7:35
Очнулась от того, что сижу и обдумываю, как бы выключить Наськин нос, который так яростно сопит. Может он и раньше сопел, но я почему-то почуствовала это ушами только сейчас. Обычно я сплю как старый глухой бегемот и никакие звукоизвержения мне не помеха, а тут какой-то сап. Надо сказать, что сама по себе ситуация, что я вот лежу с Наськой на одной койке-полуторке и слушаю, как она сопит, размышляя как бы ее выключить или сделать потише, потому что меня реально напрягает этот звук, ну правда, пытаюсь закрыть глаза и представить себе батальон полуголых эквадорцев (говорят они миленькие такие), а тут "пшшшш, пфффф, пшшшш, пфффф", - просто ну пиздец и сбоку фантик.
Наська - би. А я - нормальная. То есть гетеро. Понятное дело ,что "Наська би" тоже нормальная, просто привычка, выработанная укладом общества автоматически заставляют думать сначала согласно стереотипов, а потом уже вспоминать, что я же разумный человек и все понимаю и адекватно воспринимаю.
Кароче, хуйня.
Вот сижу я в пол четвертого часа ночи, поджав колени, рядом со спящей Наськой би, придумываю участь ее сопящему носу. Нос у нее смишной такой, как у уточки. Не у утки, кряквы какой с присохшим к пуху на жопе помётом, а именно у такой манерной беленькой чистенькой уточки. На морозе его кончик белеет и становится совсем уморительным. Сижу, улыбаюсь, думаю.
Тут у меня закололо в левом боку и вапще захотелось пукнуть. Еще мне захотелось лечь и заснуть навсегда, ну или не навсегда, а до самой своей смерти, чтобы проснуться и сразу умереть быстро и спокойно. Я прикинула, сколько мне еще предстоит таких ночей, когда я буду просыпаться от любого шороха, от любого скрипа в спящем доме, а ведь Наськи не будет рядом, потом, когда я проснусь, завтра среди ночи, потому что за окном ветер стал 8 метров в секунду, а не 5 как было сначала. Не на кого мне будет смотреть, и размышлять придется о других вещах.
Чорт.
Посмотрела на часы, что в медальоне у меня. Маленькие такие часики в золотом медальоне. Еще бабушкин. От бабушки к маме, от мамы ко мне вот теперь. У него корпус сверху небольшую вмятину имеет, потому что бабушка случайно наступила на него каблуком.
Еще четыре часа мне предстоит обдумывать Наськин нос, считая вперемежку с этим эквадорцев. Мой аборт на 10 утра перенесли с восьми тридцати.
Еще четыре часа бессонницы.
Да каво "четыре часа"! Я думаю потом мне месяца два хуйня сниться будет, если еще будет, в смысле если я смогу уснуть, чтобы мне хоть что-то снилось, и нервы по пизде пойдут вообще.
Чорт.
Нинавижу.
Не знаю кого нинавижу, не придумала еще, да только херово это - постоянно думать. ОЧЕНЬ ХЕРОВО.
***
Не помню как оказалась в автобусе, наверно я где-то витаю постоянно, думаю неизвестно о чем, потому что больше не думаю об "этом". То есть думаю, только как-то так пространно, будто "это" не моё вовсе и не во мне. Кстати, если бы все сложилось несколько по-другому, то "это" скорее всего звали бы Костя. Ну, или Люся. А так, это - просто "это".
Опять хочется пукать, да чтож такое.
Моя остановка.
В больнице все такие приветливые (персонал я имею ввиду, пациенты, точнее пациентки все больше испуганные), что сразу вспоминается прайс цен на услуги клиники.
А мою врачиху, что собирается меня "вылечить" от "этого" зовут Людмила Полька. Смишная фамилия. Что-то она мне напоминает, помимо того, что это танец и национальность. Не могу вспомнить да и лень мне что-то вспоминать. Потом.
10:02
Пригласили в кабинет.
А Полька эта совсем молоденькая, как оказалось. И худенькая такая, хрупкая. Прям как я. Мне мама моей подружки как-то сказала: "Катя, мужики не собаки - на кости не бросаются". Вот на эту тоже наверно "не бросаются".
Сначала мне сделали интровагинальное УЗИ, врачиха тихим голосом задавала всякие вопросы про головные боли, общие ощущения, аллергии и прочую хрень. Еще тише не понятно что-то молвила, будто не мне а так, просто потому что положено об этом говорить вслух, что плод 38мм, срок 7 недель, что-то про величину матки, яичников, про сердцебиение.
Блять, сердце-биение.
У меня почему то стало мокро в районе ушей на подушке. Вода затекла в левое ухо и еще нос заложило, заурчало в желудке. Ну правильно заурчало, я же не ела совсем, ибо приказано было принести себя натощак.
Врачиха вдруг посмотрела на меня и четко так, почти громко спросила:
- Боитесь?
- Нет. То есть просто опасаюсь. Первый раз все-таки.
Пришел анастезиолог. На него тоже скорее всего "не бросаются". Тут видимо все такие, ээ, компактные работают. Через капельницу ввели наркоз, а я чувствую, что у меня под ушами просто болото, ну какова хера мою голову положили на мокрое, почему у меня совершенно заложен нос и вапще мне солено в рту?
Врачиха наклонилась ко мне, салфеткой вытирая с лица влагу. У нее вывалился кулон, что висел на цепочке и закачался у меня перед глазами. Качался так, туда-сюда, туда-сюда. Все время хочу смотреть на этот медальон, от него не думается и сладко проваливаешся в мягкость какую-то.
СМОТРЕТЬ НА ЭТОТ МЕДАЛЬОН. На эту вмятину.
- Откуда у вас этот медальон? - хрипло я промямлила.
- Это мамин.
- А мама где?
Врачиха сочуствующе на меня посмотрела, будто на жалкую убогость и терпеливо ответила:
- Мама умерла. Когда меня рожала.
Неожиданно я вспомнила, что напоминает мне ее фамилия. Она напоминает мне буквосочетание на первой строчке второй страницы моего паспорта.
И тут мой мозг отключился.
***
Очнулась от того, что Наська сменила текст сопения. Теперь вместо "пшшшш, пфффф" было "псссс, пхххх".
Посмотрела на часы в медальоне - тридцать пять минут седьмого утра.
Наська - би. А я - нормальная. То есть гетеро. Понятное дело ,что "Наська би" тоже нормальная, просто привычка, выработанная укладом общества автоматически заставляют думать сначала согласно стереотипов, а потом уже вспоминать, что я же разумный человек и все понимаю и адекватно воспринимаю.
Кароче, хуйня.
Вот сижу я в пол четвертого часа ночи, поджав колени, рядом со спящей Наськой би, придумываю участь ее сопящему носу. Нос у нее смишной такой, как у уточки. Не у утки, кряквы какой с присохшим к пуху на жопе помётом, а именно у такой манерной беленькой чистенькой уточки. На морозе его кончик белеет и становится совсем уморительным. Сижу, улыбаюсь, думаю.
Тут у меня закололо в левом боку и вапще захотелось пукнуть. Еще мне захотелось лечь и заснуть навсегда, ну или не навсегда, а до самой своей смерти, чтобы проснуться и сразу умереть быстро и спокойно. Я прикинула, сколько мне еще предстоит таких ночей, когда я буду просыпаться от любого шороха, от любого скрипа в спящем доме, а ведь Наськи не будет рядом, потом, когда я проснусь, завтра среди ночи, потому что за окном ветер стал 8 метров в секунду, а не 5 как было сначала. Не на кого мне будет смотреть, и размышлять придется о других вещах.
Чорт.
Посмотрела на часы, что в медальоне у меня. Маленькие такие часики в золотом медальоне. Еще бабушкин. От бабушки к маме, от мамы ко мне вот теперь. У него корпус сверху небольшую вмятину имеет, потому что бабушка случайно наступила на него каблуком.
Еще четыре часа мне предстоит обдумывать Наськин нос, считая вперемежку с этим эквадорцев. Мой аборт на 10 утра перенесли с восьми тридцати.
Еще четыре часа бессонницы.
Да каво "четыре часа"! Я думаю потом мне месяца два хуйня сниться будет, если еще будет, в смысле если я смогу уснуть, чтобы мне хоть что-то снилось, и нервы по пизде пойдут вообще.
Чорт.
Нинавижу.
Не знаю кого нинавижу, не придумала еще, да только херово это - постоянно думать. ОЧЕНЬ ХЕРОВО.
***
Не помню как оказалась в автобусе, наверно я где-то витаю постоянно, думаю неизвестно о чем, потому что больше не думаю об "этом". То есть думаю, только как-то так пространно, будто "это" не моё вовсе и не во мне. Кстати, если бы все сложилось несколько по-другому, то "это" скорее всего звали бы Костя. Ну, или Люся. А так, это - просто "это".
Опять хочется пукать, да чтож такое.
Моя остановка.
В больнице все такие приветливые (персонал я имею ввиду, пациенты, точнее пациентки все больше испуганные), что сразу вспоминается прайс цен на услуги клиники.
А мою врачиху, что собирается меня "вылечить" от "этого" зовут Людмила Полька. Смишная фамилия. Что-то она мне напоминает, помимо того, что это танец и национальность. Не могу вспомнить да и лень мне что-то вспоминать. Потом.
10:02
Пригласили в кабинет.
А Полька эта совсем молоденькая, как оказалось. И худенькая такая, хрупкая. Прям как я. Мне мама моей подружки как-то сказала: "Катя, мужики не собаки - на кости не бросаются". Вот на эту тоже наверно "не бросаются".
Сначала мне сделали интровагинальное УЗИ, врачиха тихим голосом задавала всякие вопросы про головные боли, общие ощущения, аллергии и прочую хрень. Еще тише не понятно что-то молвила, будто не мне а так, просто потому что положено об этом говорить вслух, что плод 38мм, срок 7 недель, что-то про величину матки, яичников, про сердцебиение.
Блять, сердце-биение.
У меня почему то стало мокро в районе ушей на подушке. Вода затекла в левое ухо и еще нос заложило, заурчало в желудке. Ну правильно заурчало, я же не ела совсем, ибо приказано было принести себя натощак.
Врачиха вдруг посмотрела на меня и четко так, почти громко спросила:
- Боитесь?
- Нет. То есть просто опасаюсь. Первый раз все-таки.
Пришел анастезиолог. На него тоже скорее всего "не бросаются". Тут видимо все такие, ээ, компактные работают. Через капельницу ввели наркоз, а я чувствую, что у меня под ушами просто болото, ну какова хера мою голову положили на мокрое, почему у меня совершенно заложен нос и вапще мне солено в рту?
Врачиха наклонилась ко мне, салфеткой вытирая с лица влагу. У нее вывалился кулон, что висел на цепочке и закачался у меня перед глазами. Качался так, туда-сюда, туда-сюда. Все время хочу смотреть на этот медальон, от него не думается и сладко проваливаешся в мягкость какую-то.
СМОТРЕТЬ НА ЭТОТ МЕДАЛЬОН. На эту вмятину.
- Откуда у вас этот медальон? - хрипло я промямлила.
- Это мамин.
- А мама где?
Врачиха сочуствующе на меня посмотрела, будто на жалкую убогость и терпеливо ответила:
- Мама умерла. Когда меня рожала.
Неожиданно я вспомнила, что напоминает мне ее фамилия. Она напоминает мне буквосочетание на первой строчке второй страницы моего паспорта.
И тут мой мозг отключился.
***
Очнулась от того, что Наська сменила текст сопения. Теперь вместо "пшшшш, пфффф" было "псссс, пхххх".
Посмотрела на часы в медальоне - тридцать пять минут седьмого утра.