Большая Любовь
Жила-была принцесса. Ну скажем... Эльза. И была она весьма груба. Прикатит к ней жених, а она ему: а чё нос у тебя такой красный? Небось алкаш? А у тебя чё чёлочка такая убогая? Из России что ли? Так, кто там ещё за колонной стоит? У тебя в анкете указано "член 16-20 сантиметров". Так всё-таки 16 или 20? А впрочем, проваливай, если врёшь. А вот ты - ты вообще пишешь отвратительные стихи.
Оскорблённые принцы разъезжались, и рассказывали про Эльзу гадости по всему свету. Что она стара, двор её беден, и к тому же, у неё бородавка на носу.
Вокруг жили другие принцессы. Матильда, Изабелла, Гертруда, Брунгильда. Те были посговорчивее. "Пьёт? - думала Матильда, - ну ничего. Плохонький, да мой". "Это очень, очень хорошие стихи, - лгала Брунгильда, насыпая себе в кубок втихаря цитрамон, - почитай ещё!" "Маленький член? - размышляла Изабелла. - Не страшно. Зато у моего конюха - большой". Так или иначе своё семейное счастье, кроме Эльзы, конечно, они обрели.
И только у одной принцессы всё было по-другому. Звали её Армагеддония. И она была самой прекрасной принцессой всех королевств. В неё влюблялись не только принцы. Но и простые гонцы, пастухи, крестьяне, случайно зайдя в замок и увидев ее, редко могли найти дорогу домой. Они заходили попросить воды или подковать лошадь. И гостеприимная принцесса всегда это делала сама. И, кроме того, она расспрашивала, как поживают дедушки и бабушки пришедших, хорош ли урожай, и часто ли приходится им грустить.
Светлые волосы Армагеддонии спускались почти до колен, от неё пахло сиренью, и как будто невидимый тёплый золотистый плащ окутывал каждого, кто с ней говорил. И каждый гонец, пастух, пилигрим, принц, а иногда и просто бродяга, решал: "Это она! Это моя судьба! Видели бы вы, как она смотрит на меня!"
Армагеддония была доброй, и всем разрешала остаться. Принцы, волхвы и пастухи из кухни или кузни заходили в замок, и видели, что все полы и подоконники обсижены такими же воздыхателями, как они. Полы и коридоры у всех залов выглядели как коридоры Театральной Академии летом, во время отборочных туров, когда приходит по 400 человек на место и у каждого класса так сидит. И все повторяют - кто басню, кто прозу, кто балладу. Все думают о том, как понравиться принцессе. Некоторые жонглируют или ходят на руках.
Но каждый новопришедший думал: я сумею победить. Ведь я... дальше следовал аргумент, который больше подходил каждому новому герою. "Лучше всех пасу коз", "Первый наследный принц", "Лучший меч Семи Королевств" и т.д. Тогда они не знали, что все эти причины не работают, и принцесса не собирается никого из них выбирать. Она просто сочувствовала им всем.
На чердаке у неё былы прекрасная библиотека, доставшаяся ей от короля-отца, и иногда она читала по вечерам у камина всем собравшимся, например, Золя. Всем, кто в данный момент не рыдал в нужнике, думая о том, что время его на исходе, а принцесса так и не выбрала его в мужья. Иногда Армагеддония обращалась к кому-нибудь из мужчин с просьбой. Например, она говорила: "Матье, спустись-ка со мной в погреб, я хочу взять к ужину пару бутылок вина". И счастливый Матье бежал впереди визга, и ещё две недели думал, что теперь у него есть шанс. Потом за вином посылали кого-то ещё, и этим же вечером, Матье рыдал в нужнике.
Нельзя сказать, что Армагеддония была асексуальна. Нет, это было совсем не так. Просто она считала, что выбирать кого-нибудь из этих несчастных воздыхателей как-то совсем не айс.
- И потом, - думала она, - с кем-нибудь я пересплю, а он раз - и решит, что это всё, что ему было надо, да и свалит! Как пострадает моё реноме! А ЧСВ!
Да, Армагеддония не любила проигрывать.
Поэтому, она предпочитала сесть на коня и поскакать за тридевять земель, ко двору короля или королевы, которые её не знали. И их принца, который тоже её совершенно не знал. Там она начинала играть на лютне, метать копьё на дальность, элегантнейшим образом прыгать через костёр, и так до тех пор, пока ничего не подозревавший принц не оказывался в неё по уши влюблён. Тут она сажала его на коня, и везла в свой Хрустальный замок, приводила в спальню и... Тут все кто жил в замке принимались рыдать в любых местах, потому что не могли же все влезть в нужник!
Принцесса с возлюбленным часами не выходила из спальни несколько дней, а иногда и несколько месяцев подряд. Но потом у неё появлялись дела, подруги, неотложный ремонт кровли, счета от молочных хозяйств... В общем, в спальне она появлялась всё реже и реже, а потом переставала появляться совсем. Разгневанный принц-избранник выходил в коридор, чтобы устроить сцену, и видел толпы сидящих мужиков и юношей, глядящих на него.
- Что за дела, Армагеддония?! - возмущённо кричал принц на весь тронный зал. - Ты же обещала мне вечную любовь! А сама шляешься неизвестно где!
- Э... Карл (допустим, его звали Карл) - спокойно отвечала она, - вообще-то нет. Присядь в общую очередь, и может быть, на следующей неделе, я к тебе зайду.
Допустим Карл уходил обратно в спальню и принимался ждать. Постепенно он мрачнел, бледнел, и окаменевал. И когда Армагеддония поднималась в спальню, она брала тёмный камень отчаяния с голубыми сполохами любви, в который превращался принц, и вставляла его в свою корону. У неё было много таких. И чем больше их становилось, тем ярче сиял её венец, и тем сильней она нравилась всем остальным. Да, у принцессы был удивительный Дар.
А оболочка принца - допустим Карла, или Бенедикта, или Хосе, шатаясь уходила из ворот замка, чтобы вернуться домой. Иногда дома их принимали за живого человека, но это было не так. Чаще всего с оболочкой что-то случалось - она падала с моста и разбивалась, или спивалась, или даже женилась, но все оставшиеся годы смотрела на жену так, как будто и жена - это только оболочка, а на самом деле её нет.
А Армагеддония, спустя несколько недель, отправлялась за новым принцем, привозила его, и весь замок сиял. Ведь весь он был сделан из с голубыми прожилками синих камней.
Надо сказать, что одному принцу и нескольким пастухам, а также одному фермеру, из неудачливых сидельцев в коридорах, удалось сбежать. Тайно в библиотеке они дочитали Золя и выяснили, что ловить тут нечего. И просто... ушли. Ведь Армагеддония никого не держала насильно. Успешно нашли себе подруг, и жили долго и относительно счастливо. И только опасались смотреть в сторону синего замка.
А замок всё также манил днём своим ослепительным блеском. И всё также таинственно мерцал в звёздной ночи.
Оскорблённые принцы разъезжались, и рассказывали про Эльзу гадости по всему свету. Что она стара, двор её беден, и к тому же, у неё бородавка на носу.
Вокруг жили другие принцессы. Матильда, Изабелла, Гертруда, Брунгильда. Те были посговорчивее. "Пьёт? - думала Матильда, - ну ничего. Плохонький, да мой". "Это очень, очень хорошие стихи, - лгала Брунгильда, насыпая себе в кубок втихаря цитрамон, - почитай ещё!" "Маленький член? - размышляла Изабелла. - Не страшно. Зато у моего конюха - большой". Так или иначе своё семейное счастье, кроме Эльзы, конечно, они обрели.
И только у одной принцессы всё было по-другому. Звали её Армагеддония. И она была самой прекрасной принцессой всех королевств. В неё влюблялись не только принцы. Но и простые гонцы, пастухи, крестьяне, случайно зайдя в замок и увидев ее, редко могли найти дорогу домой. Они заходили попросить воды или подковать лошадь. И гостеприимная принцесса всегда это делала сама. И, кроме того, она расспрашивала, как поживают дедушки и бабушки пришедших, хорош ли урожай, и часто ли приходится им грустить.
Светлые волосы Армагеддонии спускались почти до колен, от неё пахло сиренью, и как будто невидимый тёплый золотистый плащ окутывал каждого, кто с ней говорил. И каждый гонец, пастух, пилигрим, принц, а иногда и просто бродяга, решал: "Это она! Это моя судьба! Видели бы вы, как она смотрит на меня!"
Армагеддония была доброй, и всем разрешала остаться. Принцы, волхвы и пастухи из кухни или кузни заходили в замок, и видели, что все полы и подоконники обсижены такими же воздыхателями, как они. Полы и коридоры у всех залов выглядели как коридоры Театральной Академии летом, во время отборочных туров, когда приходит по 400 человек на место и у каждого класса так сидит. И все повторяют - кто басню, кто прозу, кто балладу. Все думают о том, как понравиться принцессе. Некоторые жонглируют или ходят на руках.
Но каждый новопришедший думал: я сумею победить. Ведь я... дальше следовал аргумент, который больше подходил каждому новому герою. "Лучше всех пасу коз", "Первый наследный принц", "Лучший меч Семи Королевств" и т.д. Тогда они не знали, что все эти причины не работают, и принцесса не собирается никого из них выбирать. Она просто сочувствовала им всем.
На чердаке у неё былы прекрасная библиотека, доставшаяся ей от короля-отца, и иногда она читала по вечерам у камина всем собравшимся, например, Золя. Всем, кто в данный момент не рыдал в нужнике, думая о том, что время его на исходе, а принцесса так и не выбрала его в мужья. Иногда Армагеддония обращалась к кому-нибудь из мужчин с просьбой. Например, она говорила: "Матье, спустись-ка со мной в погреб, я хочу взять к ужину пару бутылок вина". И счастливый Матье бежал впереди визга, и ещё две недели думал, что теперь у него есть шанс. Потом за вином посылали кого-то ещё, и этим же вечером, Матье рыдал в нужнике.
Нельзя сказать, что Армагеддония была асексуальна. Нет, это было совсем не так. Просто она считала, что выбирать кого-нибудь из этих несчастных воздыхателей как-то совсем не айс.
- И потом, - думала она, - с кем-нибудь я пересплю, а он раз - и решит, что это всё, что ему было надо, да и свалит! Как пострадает моё реноме! А ЧСВ!
Да, Армагеддония не любила проигрывать.
Поэтому, она предпочитала сесть на коня и поскакать за тридевять земель, ко двору короля или королевы, которые её не знали. И их принца, который тоже её совершенно не знал. Там она начинала играть на лютне, метать копьё на дальность, элегантнейшим образом прыгать через костёр, и так до тех пор, пока ничего не подозревавший принц не оказывался в неё по уши влюблён. Тут она сажала его на коня, и везла в свой Хрустальный замок, приводила в спальню и... Тут все кто жил в замке принимались рыдать в любых местах, потому что не могли же все влезть в нужник!
Принцесса с возлюбленным часами не выходила из спальни несколько дней, а иногда и несколько месяцев подряд. Но потом у неё появлялись дела, подруги, неотложный ремонт кровли, счета от молочных хозяйств... В общем, в спальне она появлялась всё реже и реже, а потом переставала появляться совсем. Разгневанный принц-избранник выходил в коридор, чтобы устроить сцену, и видел толпы сидящих мужиков и юношей, глядящих на него.
- Что за дела, Армагеддония?! - возмущённо кричал принц на весь тронный зал. - Ты же обещала мне вечную любовь! А сама шляешься неизвестно где!
- Э... Карл (допустим, его звали Карл) - спокойно отвечала она, - вообще-то нет. Присядь в общую очередь, и может быть, на следующей неделе, я к тебе зайду.
Допустим Карл уходил обратно в спальню и принимался ждать. Постепенно он мрачнел, бледнел, и окаменевал. И когда Армагеддония поднималась в спальню, она брала тёмный камень отчаяния с голубыми сполохами любви, в который превращался принц, и вставляла его в свою корону. У неё было много таких. И чем больше их становилось, тем ярче сиял её венец, и тем сильней она нравилась всем остальным. Да, у принцессы был удивительный Дар.
А оболочка принца - допустим Карла, или Бенедикта, или Хосе, шатаясь уходила из ворот замка, чтобы вернуться домой. Иногда дома их принимали за живого человека, но это было не так. Чаще всего с оболочкой что-то случалось - она падала с моста и разбивалась, или спивалась, или даже женилась, но все оставшиеся годы смотрела на жену так, как будто и жена - это только оболочка, а на самом деле её нет.
А Армагеддония, спустя несколько недель, отправлялась за новым принцем, привозила его, и весь замок сиял. Ведь весь он был сделан из с голубыми прожилками синих камней.
Надо сказать, что одному принцу и нескольким пастухам, а также одному фермеру, из неудачливых сидельцев в коридорах, удалось сбежать. Тайно в библиотеке они дочитали Золя и выяснили, что ловить тут нечего. И просто... ушли. Ведь Армагеддония никого не держала насильно. Успешно нашли себе подруг, и жили долго и относительно счастливо. И только опасались смотреть в сторону синего замка.
А замок всё также манил днём своим ослепительным блеском. И всё также таинственно мерцал в звёздной ночи.