Малыш и Фрекен Пугалкина. Культур-мультур, деньги давай.
Даже не знаю, что мне здесь больше нравится - фото или то, что все проблемы обсуждаемые освещены понятным русским языком:)
Оригинал взят у ratatuyy в Малыш и Фрекен Пугалкина. Культур-мультур, деньги давай.
Штирлиц проводил секретное заседание комитета партии, настолько секретное, что из-за наплыва журналистов и фотографов ступить было некуда. Сам был красивый-красивый в ярком красном почти пионерском галстуке, которому позавидовал бы сам Зюмлер.
Может, Зюмлер и завидовал, внимательно следя за деятельностью Штирлица, краснея и матерясь. Он становился заклятым идейным противником платформистов, в их культурной программе главной целью была десоветизация сознания, а значит, дезюганизация политического пространства.
По правую руку от Штирлица грозно восседала мадам Пугалкина со взбитыми волосами и была полна решимости навести порядок в области российской культуры на сбережения Штирлица.
Штирлиц не то чтобы специально посадил её рядом с собой, чтобы на её фоне выглядеть совсем юным, просто мадам Пугалкина появилась у стола раньше всех и подменила карточки с фамилиями, подтасовав порядок рассаживания комитетчиков. Таким образом агент Ярмолкин в образе Гарри Поттера перед оформлением пенсии оказался совсем с краю и сильно переживал, а мадам Пугалкина рядом со Штирлицем.
«Миллион, миллион алых евро… со счетом мне сними-ка ты… на поддержку музея меценатов», - напевала под нос Фрекен Пугалкина, раскачиваясь только в одну сторону, поближе к телу и кошельку Малыша, медленно, но уверенно сокращая дистанцию.
«Малинки, малинки, сплошные вечеринки, брюнетки и блондинки», - напевал Штирлиц, мысленно показывая язык Пигалице и отбивая такт полуметровым башмаком. Он старательно уворачивался от близости с мадам Пугалкиной, напор которой становился уже опасным для душевного и телесного спокойствия Штирлица. Даже немного стул отодвинул, наступив на ногу агенту Рассольникову, юристу с большими усами и стажем работы в конституционном и арбитражном суде.
Тут подбежал агент Рахат Лукумдинов, своим поступком вернув мадам Пугалкину на исходные позиции, и показал фотографию свадебного костюма, он её только что распечатал на принтере.
Незаметно сунул в карман Штирлицу полученную шифрограмму с пометкой «молния», Штирлиц дал понять, что всё видел. Фотография свадебного костюма лежала в какой-то книге. Штирлиц попробовал взять фотографию, но агент Рахат отдавал её только с книгой и ценником в 50 евро на ней. Штирлиц поморщился.
- Я это у Вас уже покупал, - отрезал Штирлиц, выдернул фотографию, а очередной «Неопартизм» вернул автору. «Забери, забери, неси её отсюда», - подумал Штирлиц.
- Вот, свадебный костюм себе купил, - извинился Штирлиц.
- А почему зеленый? - удивился агент Рассольников.
- Краска в принтере закончилась, - улыбнулся Штирлиц, довольный тем, что отсел подальше от мадам Пугалкиной и вернул «Неопартизм» автору.
Далее шла шифрограмма на листочке бумаги, тайные сплетни из кремлевского замка. Шифр был понятен только Штирлицу и агенту Рассольникову, все же прочие в случае потери листочка могли прочитать одну строчку: «Медвед-кардебалет».
Далее комитетчики заслушали несколько докладов.
Агент Виппилюлькин обещал вылечить детей и стариков и продиагностировать с пристрастием всех прочих, переучить врачей, а вредителей, которые не захотят переучиваться, разогнать к чертовой бабушке пасти гусей. Агент Рассольников скептически и настороженно заметил, что может начаться бунт асклепиев, с голодухи могут начать носиться по улицам со шприцами и вкалывать мышьяк прохожим, что понизит электоральную привлекательность партии в глазах населения.
У агента Ройзмачо тоже было всё плохо. Его сам плохо говорить по-русски, и все плохо говорить по-русски, в общем, обозначил проблемы нехватки часов для изучения русского языка в школе, в самом государстве обнаружил проблема с культурой русской речи, народ забывал своей язык. И еще страдали русские мастера, одни спились, у других не было рынка сбыта, кузнецы, художники, стеклодувы, гончары, мастера по росписи пасхальных яиц, ткачихи, вышивальщицы и золотошвейки сидели без работы.
Агент Стариков говорил о продовольственной безопасности страны и создании из вымирающей деревни нью-колхоза, подключенного к интернету и мировой культуре.
Ирида заявила о важности культурного развития в сохранении целостности страны.
На галериста Ге возлагались большие надежды в области нейтрализации сепаратистских настроений в регионах, лучшей кандидатуры для того, чтобы всех распугать и отвернуть от России, сыскать было невозможно.
Оригинал взят у ratatuyy в Малыш и Фрекен Пугалкина. Культур-мультур, деньги давай.
Штирлиц проводил секретное заседание комитета партии, настолько секретное, что из-за наплыва журналистов и фотографов ступить было некуда. Сам был красивый-красивый в ярком красном почти пионерском галстуке, которому позавидовал бы сам Зюмлер.
Может, Зюмлер и завидовал, внимательно следя за деятельностью Штирлица, краснея и матерясь. Он становился заклятым идейным противником платформистов, в их культурной программе главной целью была десоветизация сознания, а значит, дезюганизация политического пространства.
По правую руку от Штирлица грозно восседала мадам Пугалкина со взбитыми волосами и была полна решимости навести порядок в области российской культуры на сбережения Штирлица.
Штирлиц не то чтобы специально посадил её рядом с собой, чтобы на её фоне выглядеть совсем юным, просто мадам Пугалкина появилась у стола раньше всех и подменила карточки с фамилиями, подтасовав порядок рассаживания комитетчиков. Таким образом агент Ярмолкин в образе Гарри Поттера перед оформлением пенсии оказался совсем с краю и сильно переживал, а мадам Пугалкина рядом со Штирлицем.
«Миллион, миллион алых евро… со счетом мне сними-ка ты… на поддержку музея меценатов», - напевала под нос Фрекен Пугалкина, раскачиваясь только в одну сторону, поближе к телу и кошельку Малыша, медленно, но уверенно сокращая дистанцию.
«Малинки, малинки, сплошные вечеринки, брюнетки и блондинки», - напевал Штирлиц, мысленно показывая язык Пигалице и отбивая такт полуметровым башмаком. Он старательно уворачивался от близости с мадам Пугалкиной, напор которой становился уже опасным для душевного и телесного спокойствия Штирлица. Даже немного стул отодвинул, наступив на ногу агенту Рассольникову, юристу с большими усами и стажем работы в конституционном и арбитражном суде.
Тут подбежал агент Рахат Лукумдинов, своим поступком вернув мадам Пугалкину на исходные позиции, и показал фотографию свадебного костюма, он её только что распечатал на принтере.
Незаметно сунул в карман Штирлицу полученную шифрограмму с пометкой «молния», Штирлиц дал понять, что всё видел. Фотография свадебного костюма лежала в какой-то книге. Штирлиц попробовал взять фотографию, но агент Рахат отдавал её только с книгой и ценником в 50 евро на ней. Штирлиц поморщился.
- Я это у Вас уже покупал, - отрезал Штирлиц, выдернул фотографию, а очередной «Неопартизм» вернул автору. «Забери, забери, неси её отсюда», - подумал Штирлиц.
- Вот, свадебный костюм себе купил, - извинился Штирлиц.
- А почему зеленый? - удивился агент Рассольников.
- Краска в принтере закончилась, - улыбнулся Штирлиц, довольный тем, что отсел подальше от мадам Пугалкиной и вернул «Неопартизм» автору.
Далее шла шифрограмма на листочке бумаги, тайные сплетни из кремлевского замка. Шифр был понятен только Штирлицу и агенту Рассольникову, все же прочие в случае потери листочка могли прочитать одну строчку: «Медвед-кардебалет».
Далее комитетчики заслушали несколько докладов.
Агент Виппилюлькин обещал вылечить детей и стариков и продиагностировать с пристрастием всех прочих, переучить врачей, а вредителей, которые не захотят переучиваться, разогнать к чертовой бабушке пасти гусей. Агент Рассольников скептически и настороженно заметил, что может начаться бунт асклепиев, с голодухи могут начать носиться по улицам со шприцами и вкалывать мышьяк прохожим, что понизит электоральную привлекательность партии в глазах населения.
У агента Ройзмачо тоже было всё плохо. Его сам плохо говорить по-русски, и все плохо говорить по-русски, в общем, обозначил проблемы нехватки часов для изучения русского языка в школе, в самом государстве обнаружил проблема с культурой русской речи, народ забывал своей язык. И еще страдали русские мастера, одни спились, у других не было рынка сбыта, кузнецы, художники, стеклодувы, гончары, мастера по росписи пасхальных яиц, ткачихи, вышивальщицы и золотошвейки сидели без работы.
Агент Стариков говорил о продовольственной безопасности страны и создании из вымирающей деревни нью-колхоза, подключенного к интернету и мировой культуре.
Ирида заявила о важности культурного развития в сохранении целостности страны.
На галериста Ге возлагались большие надежды в области нейтрализации сепаратистских настроений в регионах, лучшей кандидатуры для того, чтобы всех распугать и отвернуть от России, сыскать было невозможно.