Тысяча дней Тристана-2
Ссылка на первый рассказ: http://learoy.livejournal.com/28229.html
Рассказ второй
Тристан был лучшим капитаном королевского флота. И лучшим капитаном в девяти западных морях, сумрачных водах Морриган, демонессы смерти. Эти моря лежат между Эйрин, объединенным королевством, и Ги-Бразиль, страной вечного счастья.
Сотни и тысячи островов покоятся на морских плечах. Водовороты, рифы и мели угрожают судам. В этом лабиринте из узких проливов и укромных бухточек скрываются изгои и преступники всего западного мира: баски, вандалы, берберы, этруски, фризы, кельты, саксы - на пиратском архипелаге Хэмлайн говорят на всех языках.
И на всех языках живущие там пираты проклинают Тристана и желают ему скорейшей гибели.
Но делают это шепотом.
ПРОРОЧЕСТВО ЗМЕИ
Кромальт - маленький островок, затерянный в западных морях. Его каменный остов изъеден пещерами. В одной из них находится древнее капище.
Вожди трех пиратских кланов тайно встретились там в августе 1744, чтобы составить заговор.
Они сидели на каменных тронах, окружавших глыбу алтаря. Девять чадящих факелов освещали зал.
Худой и обманчиво спокойный Керкион, главарь Акул, застыл на северном троне. Его темные глаза смотрели в одну точку.
Прокруст, громадный вождь клана Касаток, занимал восточный. Обняв себя толстыми ручищами и прикрыв глаза, он еле заметно раскачивался, словно валун на краю пропасти.
Черноволосая Цирцея, госпожа Дельфинов, развалилась на южном троне, закинув ногу на подлокотник.
Западный трон пустовал.
Каждый из них был чудовищем. Если бы Господь вынул их уродливые души из тел и вынес на яркое солнце, мир закричал бы от страха и жалости.
Ничто не волновало кровь Керкиона, кроме золота. Его он любил, и желал, и страшился утратить больше всего на свете.
Прокруст обожал боль. Получая раны, он улыбался. Пытая других, хохотал.
Цирцея была королевой лжи. Обман был ее первым вассалом. Предательство - вторым.
Но страшнее, подлее и темнее всех троих была душа хозяйки капища, чье имя под запретом, и не должно произноситься ни среди бела дня, ни, тем более, в темный ночной час. Она опаздывала на сбор, и пираты начали без нее.
Первым заговорил Керкион - сухо и отрывисто:
- Наше положение хуже некуда. Три сотни лет мы владели западом и жили как короли. Но сейчас наши богатства тают. Наших лучших людей ловят и казнят. Если мы не объединимся сегодня, то завтра разделим их участь…
- Ну да, ну да, - вступил Прокруст, растягивая слова с кошачьей ленцой. - Ловят и казнят, знаем-знаем. Эх, отличные ребята висят на реях в гавани Темры, сохнут на солнышке, что твои рыбы на леске. Отличные, умнейшие головы улыбаются добрым ирландцам со стены королевского замка. И мы же знаем, что за клейма у них на лбах, да, братец мой Керкион? Знаем, чьим знаком их метят, прежде чем отправить в ад?
Керкион ответил, не меняя тона:
- Немало там моих меток, но есть и ваши. Не проходит и дня, чтобы одного из нас не повесили или не обезглавили. Это наша война - наша общая…
- Ха! - резко перебила его Цирцея, - Видно, здорово прижал тебя зеленый король, Акула, раз ты зовешь нас на помощь. Но никто из моих дельфинов еще не попадался на удочку северянам, не был ими выпотрошен. Никого из касаток Прокруста не выбросило на холодный ирландский пляж, подыхать от мороза. Это твой акуленок Брикен угодил в невод…
- Слишком далеко заполз, змееныш, - покачал головой Прокруст.
- Так что это твоя война, Акула, - улыбнулась Цирцея, наматывая локон на палец. - Но я - добрая соседка. Я не буду злорадствовать и ждать в сторонке, как Прокруст. Я готова помочь. Вот только… что ты мне за это дашь?
Керкион злобно ответил:
- За твои услуги я не дам и медяка! Это я прошу помощи? Может быть и так, но я не единственный, кому она нужна. Да, твои дельфины не висят в Темре - потому что их вздергивают в Гибралтаре, во славу Иберийской республики. И твоих, - он посмотрел на Прокруста, - касаток не рубят в Эйрин - потому что в Галльской империи хватает своих эшафотов. Охота на наше братство началась - и недолог день, когда страны запада объединят свои флоты и обрушатся на архипелаг всей мощью. Если мы не опередим их, не объединимся сами…
- И не пойдем войной на Европу? - поднял бровь Прокруст. - Ты с кем-то путаешь нас, братец Керкион.
Цирцея расхохоталась:
- Он всего лишь сбивает цену. Имей в виду, Акула - я возьму не меньше трети твоих богатств.
- Не спеши, сестрица, - промурлыкал Прокруст. - Я возьму не меньше половины - что же ему останется, если ты будешь претендовать на целую треть?
- Глупцы! - раздался четвертый голос. Резкий, скрипучий. Пираты замолчали, и услышали, как медленно приближаются шаги. Как по каменному полу стучит клюка. Шарк-шарк - тум! Шарк-шарк - тум!
С запада, из кромешной тьмы узкого туннеля, к четвертому трону приблизилась старуха. Ростом с ребенка, горбатая, безобразная, одетая в черные лохмотья. Она оперлась руками на каменное сиденье и с натугой взгромоздилась на него, выпустив воздух сквозь желтые зубы.
Всего на миг зал затопило жуткое зловоние. Факелы погасли, погрузив все вокруг в темноту - но затем вспыхнули еще ярче.
На западном троне восседала женщина - молодая, с тонкими чертами бледного лица. Ее волосы шевелились. Приглядевшись, пираты поняли, что это змеи.
- Глупцы! - повторила женщина низким медным голосом. - Вы как крысы, что дерутся из-за объедков на глазах у кота. Керкион прав - вас передушат по одиночке…
Цирцея открыла было рот, но змеи на голове хозяйки вдруг встали дыбом и хором зашипели на нее. Госпожа Дельфинов сглотнула и смолчала.
- Керкион прав, но он глуп, - продолжала женщина. - Он не понимает, что нельзя воевать с Европой на равных. Как только вы покинете воды Морриган, вы потеряете ее покровительство. Уйдете из-под ее опеки, которая спасает вас вот уже триста лет. И спасала бы и по сей день - если бы не мелкая прореха в ткани судьбы, что появилась совсем недавно. Человек, превозмогший магию Владычицы. Тот самый человек, через которого обрушились на ваши головы все беды и неудачи. Вы знаете его имя…
- Это Тристан, - хором ответили пиратские вожаки, завороженные речью колдуньи.
- Повелитель Кирина, - сказал Прокруст.
- Капитан "Рианнон" - прошептала Цирцея.
- Убийца Брикена, - процедил Керкион.
- Да, это он. Его удачливость вошла в легенду. Его имя не сходит с уст, он - знамя наступающей на нас армии.
- Его нужно выследить и убить. Убивать - долго и изощренно, - сказал Прокруст.
- Надо заманить в ловушку его корабль и потопить его вместе со всей командой, - сжал кулаки Керкион.
- Этого святошу нужно предать и обесчестить, - клацнула зубами Цирцея.
- Вы все правы. И все глупы. Нельзя строить планы, не зная судьбы. Нельзя ничего предпринимать, не услышав пророчества. А теперь молчите. Ни звука, ни вздоха, ни движения, если дорожите своими солеными шкурами…
С этими словами хозяйка закрыла глаза и подняла руку, гулко шепча: "Ши, рах-Моршиах!"
Змеи отделились от ее головы - одна, вторая, третья, четвертая - перетекли на запястья.
Темно-красные капли побежали по бледному лицу, через лоб, глаза, к подбородку.
Колдунья медленно протянула руки в черных чешуйчатых кольцах к алтарю: "Шер, мор-Ашеннах!"
Змеи соскользнули с запястий, упали на глыбу. Тихо прошуршав по камню, устремились к застывшим, как статуи, пиратам. Одна к Керкиону, две к Прокрусту, одна к Цирцее.
"Ши-Ашеннах!"
Первая змея доползла до ног Керкиона, обвилась вокруг щиколоток, легла мертвым грузом на ступни.
Две другие положили свои плоские головы на широкие ладони Прокруста.
Четвертая забралась на колени Цирцеи, поднялась во весь рост, распахнула пасть - и уронила масляную каплю яда пиратке на грудь.
- Вижу! - проговорила колдунья, сутулясь, вжимаясь в трон, старея на глазах.
Сморщенный палец уперся в Керкиона:
- Вижу: ты потопишь корабль Тристана!
Указал на Цирцею:
- Ты отравишь его имя клеветой и позором!
Остановился на Прокрусте:
- А от твоих рук он примет медленную, жуткую и мучительную смерть!
Факелы догорели и почти погасли, словно прошло уже много часов. В густом полумраке пираты увидели маленькую фигуру и услышали удаляющееся: Шарк-шарк - тум! Шарк-шарк - тум!
Старуха исчезла. Пропали и змеи.
На секунду в зале повисла тишина.
А потом ее нарушил громкий, злорадный, искренний хохот.
Смеялся Прокруст.
Рассказ второй
Тристан был лучшим капитаном королевского флота. И лучшим капитаном в девяти западных морях, сумрачных водах Морриган, демонессы смерти. Эти моря лежат между Эйрин, объединенным королевством, и Ги-Бразиль, страной вечного счастья.
Сотни и тысячи островов покоятся на морских плечах. Водовороты, рифы и мели угрожают судам. В этом лабиринте из узких проливов и укромных бухточек скрываются изгои и преступники всего западного мира: баски, вандалы, берберы, этруски, фризы, кельты, саксы - на пиратском архипелаге Хэмлайн говорят на всех языках.
И на всех языках живущие там пираты проклинают Тристана и желают ему скорейшей гибели.
Но делают это шепотом.
ПРОРОЧЕСТВО ЗМЕИ
Кромальт - маленький островок, затерянный в западных морях. Его каменный остов изъеден пещерами. В одной из них находится древнее капище.
Вожди трех пиратских кланов тайно встретились там в августе 1744, чтобы составить заговор.
Они сидели на каменных тронах, окружавших глыбу алтаря. Девять чадящих факелов освещали зал.
Худой и обманчиво спокойный Керкион, главарь Акул, застыл на северном троне. Его темные глаза смотрели в одну точку.
Прокруст, громадный вождь клана Касаток, занимал восточный. Обняв себя толстыми ручищами и прикрыв глаза, он еле заметно раскачивался, словно валун на краю пропасти.
Черноволосая Цирцея, госпожа Дельфинов, развалилась на южном троне, закинув ногу на подлокотник.
Западный трон пустовал.
Каждый из них был чудовищем. Если бы Господь вынул их уродливые души из тел и вынес на яркое солнце, мир закричал бы от страха и жалости.
Ничто не волновало кровь Керкиона, кроме золота. Его он любил, и желал, и страшился утратить больше всего на свете.
Прокруст обожал боль. Получая раны, он улыбался. Пытая других, хохотал.
Цирцея была королевой лжи. Обман был ее первым вассалом. Предательство - вторым.
Но страшнее, подлее и темнее всех троих была душа хозяйки капища, чье имя под запретом, и не должно произноситься ни среди бела дня, ни, тем более, в темный ночной час. Она опаздывала на сбор, и пираты начали без нее.
Первым заговорил Керкион - сухо и отрывисто:
- Наше положение хуже некуда. Три сотни лет мы владели западом и жили как короли. Но сейчас наши богатства тают. Наших лучших людей ловят и казнят. Если мы не объединимся сегодня, то завтра разделим их участь…
- Ну да, ну да, - вступил Прокруст, растягивая слова с кошачьей ленцой. - Ловят и казнят, знаем-знаем. Эх, отличные ребята висят на реях в гавани Темры, сохнут на солнышке, что твои рыбы на леске. Отличные, умнейшие головы улыбаются добрым ирландцам со стены королевского замка. И мы же знаем, что за клейма у них на лбах, да, братец мой Керкион? Знаем, чьим знаком их метят, прежде чем отправить в ад?
Керкион ответил, не меняя тона:
- Немало там моих меток, но есть и ваши. Не проходит и дня, чтобы одного из нас не повесили или не обезглавили. Это наша война - наша общая…
- Ха! - резко перебила его Цирцея, - Видно, здорово прижал тебя зеленый король, Акула, раз ты зовешь нас на помощь. Но никто из моих дельфинов еще не попадался на удочку северянам, не был ими выпотрошен. Никого из касаток Прокруста не выбросило на холодный ирландский пляж, подыхать от мороза. Это твой акуленок Брикен угодил в невод…
- Слишком далеко заполз, змееныш, - покачал головой Прокруст.
- Так что это твоя война, Акула, - улыбнулась Цирцея, наматывая локон на палец. - Но я - добрая соседка. Я не буду злорадствовать и ждать в сторонке, как Прокруст. Я готова помочь. Вот только… что ты мне за это дашь?
Керкион злобно ответил:
- За твои услуги я не дам и медяка! Это я прошу помощи? Может быть и так, но я не единственный, кому она нужна. Да, твои дельфины не висят в Темре - потому что их вздергивают в Гибралтаре, во славу Иберийской республики. И твоих, - он посмотрел на Прокруста, - касаток не рубят в Эйрин - потому что в Галльской империи хватает своих эшафотов. Охота на наше братство началась - и недолог день, когда страны запада объединят свои флоты и обрушатся на архипелаг всей мощью. Если мы не опередим их, не объединимся сами…
- И не пойдем войной на Европу? - поднял бровь Прокруст. - Ты с кем-то путаешь нас, братец Керкион.
Цирцея расхохоталась:
- Он всего лишь сбивает цену. Имей в виду, Акула - я возьму не меньше трети твоих богатств.
- Не спеши, сестрица, - промурлыкал Прокруст. - Я возьму не меньше половины - что же ему останется, если ты будешь претендовать на целую треть?
- Глупцы! - раздался четвертый голос. Резкий, скрипучий. Пираты замолчали, и услышали, как медленно приближаются шаги. Как по каменному полу стучит клюка. Шарк-шарк - тум! Шарк-шарк - тум!
С запада, из кромешной тьмы узкого туннеля, к четвертому трону приблизилась старуха. Ростом с ребенка, горбатая, безобразная, одетая в черные лохмотья. Она оперлась руками на каменное сиденье и с натугой взгромоздилась на него, выпустив воздух сквозь желтые зубы.
Всего на миг зал затопило жуткое зловоние. Факелы погасли, погрузив все вокруг в темноту - но затем вспыхнули еще ярче.
На западном троне восседала женщина - молодая, с тонкими чертами бледного лица. Ее волосы шевелились. Приглядевшись, пираты поняли, что это змеи.
- Глупцы! - повторила женщина низким медным голосом. - Вы как крысы, что дерутся из-за объедков на глазах у кота. Керкион прав - вас передушат по одиночке…
Цирцея открыла было рот, но змеи на голове хозяйки вдруг встали дыбом и хором зашипели на нее. Госпожа Дельфинов сглотнула и смолчала.
- Керкион прав, но он глуп, - продолжала женщина. - Он не понимает, что нельзя воевать с Европой на равных. Как только вы покинете воды Морриган, вы потеряете ее покровительство. Уйдете из-под ее опеки, которая спасает вас вот уже триста лет. И спасала бы и по сей день - если бы не мелкая прореха в ткани судьбы, что появилась совсем недавно. Человек, превозмогший магию Владычицы. Тот самый человек, через которого обрушились на ваши головы все беды и неудачи. Вы знаете его имя…
- Это Тристан, - хором ответили пиратские вожаки, завороженные речью колдуньи.
- Повелитель Кирина, - сказал Прокруст.
- Капитан "Рианнон" - прошептала Цирцея.
- Убийца Брикена, - процедил Керкион.
- Да, это он. Его удачливость вошла в легенду. Его имя не сходит с уст, он - знамя наступающей на нас армии.
- Его нужно выследить и убить. Убивать - долго и изощренно, - сказал Прокруст.
- Надо заманить в ловушку его корабль и потопить его вместе со всей командой, - сжал кулаки Керкион.
- Этого святошу нужно предать и обесчестить, - клацнула зубами Цирцея.
- Вы все правы. И все глупы. Нельзя строить планы, не зная судьбы. Нельзя ничего предпринимать, не услышав пророчества. А теперь молчите. Ни звука, ни вздоха, ни движения, если дорожите своими солеными шкурами…
С этими словами хозяйка закрыла глаза и подняла руку, гулко шепча: "Ши, рах-Моршиах!"
Змеи отделились от ее головы - одна, вторая, третья, четвертая - перетекли на запястья.
Темно-красные капли побежали по бледному лицу, через лоб, глаза, к подбородку.
Колдунья медленно протянула руки в черных чешуйчатых кольцах к алтарю: "Шер, мор-Ашеннах!"
Змеи соскользнули с запястий, упали на глыбу. Тихо прошуршав по камню, устремились к застывшим, как статуи, пиратам. Одна к Керкиону, две к Прокрусту, одна к Цирцее.
"Ши-Ашеннах!"
Первая змея доползла до ног Керкиона, обвилась вокруг щиколоток, легла мертвым грузом на ступни.
Две другие положили свои плоские головы на широкие ладони Прокруста.
Четвертая забралась на колени Цирцеи, поднялась во весь рост, распахнула пасть - и уронила масляную каплю яда пиратке на грудь.
- Вижу! - проговорила колдунья, сутулясь, вжимаясь в трон, старея на глазах.
Сморщенный палец уперся в Керкиона:
- Вижу: ты потопишь корабль Тристана!
Указал на Цирцею:
- Ты отравишь его имя клеветой и позором!
Остановился на Прокрусте:
- А от твоих рук он примет медленную, жуткую и мучительную смерть!
Факелы догорели и почти погасли, словно прошло уже много часов. В густом полумраке пираты увидели маленькую фигуру и услышали удаляющееся: Шарк-шарк - тум! Шарк-шарк - тум!
Старуха исчезла. Пропали и змеи.
На секунду в зале повисла тишина.
А потом ее нарушил громкий, злорадный, искренний хохот.
Смеялся Прокруст.