Предисловие
Оригинал взят у kshelestov в Предисловие
Кирилл Шелестов
РУССКИЙ ИКОНОСТАС
Сочинил ли нас царский указ?
Потопить ли нас шведы забыли?
Вместо сказки в прошедшем у нас
Только камни, да страшные были...
(Анненский)
Сумрак, бедность, тоска, непогода и слякоть.
Вид угрюмый людей, вид унылый земли.
О, как больно душе! Как мне хочется плакать!...
Перестаньте рыдать надо мной, журавли!
(Жемчужников)
РУССКИЙ КИТАЕЦ или ПОЧЕМУ Я ЛЫСЫЙ?
* * *
Как православного патриота меня оскорбляет захламленность нашего быта предметами абсолютно не русского происхождения. Никто не разговаривает по отечественному телефону, не смотрит отечественный телевизор и не спешит покупать отечественную машину. Даже мой кот ест исключительно иностранный корм, хотя кот у меня - русский, сибирский, Николаем зовут.
Убедить кого-нибудь в том, что отечественные товары - лучше импортных, совершенно невозможно. Даже кота.
Притом, что бранить Запад мы приучены с колыбели. Я говорю о колыбели исторической, а не о той импортной коляске, в которой наши соотечественницы к моему прискорбию выгуливают наших русских детей. С тех пор, как на заре нашего национального становления, мы, еще не умея читать и писать, по воле князя Владимира православно уверовали в Иисуса Христа, греческие митрополиты авторитетно внушали нам, что Запад - есть Зло. Что латинская вера - изобретение диавола, и если мы не хотим вечно гореть в геенне огненной, то от латинян лучше держаться подальше.
Собственно, мы и держались. Всю нашу славную историю мы старались запереться от иностранцев покрепче, и ни их к нам не впускать, ни наших к ним не выпускать, дабы не набраться от них всякой заразы. Мы и сейчас твердо верим, что Запад замышляет нас погубить. Напасть на нас из-за угла и отнять наши богатства.
Художник А.Пластов. "Наши богатства"
Какие богатства? Во-первых, природные: газ, нефть, золото, лес и нашего президента, В.В.Путина. Во-вторых, духовные: православие, народность, нашу великую русскую культуру, которой мы по праву гордимся. Все это надо беречь как зеницу ока.
* * *
Должен честно признаться, что никто из моих родственников и знакомых, включая кота Николая, никогда никаких богатств не видел. Ни нефти, ни газа, ни золота, ни даже леса. Видели только нашего президента, В.В.Путина, да и то по телевизору. Попыток завладеть им западные спецслужбы на моей памяти не предпринимали.
Когда мне случается посещать отдаленные уголки нашей необъятной Родины, например, город-герой Новотухловск или славное село Старопомойкино, меня, грешным делом, одолевают сомнения. А может, и нет никаких богатств? Может, они все давно закончились? А остались только вот эти, мягко выражаясь, отходы жизнедеятельности? Неужели иностранцы и впрямь хотят это захватить? Зачем? Что они с этим будут делать?
* * *
Еще сложнее обстоят дела с ценностями не материальными. Несмотря на наличие в нашей стране огромного количества престижных учебных заведений, таких как университеты туризма, сервиса и холодильного оборудования, наша молодежь норовит потратить деньги родителей на обучение за рубежом. В наши больницы обращаются, как правило, либо малоимущие инвалиды, готовые от отчаяния лишиться последней конечности, либо просветленные граждане, избравшие своим уделом мученическую кончину.
О справедливости наших судов и о честности чиновников стараются не упоминать даже наши телевизионные пропагандисты, дабы не раздражать лишний раз аудиторию. Наша милиция не понимает, почему она должна защищать нас от преступников, если взятки ей даем не мы, а как раз преступники.
В наших рекламных буклетах высокое качество обозначается понятием «европейский стандарт». А вот назвать банк «Русский стандарт» мог лишь выходец с Кавказа, понимающий, что в «Английский стандарт» здесь никто не поверит; а в «Грузинский стандарт»,- никто не пойдет. Кстати, закончился "Русский стандарт" привычным русским "кидняком".
Когда на улице нас не пихают, не толкают и не сморкаются под ноги, когда мы не видим недовольных лиц и не слышим привычного мата,- мы начинаем нервничать. - Где мы, Люся, что с нами? - Хватит пить, Гена, мы же вчера в Германию прилетели!
* * *
Я очень переживаю за будущее России. Я верю, что залог нашей непобедимости - в нашем единстве. Как и весь народ, я обожаю массовые гуляния, военные парады, ходьбу строем и хоровое пение. Как и восемьдесят шесть процентов нашего населения я одобряю все,- то есть, все абсолютно: единую Россию, раздельную Украину, присоединение Крыма к Кавказу, санкции, антисанкции, подъем доллара, падение кирпича, купание красного коня, осень и отмену выборов. Местоимение «мы» я употребляю чаще, чем «я», ибо, как и все русские люди, я мыслю себя коллективно.
Я горжусь нашей культурной однородностью. Наши враги не понимают, как она может существовать в стране с такой имущественной разницей, где 35 процентов нашего национального достояния сосредоточено в руках сотни друзей президента, а 25 миллионов проживает за чертой бедности. Но я считаю, что лучше уж пусть друзья президента заберут себе все, чем хоть что-то попадет в загребущие лапы моих соседей.
К тому же наше духовное родство дороже материальных благ. Мы все похожи друг на друга, как хвост дождевого червя похож на его голову.
Чем отличается, например, глава ЖДР, чиновник-миллиардер Ялдырин, от тракториста Зачуханова, учительницы младших классов Мордовкиной и меня лично? Если забыть про деньги, то - ничем. Все мы - убежденные патриоты; хотим, чтобы в России был порядок, уважаем «твердую руку», готовы затянуть пояса, «чтобы не было войны» (Ялдырин, кстати, уже затянул: на Зачуханове, Мордовкиной и мне). Все мы мечтаем, чтобы наши дети жили за границей (у Ялдырина, кстати, уже живут). Раз в неделю мы ходим в баню, хлещемся вениками и пьем пиво с воблой. По православному обычаю, мы гуляем в январе три раза: на Новый год, на Рождество и по старому стилю. А в промежутках похмеляемся, по тому же православному обычаю. Украшением стола мы считаем блюда русской кухни: шашлык, салат «оливье» и селедку под шубой.
И пусть Ялдырин владеет триллионами в валюте и дворцами по всему миру, а мы - лишь просроченными кредитами на холодильник, - мы все смотрим по телевизору одни и те же комедии, поем одни и те же песни, не читаем одни и те же книги, ненавидим одних и тех врагов и коллективно любим одного и того же президента, - В.В.Путина. Мы единодушно проголосуем за него на следующих выборах, которые, если надо, единодушно отменим, и мы построим под его руководством светлое будущее. Если только…
* * *
Если только не приключится очередной российский катаклизм, который настигает нас с обидной регулярностью.
Я до сих пор покрываюсь холодным потом, вспоминая, как лет двадцать пять назад, прямо посреди бела дня, в самый разгар нашего превосходства над морально разложившимся Западом, вдруг наступил полный кирдык в виде дефолта. Несколько тысяч тогдашних патриотов, близких к прежнему президенту, Б.Н.Ельцину, рванули за рубеж, с коробками из-под ксерокса, набитыми долларами. А мы, никуда не успевшие и никому не нужные, забыв про нашу великорусскую гордость, всей страной бухнулись на колени перед Западом, прося его прислать нам Христа ради гуманитарную помощь.
"И, прямо скажем, рассчитывали, что нас на руках будет носить развитый Запад. Да нету! Это иллюзия, утопия, никто никого нигде не будет носить."
М. Горбачев
Запад помог нам ношеной одеждой и морожеными куриными окорочками, которые наши чиновники торопливо разворовывали. А мы, не вставая с колен, малодушно отрекались от своего великого прошлого и клялись в преданности глубоко чуждым нам принципам: демократии, свободе слова и правам человека. Мы целовали на том крест, ели землю и размазывали по щекам слезы. Особенно убедительно это получалось, конечно, у нашего прежнего президента, Б.Н. Ельцина, после второго стакана, но я тоже клялся. Как, впрочем, и наш нынешний президент, В.В.Путин, хотя в гуманитарной помощи он уже тогда не нуждался.
Нет, я не желаю еще раз переживать это унижение, не хочу, чтоб нас опять застигли врасплох. А ну как в последнюю минуту вновь обнаружится, что наши танки разворованы, ракеты пропиты, нефть продана, а чиновники давно улетели за кордон на собственных самолетах? Кто тогда будет рядом со мной сражаться против НАТО за Новотухловск? Кот Николай? Щаспрям! Кот Николай не хочет погибать за Новотухловск. Он хочет жить в Лондоне и кататься на «бентли», как все русские патриоты.
* * *
Я понимаю, что у России - особый путь. Но нельзя ли нам с Николаем заранее узнать, а куда он нас ведет? Почему следуя этим особым русским путем, мы постоянно попадем вовсе не туда, куда мы направлялись?
Говорят, чтобы постичь будущее, полезно заглянуть в прошлое. Но этот рецепт в России не принимается: у нас нет прошлого. Есть нефть, газ, лес, есть наш президент, В.В.Путин, есть Ялдырин и патриоты. А вот прошлое отсутствует.
Наша великая история многократно переписывалась, перекраивалась и переиначивалась. Из нее исчезали целые периоды, одни факты вымарывались, другие придумывались; вчерашние герои объявлялись предателями, а бывшим врагам народа устанавливались памятники. И вся эта ворожба началась отнюдь не при советской власти и не при министре-беллетристе Мудинском. Так было при киевских князьях, московских самодержцах и петербургских императорах. Наши древние летописи столь же фантастичны, как отчеты партийных съездов эпохи Сталина или современные учебники истории.
* * *
Рвение придворных сочинителей можно объяснить их корыстью или невежеством; недобросовестность марксистских историков - страхом и угодливостью; о сказках нынешних патриотов можно вообще не упоминать,- они того не стоят. Но зачем врали монахи, люди Божии?
Скажем, согласно гипотезе академика Шахматова, разделяемой всеми серьезными исследователями, над «Повестью временных лет» (сокращенно - ПВЛ),- основным источником наших знаний о становлении Руси, трудилось в разное время четверо выдающихся книжников-чернецов из Киево-Печерского монастыря, наиболее почитаемого на Руси, прославленного строгостью своего устава. Трое из них: Никон, Иоанн и Нестор, были впоследствии причислены к лику святых; четвертый, Сильвестр (ученик самого Феодосия Печерского), хоть и не был канонизирован, закончил свои дни епископом Переяславля. Их деяния по созданию русского хронографа приравнены церковью к подвигу.
По их примеру, в других монастырях, расположенных в разных русских княжествах, десятки ушедших от мира аскетов, поколение за поколением, описывали то, что видели вокруг. Их труды читали настоятели и епископы, среди которых были подвижники и святые; делали замечания и вносили надлежащие изменения.
И никому из этого сонма благочестивых старцев даже в голову не пришло, что целью истории является правда.
* * *
Потому что в русской традиции патриотизм выше правды.
За все время существования нашей литературы и того своеобразного субстрата, который мы именуем русской философией, лишь однажды, в начале XIX столетия было высказано дерзкое предположение, что истина - выше любви к родине. Данное заявление принадлежит Чаадаеву, вольнодумцу, оригиналу, завсегдатаю литературных салонов, автору знаменитых «Философических писем». Но «русский Вольтер» зашел слишком далеко. Двор был шокирован, двери салонов перед Чаадаевым закрылись; он как-то сразу вышел из моды. Передовая литературная общественность в лице Пушкина горячо возразила ему в личном письме.
Клянусь честью, писало «наше все», я не хочу иной истории, кроме той, что дана мне Богом.
Пушкин был благородным человеком, честь была религией. Он искренне и вдохновенно сочинял стансы царю и патриотические поэмы, полные упреков в адрес неблагодарной Европы, которую мы закрыли русской грудью от Наполеона, Чингисхана и саранчи.
«Мы из ракеты как стрельнем! - предостерегал Пушкин Запад.- Как закричим «ура» в одном аккорде! И тыщей кулаков американцам как дадим по морде!»
Пардон, пардон, я перепутал. Данная цитата взята не из поэмы Пушкина, а их стихов депутата-единоросса Чушкина. У Пушкина это выражено несколько иначе:
Иль русский богатырь, покойный на постели,
Не в силах завинтить свой измаильский штык?
Иль русского царя уже бессильно слово?
Иль нам с Европой спорить ново?
Иль русский от побед отвык?
Иль мало нас? Или от Перми до Тавриды
От финских хладных скал до пламенной Колхиды …
(Далее идут географические перечисления.)
…Стальной щетиною сверкая, не встанет русская земля?!
(Я опустил для краткости двенадцать строк с названиями стран, островов и рек, в пределах которых, по мнению Пушкина, запросто может грозно ощетиниться русская земля).
Перехожу к финалу:
Так высылайте же, витии,
Своих озлобленных сынов,
Есть место им в полях России
Среди нечуждых им гробов!
П.Я. Чаадаев.
* * *
Это очень сильные строфы. Над ними, бывало, плакал шеф жандармов Бенкендорф. А растроганный император Николай I, казнивший одних друзей Пушкина и сославший в Сибирь других, называл поэта «самым умным человеком в России». И помогал ему выпутываться из сложных финансовых ситуаций.
А Чаадаева царь объявил сумасшедшим и повелел взять под правительственную опеку. Поскольку только сумасшедший, живя в России, может надеяться на торжество правды.
Достоевский, бесстрашный Достоевский, арестованный в юности за революционные убеждения, под угрозой смерти не выдавший товарищей, прошедший каторгу, лишения и постыдную нищету, в черновиках к «Пушкинской речи» вывел: «Истина выше Пушкина». И прибавил совсем уж отчаянное: «Истина выше России».
Но повторить это вслух, публично Достоевский не решился. У нас легче простят богохульство, чем такое заявление.
* * *
Вот так мы встречаем "озлобленных сынов" Запада
Русский патриот сражается не за правду и даже не за Родину, а за действующую власть, которую он отождествляет с Родиной , - с удобством для власти и не без выгоды для себя. Напрасно было бы доказывать ему, что Россия и те, кто ею управляют - отнюдь не одно и то же, - он даже не станет слушать. Русский патриот - всегда верноподданный; тех, кто мыслит иначе, он ненавидит, считает национал-предателями и готов их уничтожить без всякого сожаления.
Интересно, а можно любить Родину такой, какая она есть? Без вранья?
Лично я не пробовал. Честно говоря, как-то боязно.
* * *
Первые шесть веков русской истории прячутся в потемках, и исследователю приходится брести по ним ощупью. Примерно с XVII века начинает понемногу светать, хотя полной ясности так никогда и не наступает. Отсутствие твердых фактов приводит в отчаяние добросовестного ученого, но человек с воображением видит тут богатые возможности для развития самобытных теорий и удачной карьеры.
Талантливый литератор Карамзин раскрыл свое дарование именно на историческом поприще. Его романтически приподнятые сочинения на темы нашей истории дышали верноподданническим патриотизмом и верою в торжество монархического правления. Они наполняли гордостью двор и светское общество. Карамзин был пожалован высоким чином и большим жалованьем.
"История пишется для установления строгой истины."
Плиний Младший
Профессор Соловьев не обладал писательским даром, и его труды - гораздо скучнее, хотя и не в пример основательнее. Заметно расходясь с Карамзиным в оценке отдельных событий, Соловьев, тем не менее, почти полностью разделял его отношение к ведущим деятелям русской истории. Он выдвинул несколько оригинальных гипотез о норманнском происхождении русской знати, которые принято считать «западническими». Однако по своей сути Соловьев был едва ли не большим патриотом, чем Карамзин.
Он утверждал, что монгольское иго практически не отразилось на нашем развитии и не оставило глубоких следов в нашей культуре. Монголы явились лишь затянувшимся эпизодом русской жизни, вроде половцев. Подобный взгляд, полный жизнеутверждающей энергии, разом избавляет нас от унизительных воспоминаний о трех веках рабства и придает нашей истории монументальную самодостаточность, не зависящую от внешних международных обстоятельств.
Ученик Соловьева, гениальный Ключевский, соединил в себе лучшие качества своих предшественников: концептуальный ум и мощный литературный талант. Он меньше своих коллег поддавался порывам патриотического вдохновения; однако его научный скепсис относился преимущественно к деятелям новой эпохи, начиная с Петра I. К легендарным фигурам первых двух периодов он прикасался с почтительной осторожностью, полагая, что щупать пальцами их раны, по примеру апостола Фомы,- признак плохого воспитания и дурного тона.
С приходом советской власти основой исторической науки стали не факты, а марксистско-ленинская идеология. Считаться с ней приходилось всем: Рыбакову, Лихачеву, Мавродину, Тихомирову, Зимину, Каштанову и другим авторитетам советской школы, вокруг которых во множестве вилась плотоядная мелочь, перечислять которую у меня нет ни времени, ни охоты.
В соответствии с парадигмой коммунистической партии, исторический масштаб России был увеличен в шестнадцать раз (по числу советских республик), ее влияние на мировые политические и культурные процессы было усилено, а процесс ее развития был подвергнут радикальному пересмотру с точки зрения классовой борьбы. Большинству государственных деятелей, впрочем, удалось сохранить прежние позиции (хотя далеко не все они правильно оценивали роль нарождающегося пролетариата), но значение православной церкви было сведено на нет. Ибо христианство, согласно атеистическому учению марксизма, являлось вредной идеологической надстройкой.
Подобная тенденциозность возмущала русских ученых-иммигрантов, особенно наших церковных историков, таких, как, например, Карташов, которые горячо доказывали руководящую и направляющую роль русской православной церкви под руководством апостола Андрея, на всех этапах нашего становления, включая дохристианский.
Более умеренную, научную точку зрения высказывали выдающиеся русские профессора западных университетов, например, Оболенский и деликатный историк-экономист Флоринский (имею в виду, разумеется, сына).
Между прочим, именно в эмиграции возникла одна из самых экстравагантных антизападных теорий нашей исторической науки - «евразийская». Ее основоположник, филолог князь Трубецкой утверждал, что Россия является преемницей высокого духовного наследия Чингисхана, постичь значение которого не дано либеральному Западу.
Сподвижник Трубецкого, умеренный евразиец Вернадский (сын известного академика, создателя учения о биосфере), живя в Америке, сочинил для тамошних студентов целую серию захватывающих ковбойских рассказов о русских князьях и монгольских ханах, рекомендованную нашим министерством образования к чтению в поезде.
Отечественный «евразиец» Л. Гумилев, отбывая срок в сталинских лагерях, написал на спор, по памяти, не сверяясь с источниками, многотомный тюркско-российский эпос, который мог бы быть еще интереснее, если бы Гумилев дал себе труд его зарифмовать.
Я не берусь рассматривать их взгляды ввиду отсутствия у меня чувства юмора. По той же причине я обхожу молчанием любительские труды большинства современных исследователей, как патриотов, так и либералов.
* * *
В первом приближении, в российской исторической науке можно выделить четыре основные школы: классическую (умеренно или неумеренно монархическую); советскую (марксистско-ленинскую); церковно-приходскую (или апостоло-Андреевскую); и, наконец, евразийскую (чингисханскую). Несмотря на их внешние различия и ожесточенные споры адептов, доходящие до оскорблений, их выводы во многом совпадают.
1. Россия - великая держава, которая в силу своей обособленности, культурно и политически противостоит Европе (православием, самодержавием, марсистко-ленинской идеологией, природным монголо-татарством).
2. Несмотря на все, обрушившиеся на нее невзгоды: Иго, Смуту, Раскол, реформы Петра, войны, голод, революцию, Тунгусский метеорит, - Россия сумела сохранить свои главные духовные ценности (православие, самодержавие, марксистко-ленинскую идеологию, монголо-татарство).
3.Именно России принадлежит ведущая роль в будущих мировых процессах, которые приведут человечество к заветной цели: всеобщему самодержавию, православию, марксизму-ленинизму, монголо-татарству.
* * *
Особняком в нашей исторической науке стоит небольшая группа добросовестных зарубежных исследователей (Фенелл, Шеппард, Франклин, Крамни, Паскаль и некоторые другие), которые в своих работах старались избегать оценок и оставаться в русле фактов, нашедших отражение в независимых источниках и подтвержденных археологически. Эта позиция близка и плеяде талантливых русских историков, чьи взгляды сформировались до революции (Приселков, Пресняков, Насонов, Черепнин, Дьяконов, Платонов и другие). Но сохранить ее в СССР, под мощным идеологическим прессом режима им было, конечно, гораздо труднее, чем их западным коллегам.
Я упомянул лишь часть имен, достойных уважения и нашей благодарности, - мои записки не являются научным рефератом, и смысла в подробных библиографических справках я не вижу.
К сожалению, в настоящее время ученых такого масштаба на родине осталось совсем немного, может быть, только Скрынников, да еще Назаренко, но последний пишет мало и как-то уж вовсе избирательно.
Работы названных исследователей, как правило, касаются отдельных периодов, их имена остаются известными в основном специалистам, чей круг достаточно узок,- но их вклад неоценим. Из их кропотливых изысканий с неизбежностью следует, что установить правду о нашем прошлом зачастую не представляется возможным.
Ф.Гойя. Споры о русской истории.
* * *
Впрочем, Бог с ней, с правдой. Кому она вообще нужна, а тем более - в России? Правда - у Бога, а Бог - за нас; вот вам и вся правда.
Я не собираюсь заниматься историческими расследованиями, придирчиво сопоставлять источники, выявлять неточности. Меня не волнуют обстоятельства времени и места.
Какая, в конце концов, разница, отчего принял смерть вещий Олег: от коварной змеи или некачественного алкоголя? Сколько любовниц было у святого Изяслава, и сколько русских городов ограбил святой Владимир Мономах во главе половецких банд? Мне не важно, где именно громили каракалпакские дружинники русского князя Вячеслава адыгейских воинов русского князя Брячислава: на Нежатиной Ниве или под Голимой Кущей? Меня даже не занимает животрепещущий для российско-польских отношений вопрос: насиловал ли Болеслав Толстый разом трех сестер Ярослава (Мудрого) или наоборот, Ярослав (Мудрый), подкравшись, изнасиловал Болеслава Толстого?
Я обращаюсь к прошлому в надежде прочесть линию русской судьбы. За нашей спиной - героические фигуры наших великих предков: полководцев, правителей, подвижников, святых. В их лики я и хочу всмотреться, понять, чем мы в них восхищаемся, что любим, почему именно их выбрали своими вождями? Чего мы от них ждали, куда они нас вели: туда, где мы находимся, или в другое место?
"Первая задача истории - воздержаться от лжи, вторая - не утаивать правды"
Цицерон
Наши летописи не рисуют живых портретов; они пишут иконы. Икона, в отличие от картины, стремится запечатлеть жизнь духа, а не материи; в ней нет внешнего сходства с прототипом. Глядя на нее, порой невозможно определить, кто изображен: святой Сергий Радонежский или православный китайский священномученик Митрофан Цзи Чун.
Глупо сокрушаться по поводу того, чего нет, - надо радоваться тому, что есть. Я попробую определить исторические каноны святости, обнаружить закономерности в поступках наших вождей. Чем они похожи друг на друга и чем отличаются от своих противников?
Я не стану сравнивать икону с фотографией, тем более, что единственная фотография, которая висит в моем кабинете, - это фотография нашего президента, В.В.Путина. Он не очень похож на китайского священномученика Митрофана Цзи Чуна, но что-то общее, несомненно, есть. Должно быть. И между ними, и между всеми нами.
Продолжение следует...
Кирилл Шелестов
РУССКИЙ ИКОНОСТАС
Сочинил ли нас царский указ?
Потопить ли нас шведы забыли?
Вместо сказки в прошедшем у нас
Только камни, да страшные были...
(Анненский)
Сумрак, бедность, тоска, непогода и слякоть.
Вид угрюмый людей, вид унылый земли.
О, как больно душе! Как мне хочется плакать!...
Перестаньте рыдать надо мной, журавли!
(Жемчужников)
РУССКИЙ КИТАЕЦ или ПОЧЕМУ Я ЛЫСЫЙ?
* * *
Как православного патриота меня оскорбляет захламленность нашего быта предметами абсолютно не русского происхождения. Никто не разговаривает по отечественному телефону, не смотрит отечественный телевизор и не спешит покупать отечественную машину. Даже мой кот ест исключительно иностранный корм, хотя кот у меня - русский, сибирский, Николаем зовут.
Убедить кого-нибудь в том, что отечественные товары - лучше импортных, совершенно невозможно. Даже кота.
Притом, что бранить Запад мы приучены с колыбели. Я говорю о колыбели исторической, а не о той импортной коляске, в которой наши соотечественницы к моему прискорбию выгуливают наших русских детей. С тех пор, как на заре нашего национального становления, мы, еще не умея читать и писать, по воле князя Владимира православно уверовали в Иисуса Христа, греческие митрополиты авторитетно внушали нам, что Запад - есть Зло. Что латинская вера - изобретение диавола, и если мы не хотим вечно гореть в геенне огненной, то от латинян лучше держаться подальше.
Собственно, мы и держались. Всю нашу славную историю мы старались запереться от иностранцев покрепче, и ни их к нам не впускать, ни наших к ним не выпускать, дабы не набраться от них всякой заразы. Мы и сейчас твердо верим, что Запад замышляет нас погубить. Напасть на нас из-за угла и отнять наши богатства.
Художник А.Пластов. "Наши богатства"
Какие богатства? Во-первых, природные: газ, нефть, золото, лес и нашего президента, В.В.Путина. Во-вторых, духовные: православие, народность, нашу великую русскую культуру, которой мы по праву гордимся. Все это надо беречь как зеницу ока.
* * *
Должен честно признаться, что никто из моих родственников и знакомых, включая кота Николая, никогда никаких богатств не видел. Ни нефти, ни газа, ни золота, ни даже леса. Видели только нашего президента, В.В.Путина, да и то по телевизору. Попыток завладеть им западные спецслужбы на моей памяти не предпринимали.
Когда мне случается посещать отдаленные уголки нашей необъятной Родины, например, город-герой Новотухловск или славное село Старопомойкино, меня, грешным делом, одолевают сомнения. А может, и нет никаких богатств? Может, они все давно закончились? А остались только вот эти, мягко выражаясь, отходы жизнедеятельности? Неужели иностранцы и впрямь хотят это захватить? Зачем? Что они с этим будут делать?
* * *
Еще сложнее обстоят дела с ценностями не материальными. Несмотря на наличие в нашей стране огромного количества престижных учебных заведений, таких как университеты туризма, сервиса и холодильного оборудования, наша молодежь норовит потратить деньги родителей на обучение за рубежом. В наши больницы обращаются, как правило, либо малоимущие инвалиды, готовые от отчаяния лишиться последней конечности, либо просветленные граждане, избравшие своим уделом мученическую кончину.
О справедливости наших судов и о честности чиновников стараются не упоминать даже наши телевизионные пропагандисты, дабы не раздражать лишний раз аудиторию. Наша милиция не понимает, почему она должна защищать нас от преступников, если взятки ей даем не мы, а как раз преступники.
В наших рекламных буклетах высокое качество обозначается понятием «европейский стандарт». А вот назвать банк «Русский стандарт» мог лишь выходец с Кавказа, понимающий, что в «Английский стандарт» здесь никто не поверит; а в «Грузинский стандарт»,- никто не пойдет. Кстати, закончился "Русский стандарт" привычным русским "кидняком".
Когда на улице нас не пихают, не толкают и не сморкаются под ноги, когда мы не видим недовольных лиц и не слышим привычного мата,- мы начинаем нервничать. - Где мы, Люся, что с нами? - Хватит пить, Гена, мы же вчера в Германию прилетели!
* * *
Я очень переживаю за будущее России. Я верю, что залог нашей непобедимости - в нашем единстве. Как и весь народ, я обожаю массовые гуляния, военные парады, ходьбу строем и хоровое пение. Как и восемьдесят шесть процентов нашего населения я одобряю все,- то есть, все абсолютно: единую Россию, раздельную Украину, присоединение Крыма к Кавказу, санкции, антисанкции, подъем доллара, падение кирпича, купание красного коня, осень и отмену выборов. Местоимение «мы» я употребляю чаще, чем «я», ибо, как и все русские люди, я мыслю себя коллективно.
Я горжусь нашей культурной однородностью. Наши враги не понимают, как она может существовать в стране с такой имущественной разницей, где 35 процентов нашего национального достояния сосредоточено в руках сотни друзей президента, а 25 миллионов проживает за чертой бедности. Но я считаю, что лучше уж пусть друзья президента заберут себе все, чем хоть что-то попадет в загребущие лапы моих соседей.
К тому же наше духовное родство дороже материальных благ. Мы все похожи друг на друга, как хвост дождевого червя похож на его голову.
Чем отличается, например, глава ЖДР, чиновник-миллиардер Ялдырин, от тракториста Зачуханова, учительницы младших классов Мордовкиной и меня лично? Если забыть про деньги, то - ничем. Все мы - убежденные патриоты; хотим, чтобы в России был порядок, уважаем «твердую руку», готовы затянуть пояса, «чтобы не было войны» (Ялдырин, кстати, уже затянул: на Зачуханове, Мордовкиной и мне). Все мы мечтаем, чтобы наши дети жили за границей (у Ялдырина, кстати, уже живут). Раз в неделю мы ходим в баню, хлещемся вениками и пьем пиво с воблой. По православному обычаю, мы гуляем в январе три раза: на Новый год, на Рождество и по старому стилю. А в промежутках похмеляемся, по тому же православному обычаю. Украшением стола мы считаем блюда русской кухни: шашлык, салат «оливье» и селедку под шубой.
И пусть Ялдырин владеет триллионами в валюте и дворцами по всему миру, а мы - лишь просроченными кредитами на холодильник, - мы все смотрим по телевизору одни и те же комедии, поем одни и те же песни, не читаем одни и те же книги, ненавидим одних и тех врагов и коллективно любим одного и того же президента, - В.В.Путина. Мы единодушно проголосуем за него на следующих выборах, которые, если надо, единодушно отменим, и мы построим под его руководством светлое будущее. Если только…
* * *
Если только не приключится очередной российский катаклизм, который настигает нас с обидной регулярностью.
Я до сих пор покрываюсь холодным потом, вспоминая, как лет двадцать пять назад, прямо посреди бела дня, в самый разгар нашего превосходства над морально разложившимся Западом, вдруг наступил полный кирдык в виде дефолта. Несколько тысяч тогдашних патриотов, близких к прежнему президенту, Б.Н.Ельцину, рванули за рубеж, с коробками из-под ксерокса, набитыми долларами. А мы, никуда не успевшие и никому не нужные, забыв про нашу великорусскую гордость, всей страной бухнулись на колени перед Западом, прося его прислать нам Христа ради гуманитарную помощь.
"И, прямо скажем, рассчитывали, что нас на руках будет носить развитый Запад. Да нету! Это иллюзия, утопия, никто никого нигде не будет носить."
М. Горбачев
Запад помог нам ношеной одеждой и морожеными куриными окорочками, которые наши чиновники торопливо разворовывали. А мы, не вставая с колен, малодушно отрекались от своего великого прошлого и клялись в преданности глубоко чуждым нам принципам: демократии, свободе слова и правам человека. Мы целовали на том крест, ели землю и размазывали по щекам слезы. Особенно убедительно это получалось, конечно, у нашего прежнего президента, Б.Н. Ельцина, после второго стакана, но я тоже клялся. Как, впрочем, и наш нынешний президент, В.В.Путин, хотя в гуманитарной помощи он уже тогда не нуждался.
Нет, я не желаю еще раз переживать это унижение, не хочу, чтоб нас опять застигли врасплох. А ну как в последнюю минуту вновь обнаружится, что наши танки разворованы, ракеты пропиты, нефть продана, а чиновники давно улетели за кордон на собственных самолетах? Кто тогда будет рядом со мной сражаться против НАТО за Новотухловск? Кот Николай? Щаспрям! Кот Николай не хочет погибать за Новотухловск. Он хочет жить в Лондоне и кататься на «бентли», как все русские патриоты.
* * *
Я понимаю, что у России - особый путь. Но нельзя ли нам с Николаем заранее узнать, а куда он нас ведет? Почему следуя этим особым русским путем, мы постоянно попадем вовсе не туда, куда мы направлялись?
Говорят, чтобы постичь будущее, полезно заглянуть в прошлое. Но этот рецепт в России не принимается: у нас нет прошлого. Есть нефть, газ, лес, есть наш президент, В.В.Путин, есть Ялдырин и патриоты. А вот прошлое отсутствует.
Наша великая история многократно переписывалась, перекраивалась и переиначивалась. Из нее исчезали целые периоды, одни факты вымарывались, другие придумывались; вчерашние герои объявлялись предателями, а бывшим врагам народа устанавливались памятники. И вся эта ворожба началась отнюдь не при советской власти и не при министре-беллетристе Мудинском. Так было при киевских князьях, московских самодержцах и петербургских императорах. Наши древние летописи столь же фантастичны, как отчеты партийных съездов эпохи Сталина или современные учебники истории.
* * *
Рвение придворных сочинителей можно объяснить их корыстью или невежеством; недобросовестность марксистских историков - страхом и угодливостью; о сказках нынешних патриотов можно вообще не упоминать,- они того не стоят. Но зачем врали монахи, люди Божии?
Скажем, согласно гипотезе академика Шахматова, разделяемой всеми серьезными исследователями, над «Повестью временных лет» (сокращенно - ПВЛ),- основным источником наших знаний о становлении Руси, трудилось в разное время четверо выдающихся книжников-чернецов из Киево-Печерского монастыря, наиболее почитаемого на Руси, прославленного строгостью своего устава. Трое из них: Никон, Иоанн и Нестор, были впоследствии причислены к лику святых; четвертый, Сильвестр (ученик самого Феодосия Печерского), хоть и не был канонизирован, закончил свои дни епископом Переяславля. Их деяния по созданию русского хронографа приравнены церковью к подвигу.
По их примеру, в других монастырях, расположенных в разных русских княжествах, десятки ушедших от мира аскетов, поколение за поколением, описывали то, что видели вокруг. Их труды читали настоятели и епископы, среди которых были подвижники и святые; делали замечания и вносили надлежащие изменения.
И никому из этого сонма благочестивых старцев даже в голову не пришло, что целью истории является правда.
* * *
Потому что в русской традиции патриотизм выше правды.
За все время существования нашей литературы и того своеобразного субстрата, который мы именуем русской философией, лишь однажды, в начале XIX столетия было высказано дерзкое предположение, что истина - выше любви к родине. Данное заявление принадлежит Чаадаеву, вольнодумцу, оригиналу, завсегдатаю литературных салонов, автору знаменитых «Философических писем». Но «русский Вольтер» зашел слишком далеко. Двор был шокирован, двери салонов перед Чаадаевым закрылись; он как-то сразу вышел из моды. Передовая литературная общественность в лице Пушкина горячо возразила ему в личном письме.
Клянусь честью, писало «наше все», я не хочу иной истории, кроме той, что дана мне Богом.
Пушкин был благородным человеком, честь была религией. Он искренне и вдохновенно сочинял стансы царю и патриотические поэмы, полные упреков в адрес неблагодарной Европы, которую мы закрыли русской грудью от Наполеона, Чингисхана и саранчи.
«Мы из ракеты как стрельнем! - предостерегал Пушкин Запад.- Как закричим «ура» в одном аккорде! И тыщей кулаков американцам как дадим по морде!»
Пардон, пардон, я перепутал. Данная цитата взята не из поэмы Пушкина, а их стихов депутата-единоросса Чушкина. У Пушкина это выражено несколько иначе:
Иль русский богатырь, покойный на постели,
Не в силах завинтить свой измаильский штык?
Иль русского царя уже бессильно слово?
Иль нам с Европой спорить ново?
Иль русский от побед отвык?
Иль мало нас? Или от Перми до Тавриды
От финских хладных скал до пламенной Колхиды …
(Далее идут географические перечисления.)
…Стальной щетиною сверкая, не встанет русская земля?!
(Я опустил для краткости двенадцать строк с названиями стран, островов и рек, в пределах которых, по мнению Пушкина, запросто может грозно ощетиниться русская земля).
Перехожу к финалу:
Так высылайте же, витии,
Своих озлобленных сынов,
Есть место им в полях России
Среди нечуждых им гробов!
П.Я. Чаадаев.
* * *
Это очень сильные строфы. Над ними, бывало, плакал шеф жандармов Бенкендорф. А растроганный император Николай I, казнивший одних друзей Пушкина и сославший в Сибирь других, называл поэта «самым умным человеком в России». И помогал ему выпутываться из сложных финансовых ситуаций.
А Чаадаева царь объявил сумасшедшим и повелел взять под правительственную опеку. Поскольку только сумасшедший, живя в России, может надеяться на торжество правды.
Достоевский, бесстрашный Достоевский, арестованный в юности за революционные убеждения, под угрозой смерти не выдавший товарищей, прошедший каторгу, лишения и постыдную нищету, в черновиках к «Пушкинской речи» вывел: «Истина выше Пушкина». И прибавил совсем уж отчаянное: «Истина выше России».
Но повторить это вслух, публично Достоевский не решился. У нас легче простят богохульство, чем такое заявление.
* * *
Вот так мы встречаем "озлобленных сынов" Запада
Русский патриот сражается не за правду и даже не за Родину, а за действующую власть, которую он отождествляет с Родиной , - с удобством для власти и не без выгоды для себя. Напрасно было бы доказывать ему, что Россия и те, кто ею управляют - отнюдь не одно и то же, - он даже не станет слушать. Русский патриот - всегда верноподданный; тех, кто мыслит иначе, он ненавидит, считает национал-предателями и готов их уничтожить без всякого сожаления.
Интересно, а можно любить Родину такой, какая она есть? Без вранья?
Лично я не пробовал. Честно говоря, как-то боязно.
* * *
Первые шесть веков русской истории прячутся в потемках, и исследователю приходится брести по ним ощупью. Примерно с XVII века начинает понемногу светать, хотя полной ясности так никогда и не наступает. Отсутствие твердых фактов приводит в отчаяние добросовестного ученого, но человек с воображением видит тут богатые возможности для развития самобытных теорий и удачной карьеры.
Талантливый литератор Карамзин раскрыл свое дарование именно на историческом поприще. Его романтически приподнятые сочинения на темы нашей истории дышали верноподданническим патриотизмом и верою в торжество монархического правления. Они наполняли гордостью двор и светское общество. Карамзин был пожалован высоким чином и большим жалованьем.
"История пишется для установления строгой истины."
Плиний Младший
Профессор Соловьев не обладал писательским даром, и его труды - гораздо скучнее, хотя и не в пример основательнее. Заметно расходясь с Карамзиным в оценке отдельных событий, Соловьев, тем не менее, почти полностью разделял его отношение к ведущим деятелям русской истории. Он выдвинул несколько оригинальных гипотез о норманнском происхождении русской знати, которые принято считать «западническими». Однако по своей сути Соловьев был едва ли не большим патриотом, чем Карамзин.
Он утверждал, что монгольское иго практически не отразилось на нашем развитии и не оставило глубоких следов в нашей культуре. Монголы явились лишь затянувшимся эпизодом русской жизни, вроде половцев. Подобный взгляд, полный жизнеутверждающей энергии, разом избавляет нас от унизительных воспоминаний о трех веках рабства и придает нашей истории монументальную самодостаточность, не зависящую от внешних международных обстоятельств.
Ученик Соловьева, гениальный Ключевский, соединил в себе лучшие качества своих предшественников: концептуальный ум и мощный литературный талант. Он меньше своих коллег поддавался порывам патриотического вдохновения; однако его научный скепсис относился преимущественно к деятелям новой эпохи, начиная с Петра I. К легендарным фигурам первых двух периодов он прикасался с почтительной осторожностью, полагая, что щупать пальцами их раны, по примеру апостола Фомы,- признак плохого воспитания и дурного тона.
С приходом советской власти основой исторической науки стали не факты, а марксистско-ленинская идеология. Считаться с ней приходилось всем: Рыбакову, Лихачеву, Мавродину, Тихомирову, Зимину, Каштанову и другим авторитетам советской школы, вокруг которых во множестве вилась плотоядная мелочь, перечислять которую у меня нет ни времени, ни охоты.
В соответствии с парадигмой коммунистической партии, исторический масштаб России был увеличен в шестнадцать раз (по числу советских республик), ее влияние на мировые политические и культурные процессы было усилено, а процесс ее развития был подвергнут радикальному пересмотру с точки зрения классовой борьбы. Большинству государственных деятелей, впрочем, удалось сохранить прежние позиции (хотя далеко не все они правильно оценивали роль нарождающегося пролетариата), но значение православной церкви было сведено на нет. Ибо христианство, согласно атеистическому учению марксизма, являлось вредной идеологической надстройкой.
Подобная тенденциозность возмущала русских ученых-иммигрантов, особенно наших церковных историков, таких, как, например, Карташов, которые горячо доказывали руководящую и направляющую роль русской православной церкви под руководством апостола Андрея, на всех этапах нашего становления, включая дохристианский.
Более умеренную, научную точку зрения высказывали выдающиеся русские профессора западных университетов, например, Оболенский и деликатный историк-экономист Флоринский (имею в виду, разумеется, сына).
Между прочим, именно в эмиграции возникла одна из самых экстравагантных антизападных теорий нашей исторической науки - «евразийская». Ее основоположник, филолог князь Трубецкой утверждал, что Россия является преемницей высокого духовного наследия Чингисхана, постичь значение которого не дано либеральному Западу.
Сподвижник Трубецкого, умеренный евразиец Вернадский (сын известного академика, создателя учения о биосфере), живя в Америке, сочинил для тамошних студентов целую серию захватывающих ковбойских рассказов о русских князьях и монгольских ханах, рекомендованную нашим министерством образования к чтению в поезде.
Отечественный «евразиец» Л. Гумилев, отбывая срок в сталинских лагерях, написал на спор, по памяти, не сверяясь с источниками, многотомный тюркско-российский эпос, который мог бы быть еще интереснее, если бы Гумилев дал себе труд его зарифмовать.
Я не берусь рассматривать их взгляды ввиду отсутствия у меня чувства юмора. По той же причине я обхожу молчанием любительские труды большинства современных исследователей, как патриотов, так и либералов.
* * *
В первом приближении, в российской исторической науке можно выделить четыре основные школы: классическую (умеренно или неумеренно монархическую); советскую (марксистско-ленинскую); церковно-приходскую (или апостоло-Андреевскую); и, наконец, евразийскую (чингисханскую). Несмотря на их внешние различия и ожесточенные споры адептов, доходящие до оскорблений, их выводы во многом совпадают.
1. Россия - великая держава, которая в силу своей обособленности, культурно и политически противостоит Европе (православием, самодержавием, марсистко-ленинской идеологией, природным монголо-татарством).
2. Несмотря на все, обрушившиеся на нее невзгоды: Иго, Смуту, Раскол, реформы Петра, войны, голод, революцию, Тунгусский метеорит, - Россия сумела сохранить свои главные духовные ценности (православие, самодержавие, марксистко-ленинскую идеологию, монголо-татарство).
3.Именно России принадлежит ведущая роль в будущих мировых процессах, которые приведут человечество к заветной цели: всеобщему самодержавию, православию, марксизму-ленинизму, монголо-татарству.
* * *
Особняком в нашей исторической науке стоит небольшая группа добросовестных зарубежных исследователей (Фенелл, Шеппард, Франклин, Крамни, Паскаль и некоторые другие), которые в своих работах старались избегать оценок и оставаться в русле фактов, нашедших отражение в независимых источниках и подтвержденных археологически. Эта позиция близка и плеяде талантливых русских историков, чьи взгляды сформировались до революции (Приселков, Пресняков, Насонов, Черепнин, Дьяконов, Платонов и другие). Но сохранить ее в СССР, под мощным идеологическим прессом режима им было, конечно, гораздо труднее, чем их западным коллегам.
Я упомянул лишь часть имен, достойных уважения и нашей благодарности, - мои записки не являются научным рефератом, и смысла в подробных библиографических справках я не вижу.
К сожалению, в настоящее время ученых такого масштаба на родине осталось совсем немного, может быть, только Скрынников, да еще Назаренко, но последний пишет мало и как-то уж вовсе избирательно.
Работы названных исследователей, как правило, касаются отдельных периодов, их имена остаются известными в основном специалистам, чей круг достаточно узок,- но их вклад неоценим. Из их кропотливых изысканий с неизбежностью следует, что установить правду о нашем прошлом зачастую не представляется возможным.
Ф.Гойя. Споры о русской истории.
* * *
Впрочем, Бог с ней, с правдой. Кому она вообще нужна, а тем более - в России? Правда - у Бога, а Бог - за нас; вот вам и вся правда.
Я не собираюсь заниматься историческими расследованиями, придирчиво сопоставлять источники, выявлять неточности. Меня не волнуют обстоятельства времени и места.
Какая, в конце концов, разница, отчего принял смерть вещий Олег: от коварной змеи или некачественного алкоголя? Сколько любовниц было у святого Изяслава, и сколько русских городов ограбил святой Владимир Мономах во главе половецких банд? Мне не важно, где именно громили каракалпакские дружинники русского князя Вячеслава адыгейских воинов русского князя Брячислава: на Нежатиной Ниве или под Голимой Кущей? Меня даже не занимает животрепещущий для российско-польских отношений вопрос: насиловал ли Болеслав Толстый разом трех сестер Ярослава (Мудрого) или наоборот, Ярослав (Мудрый), подкравшись, изнасиловал Болеслава Толстого?
Я обращаюсь к прошлому в надежде прочесть линию русской судьбы. За нашей спиной - героические фигуры наших великих предков: полководцев, правителей, подвижников, святых. В их лики я и хочу всмотреться, понять, чем мы в них восхищаемся, что любим, почему именно их выбрали своими вождями? Чего мы от них ждали, куда они нас вели: туда, где мы находимся, или в другое место?
"Первая задача истории - воздержаться от лжи, вторая - не утаивать правды"
Цицерон
Наши летописи не рисуют живых портретов; они пишут иконы. Икона, в отличие от картины, стремится запечатлеть жизнь духа, а не материи; в ней нет внешнего сходства с прототипом. Глядя на нее, порой невозможно определить, кто изображен: святой Сергий Радонежский или православный китайский священномученик Митрофан Цзи Чун.
Глупо сокрушаться по поводу того, чего нет, - надо радоваться тому, что есть. Я попробую определить исторические каноны святости, обнаружить закономерности в поступках наших вождей. Чем они похожи друг на друга и чем отличаются от своих противников?
Я не стану сравнивать икону с фотографией, тем более, что единственная фотография, которая висит в моем кабинете, - это фотография нашего президента, В.В.Путина. Он не очень похож на китайского священномученика Митрофана Цзи Чуна, но что-то общее, несомненно, есть. Должно быть. И между ними, и между всеми нами.
Продолжение следует...