно было держать зверей, но недолго, чтобы привязанность не наступала и слишком много ресурсов инструмента не расходовалось на сторону. Еще дозволялось читать книги, ибо это развивало ум, а ум - полезен.
Потом девочка выросла совсем взрослая и начала работать и сама себя обеспечивать деньгами и делать карьеру. Тут дух преисполнился законной гордости - неужели еще и денег получится принести в семью и поддерживать материально родителей? Это будет означать, что все удалось и программа максимум почти выполнена.
Почти - потому, что в программе максимум фигурировала еще и непременная семья, и это смущало древний дух. Другая семья, не уже известная родительская, а муж и дети. Как быть с ними? Ведь со сверстниками девочке общаться не полагалось, это отвлекало от выполнений святого долга. Но ничего, она ведь умела общаться в своей семье. Должно было получиться и с другими.
Правда, единственная роль, которую она знала - забота о тех, кто рядом, кто говорит, что им она нужна. О тех, кто говорит, что он слаб. Поэтому она вышла замуж не за взрослого мужчину, от поцелуев которого кружилась голова и хотелось летать, а за юношу на год младше, у которого были непонимающие его тонкой душевной организации родители, который вызывал сочувствие и говорил, что без нее ему очень плохо. Конечно, от его поцелуев голова не кружилась, зато девочка была на знакомом месте, и знала, что делать.
Странным образом, когда речь заходила в браке о детях, у девочки желания их родить не возникало.
При мысли о том, что придется заботиться не только о родителях, муже, родителях мужа, а еще и о новых, очень требовательных маленьких людях, девочку начинало трясти от ужаса и тошнить.
А еще несколько раз изнутри скреблось так отчаянно, что дух едва не упускал контроль, и пару раз ловил тело в паре шагов от ухода навсегда. Тогда духу долга приходилось попотеть в изобретательстве, например, девочке разрешили очень надолго домашнего питомца, который зависит только от нее, чтобы она даже и не думала сбежать из этого мира. Заодно получилась и поблажка душе, чтобы она могла выходить и путешествовать вместе со зверем на свободе. Нечасто, но можно.
Но душа даже на этих крохотных поблажках окрепла, повзрослела и даже начала хитрить. Она начала саботировать выполнение обязанностей телом, болеть, если ее долго не выпускали погулять. Даже когда дух придумывал, как отравить радость от бытия упреками в том, что девочка на самом деле не нужна питомцу, тогда у питомца находились болячки и проблемы в поведении, которые настоятельно требовали присутствия девочки, и хоть обманом, хоть хитростью, но удавалось урвать несколько крошек жизни и сил.
Через кончики пальцев от шерсти зверя приходила пища для роста души.
Девочка меняла отношения. Она очень старалась найти счастье, этого уже буквально требовала обнаглевшая от кормления душа, которая из крошечного головастика размером с букашку выросла размером с упитанную осеннюю полевку. И даже древний дух долга не возражал. Он понял, что без этого детей от девочки не будет.
Но постоянно повторялась одна и та же история - во всех отношениях девочка выполняла единственную знакомую ей функцию - она спасала, была поддержкой, была удобной, незаменимой, исполнительной. Страшно сказать, она даже не начинала отношений, если не поступал сигнал «нужна помощь». И снова, уже в новых отношениях, ее начинало вдруг тошнить от того, что она что-то делает-делает-делает, но никак не наступает того самого счастья.
Девочка завела много-много зверей, девочка пробовала бросить помогать другим, девочка пробовала уйти за грань, чтобы остановить наконец эту бесконечную повторяющуюся историю усталости и разочарования. Даже древний дух долга уже выдохся и сдался, и был готов на любые эксперименты, потому что такой успешный проект, как эта раньше ненужная, но такая полезная инструментально девочка вышел из-под контроля.
Девочка спрашивала у многих совета, как быть, и вот однажды мудрая женщина посоветовала ей спросить свою душу, а чего та хочет.
И девочка остановилась и горько-горько заплакала.
Потому, что ее душа не умела говорить. Ведь с ней никто никогда не говорил. И не умела хотеть, потому что зачем хотеть, если ничего нельзя. Она едва умела бессловесно радоваться, а лучше всего умела замирать и прятаться.
Но что-то она все же могла. Прячась за «полезные» навыки, душа могла через кончики пальцев выразить себя в рисовании, импровизированной мелодии, в танце или настоящем искреннем прикосновении к другим живым существам. Это было страшно и оттого очень редко, душе это запрещалось чаще, чем дозволялось, и поэтому навык был слабеньким. Но он был.
И пусть душа была пока размером с молодого бурундучка и не совсем похожа на человека, но у нее уже были махотные человекообразные лапки.
И она даже могла ими передавать жесты и движения для рисования своих чувств. А девочка с помощью мудрых людей могла подбирать к ним слова и так душа училась бы говорить.
Мудрая женщина сказала, что выращивание души займет много времени. И потребует много внимания и терпения. Но только тогда, когда душа вырастет такая большая и разумная, что сможет занять тело и заговорить, тогда девочка из полезного, но неживого инструмента сможет стать настоящим живым человеком. И сумеет построить отношения, где она не будет спасать других или требовать спасения. И обязательно станет живой женщиной со своими потребностями, чувствами и правами.
А пока - вот так.
Однажды родилась ненужная девочка. Так бывает.
Так просто получилось, что хотя у нее были и мама и папа, им она оказалась как-то ни к месту.
Папа хотел мальчика, мама - хотела ребенка от другого мужчины, а получилась - она.
Девочка на свою голову получилась очень внимательная и неглупая, быстро поняла, что не нужна, поэтому решила в этом мире не задерживаться. Но, во-первых, для престижа семьи нехорошо было бы допускать быстрый уход нового члена, а во-вторых, раз уж родилась, то нужно как-то с пользой утилизировать, и семейный древний дух признал деточку годной для размещения в ней духа семейного долга и чести.
Посему здоровьем нового тела занялись очень серьезно, а юной душе быстро показали, кто в доме хозяин. Ее место занял древний дух долга, мудрый, почти всезнающий, рассудительный и безжалостный.
Душа девочки погрузилась в крепкий сон в дальнем углу сознания, но частички ее остались на кончиках пальцев, и через них удавалось немного узнать о том, что ее окружает, кроме того, что составляло обязанности и то, что девочка сейчас была должна делать.
Дух управлял телом как чужим, перед его волей ничего не значили ни усталость, ни недомогания, ни нежелание. Тело могло терпеть невыносимые боли на художественной гимнастике, пугая тренеров тем, что не плакало, как другие дети, а просто улыбалось, терпеть часами позывы в туалет потому, что нужно писать контрольные и делать задания, и нет ни минуты на неважные отвлечения, все спортивные тренеры требовали девочку отдать в профессиональный спорт, так как они была быстра, точна и вынослива. А учителям нравилось ее послушание и внимание к предметам.
Время шло. Росло тело, рос разум, не росла только душа. Но это никого не беспокоило, потому, что девочка, хоть и не очень нужная в начале, внезапно оказалась полезным семейным инструментом.
Маминой, бабушкиной и отчима гордостью, умницей и красавицей. Ходит на все секции, играет на 3 музыкальных инструментах, помогает по дому, не перечит, мальчиками не интересуется, учится на пятерки. Отсутствие друзей семью мало беспокоило - некогда. Инструмент работал. Девочка мирила всех членов семьи, веселила грустных, утешала болеющих и упавших духом, подставляла спину для ударов злым, спасала от пьяного отчима маму и бабушку. Хороший инструмент получился, радовался древний дух. Иногда, правда, внутри этого полезного инструмента что-то начинало щемить, скрестить и болеть. В такие моменты дух начинал сильно сожалеть о том, что душу нельзя удалить без физической смерти такого полезного тела.
В качестве уступок, чтобы душа не ныла так сильно, допускался выгул души по лесу, чтобы можно было трогать смешных и трогательных зверей, колкую траву, шершавую кору деревьев и теплые угловатые сосновые шишки. Даже дома можно было держать зверей, но недолго, чтобы привязанность не наступала и слишком много ресурсов инструмента не расходовалось на сторону. Еще дозволялось читать книги, ибо это развивало ум, а ум - полезен.
Потом девочка выросла совсем взрослая и начала работать и сама себя обеспечивать деньгами и делать карьеру. Тут дух преисполнился законной гордости - неужели еще и денег получится принести в семью и поддерживать материально родителей? Это будет означать, что все удалось и программа максимум почти выполнена.
Почти - потому, что в программе максимум фигурировала еще и непременная семья, и это смущало древний дух. Другая семья, не уже известная родительская, а муж и дети. Как быть с ними? Ведь со сверстниками девочке общаться не полагалось, это отвлекало от выполнений святого долга. Но ничего, она ведь умела общаться в своей семье. Должно было получиться и с другими.
Правда, единственная роль, которую она знала - забота о тех, кто рядом, кто говорит, что им она нужна. О тех, кто говорит, что он слаб. Поэтому она вышла замуж не за взрослого мужчину, от поцелуев которого кружилась голова и хотелось летать, а за юношу на год младше, у которого были непонимающие его тонкой душевной организации родители, который вызывал сочувствие и говорил, что без нее ему очень плохо. Конечно, от его поцелуев голова не кружилась, зато девочка была на знакомом месте, и знала, что делать.
Странным образом, когда речь заходила в браке о детях, у девочки желания их родить не возникало.
При мысли о том, что придется заботиться не только о родителях, муже, родителях мужа, а еще и о новых, очень требовательных маленьких людях, девочку начинало трясти от ужаса и тошнить.
А еще несколько раз изнутри скреблось так отчаянно, что дух едва не упускал контроль, и пару раз ловил тело в паре шагов от ухода навсегда. Тогда духу долга приходилось попотеть в изобретательстве, например, девочке разрешили очень надолго домашнего питомца, который зависит только от нее, чтобы она даже и не думала сбежать из этого мира. Заодно получилась и поблажка душе, чтобы она могла выходить и путешествовать вместе со зверем на свободе. Нечасто, но можно.
Но душа даже на этих крохотных поблажках окрепла, повзрослела и даже начала хитрить. Она начала саботировать выполнение обязанностей телом, болеть, если ее долго не выпускали погулять. Даже когда дух придумывал, как отравить радость от бытия упреками в том, что девочка на самом деле не нужна питомцу, тогда у питомца находились болячки и проблемы в поведении, которые настоятельно требовали присутствия девочки, и хоть обманом, хоть хитростью, но удавалось урвать несколько крошек жизни и сил.
Через кончики пальцев от шерсти зверя приходила пища для роста души.
Девочка меняла отношения. Она очень старалась найти счастье, этого уже буквально требовала обнаглевшая от кормления душа, которая из крошечного головастика размером с букашку выросла размером с упитанную осеннюю полевку. И даже древний дух долга не возражал. Он понял, что без этого детей от девочки не будет.
Но постоянно повторялась одна и та же история - во всех отношениях девочка выполняла единственную знакомую ей функцию - она спасала, была поддержкой, была удобной, незаменимой, исполнительной. Страшно сказать, она даже не начинала отношений, если не поступал сигнал «нужна помощь». И снова, уже в новых отношениях, ее начинало вдруг тошнить от того, что она что-то делает-делает-делает, но никак не наступает того самого счастья.
Девочка завела много-много зверей, девочка пробовала бросить помогать другим, девочка пробовала уйти за грань, чтобы остановить наконец эту бесконечную повторяющуюся историю усталости и разочарования. Даже древний дух долга уже выдохся и сдался, и был готов на любые эксперименты, потому что такой успешный проект, как эта раньше ненужная, но такая полезная инструментально девочка вышел из-под контроля.
Девочка спрашивала у многих совета, как быть, и вот однажды мудрая женщина посоветовала ей спросить свою душу, а чего та хочет.
И девочка остановилась и горько-горько заплакала.
Потому, что ее душа не умела говорить. Ведь с ней никто никогда не говорил. И не умела хотеть, потому что зачем хотеть, если ничего нельзя. Она едва умела бессловесно радоваться, а лучше всего умела замирать и прятаться.
Но что-то она все же могла. Прячась за «полезные» навыки, душа могла через кончики пальцев выразить себя в рисовании, импровизированной мелодии, в танце или настоящем искреннем прикосновении к другим живым существам. Это было страшно и оттого очень редко, душе это запрещалось чаще, чем дозволялось, и поэтому навык был слабеньким. Но он был.
И пусть душа была пока размером с молодого бурундучка и не совсем похожа на человека, но у нее уже были махотные человекообразные лапки.
И она даже могла ими передавать жесты и движения для рисования своих чувств. А девочка с помощью мудрых людей могла подбирать к ним слова и так душа училась бы говорить.
Мудрая женщина сказала, что выращивание души займет много времени. И потребует много внимания и терпения. Но только тогда, когда душа вырастет такая большая и разумная, что сможет занять тело и заговорить, тогда девочка из полезного, но неживого инструмента сможет стать настоящим живым человеком. И сумеет построить отношения, где она не будет спасать других или требовать спасения. И обязательно станет живой женщиной со своими потребностями, чувствами и правами.
А пока - вот так.