жизнь - игра
В детстве каждый уважающий себя опездал ребенок обязательно был записан в какой-нибудь замечательный кружок, актуальный его способностям или адекватный доходу его родителей, призванный сделать из малолетнего дарования наркоманалкаголика какою-нибудь полезную обществу хуйню.
Меня определили в музыкальную школу, на курсы танцев и еще я учавствовала в какой-то творческой мути, которая на каждый праздник генерировала какой-нибудь номер и продвигала его в клубную программу.
На 23 февраля наша чудесная команда, состоящая уже из 3х юных артистов и долбоеба-режисера определилась, что довольно концептуально было бы поставить мини-спектакль по сказке Пушкина "Золотая Рыбка". Как 23 февраля и Александр Сергеевич меж собой подружились и где там сокроментальная связь было всем похуй, важно, что, мне дали главную роль - корыта Старухи.
Репетировали мы почти каждый день. Я научилась грозно топать ножкой, делать сучье ебало и орать что-то невменяемое про столбовую дворянку и корыто. За день до выступления у нас заболела Рыба. Напрочь охрипла и слегла. В результате того, что кадровый ресурс нашего мероприятия был крайне ограничен и замену ей найти за день было просто не возможно - решили, что Рыбой буду я, что собственно не отменяло еще и мои старушачьи обязанности. В принципе баба и Рыба промеж собой по сценарию не встречались, так что устроить это было пожалуй довольно просто, тем более, что роли все я знала на зубок, а эмоции хладнокровной сельди передать - нехуй делать.
Выйдя на сцену, чтоб с полной самоотдачей исполнить свой долг по отношению к временному супругу-Старику, я останавливаюсь взглядом на мальчике в первом ряду и моментально очень сильно хочу срочно стать Рыбой, потому что у Рыбы шолковая жолтая блузочка, песочная полупрозрачная юбка (мамина) по щиколотку и корона из жолтой фольги на голове. Весь этот комплект (кроме короны, которая ждала меня за кулисами) был спрятан под рваное покрывало, которым было обмотано мое юное тельце, делая его похожим на старую каракатицу с врожденным диабетом, фуфайку и линялый платок на башке.
Моя творческая душа рвалась исполнить роль Джульетты в момент употребления ею яда, чтоб повалиться лицом на сцену, дабы не было меня видно.
Все дело в том, что этот мальчик вот уже на протяжении полугода терзал мое юное сердце (впрочем не только мое), все мои девачковые анкеты были исписаны его погонялом, я с замиранием проходила мимо него по школьному коридору, самоотверженно шла на третьей переменке пить в столовую из под крана сырую воду (тут выражаю благодарность моим кишкам за их стойкость), только чтоб посмотреть на него (потому что мой 5"А" кушал на второй перемене, а его 7"В" - на третьей), ходила всякий раз в спортзал, чтобы "посмотреть как пацаны играют в футбол", а на самом деле лишний раз убедиться, что Саша самый замечательный вратарь, несмотря на проёбы в голах). Вопщем этот алмаз моего сердца и геморой моего мозга сидел в первом ряду и пялился на сцену, где я изображала уродливую старушенцию и визгливым голосом. Ебануца и не жить.
Кое как мне удалось выдавить из себя замечание в сторону Старика, что новый тазик нынче был бы в тему, после чего я метнулась за кулисы воять из себя прекрасную воблу. Эту роль я играла с блеском, во мне вдруг обнаружилась царственная надменность во взгляде и вкрадчивый тон в голосе, жестикуляция обрела манерность, а желание остаться на сцене "пока смерть не разлучит нас" укреплялось с каждой секундой. От мысли о том, что вот щас мне снова предстоит играть гадкую старуху, у меня урчало в желудке и хотелось тошнить. Вопщем спектакль мы доиграли, аплодисментами насладились, а через день ко мне подошла девочка из 6го "Б" и сказала, что если я еще раз приду "попить" в столовую на третьей перемене, она меня отпиздит и лишит целки бутылкой из под шампанского.
Я была счастлева. Он меня заметил.
Меня определили в музыкальную школу, на курсы танцев и еще я учавствовала в какой-то творческой мути, которая на каждый праздник генерировала какой-нибудь номер и продвигала его в клубную программу.
На 23 февраля наша чудесная команда, состоящая уже из 3х юных артистов и долбоеба-режисера определилась, что довольно концептуально было бы поставить мини-спектакль по сказке Пушкина "Золотая Рыбка". Как 23 февраля и Александр Сергеевич меж собой подружились и где там сокроментальная связь было всем похуй, важно, что, мне дали главную роль - корыта Старухи.
Репетировали мы почти каждый день. Я научилась грозно топать ножкой, делать сучье ебало и орать что-то невменяемое про столбовую дворянку и корыто. За день до выступления у нас заболела Рыба. Напрочь охрипла и слегла. В результате того, что кадровый ресурс нашего мероприятия был крайне ограничен и замену ей найти за день было просто не возможно - решили, что Рыбой буду я, что собственно не отменяло еще и мои старушачьи обязанности. В принципе баба и Рыба промеж собой по сценарию не встречались, так что устроить это было пожалуй довольно просто, тем более, что роли все я знала на зубок, а эмоции хладнокровной сельди передать - нехуй делать.
Выйдя на сцену, чтоб с полной самоотдачей исполнить свой долг по отношению к временному супругу-Старику, я останавливаюсь взглядом на мальчике в первом ряду и моментально очень сильно хочу срочно стать Рыбой, потому что у Рыбы шолковая жолтая блузочка, песочная полупрозрачная юбка (мамина) по щиколотку и корона из жолтой фольги на голове. Весь этот комплект (кроме короны, которая ждала меня за кулисами) был спрятан под рваное покрывало, которым было обмотано мое юное тельце, делая его похожим на старую каракатицу с врожденным диабетом, фуфайку и линялый платок на башке.
Моя творческая душа рвалась исполнить роль Джульетты в момент употребления ею яда, чтоб повалиться лицом на сцену, дабы не было меня видно.
Все дело в том, что этот мальчик вот уже на протяжении полугода терзал мое юное сердце (впрочем не только мое), все мои девачковые анкеты были исписаны его погонялом, я с замиранием проходила мимо него по школьному коридору, самоотверженно шла на третьей переменке пить в столовую из под крана сырую воду (тут выражаю благодарность моим кишкам за их стойкость), только чтоб посмотреть на него (потому что мой 5"А" кушал на второй перемене, а его 7"В" - на третьей), ходила всякий раз в спортзал, чтобы "посмотреть как пацаны играют в футбол", а на самом деле лишний раз убедиться, что Саша самый замечательный вратарь, несмотря на проёбы в голах). Вопщем этот алмаз моего сердца и геморой моего мозга сидел в первом ряду и пялился на сцену, где я изображала уродливую старушенцию и визгливым голосом. Ебануца и не жить.
Кое как мне удалось выдавить из себя замечание в сторону Старика, что новый тазик нынче был бы в тему, после чего я метнулась за кулисы воять из себя прекрасную воблу. Эту роль я играла с блеском, во мне вдруг обнаружилась царственная надменность во взгляде и вкрадчивый тон в голосе, жестикуляция обрела манерность, а желание остаться на сцене "пока смерть не разлучит нас" укреплялось с каждой секундой. От мысли о том, что вот щас мне снова предстоит играть гадкую старуху, у меня урчало в желудке и хотелось тошнить. Вопщем спектакль мы доиграли, аплодисментами насладились, а через день ко мне подошла девочка из 6го "Б" и сказала, что если я еще раз приду "попить" в столовую на третьей перемене, она меня отпиздит и лишит целки бутылкой из под шампанского.
Я была счастлева. Он меня заметил.