В поиске женской идентичности: выжить, растворив себя в мужчине, став кормом для его амбиций
Оригинал взят у cat_gekata в В поиске женской идентичности
Женская идентичность разрушалась и отрицалась исторически, причем в глобальном масштабе - у женщин нет ни определения ("кто такие женщины? - это не мужчины" - вот и все, собственно, что вам с ходу ответит среднестатистический житель планеты), ни группальности, ни самоценности, еще несколько веков назад не было права голоса, права на владение собственностью, права на выбор своей судьбы и партнера, и даже такой мелочи, как права на личность (!). А уж право принадлежать самой себе мы все еще завоевываем - уже внутри собственного сознания (и пока с весьма посредственными результатами).
Привычная нам женская идентичность строится через тело и внешность, вернее, через признание этих параметров "недостаточно хорошими" и закрепления негативного, агрессивно-обесценивающего (мизогинного) нашего внутреннего отношения к ним. Если кто-то сейчас решит с этим поспорить - вспомните, а всегда ли вы довольны своим отношением в зеркале? Нет, не всегда? Вот это оно и есть, то самое отношение, когда вместо безусловного принятия себя, мы начинаем себе рассказывать, на сколько нам нужно еще похудеть/подрасти/подкачаться/сделать лифтинг/подстричься-в-конце-концов, чтоб наконец-то себя уже можно было полюбить. Разумеется, после всех манипуляций по наведению"красоты" наступает недолгая передышка, в которой присутствует суррогат удовлетворенности собой. Но, поскольку стандарт красоты задается не каждой из нас индивидуально, с учетом наших реальных параметров, а некими группами мужчин извне, которые плевать хотели на нас-реальных, и задается этот стандарт без учета нашего согласия или несогласия, то на самом деле мы участвуем в гонке за морковкой, которую все время отодвигают. И только мы можем однажды решить, что бегать за воображаемой морковкой - совершенно бесперспективное занятие, и прекратить это делать. Но мы дружно киваем, соглашаемся - и продолжаем улучшать себя... Почему? Да потому что не все так просто, как кажется на первый взгляд.
Исторически у женщины был единственный ее "собственный" капитал, он же ее главный (как многие из нас думают) ресурс - ее внешность и ее тело. Именно внешность давала возможность до какой-то степени гарантировать, что она попадет в жены/*наложницы/содержанки/любовницы более-менее приемлемому и состоятельному мужчине, что до какой-то степени сможет обеспечить ей выживание, а, возможно, даже и безбедную жизнь. Все остальное, помимо внешности, у женщины могло быть отнято в одну минуту - прошлое (вместе с именем-фамилией-родом-племенем), дети, материальное благосостояние, права... Впрочем, на Ближнем Востоке вплоть до настоящего времени у женщины пытаются отнять эту единственно-позволенную им идентичность, за малейшие повинности отрезая уши-носы, обливая кислотой или поджигая. Нет лица и тела - нет женщины. Ведь кроме лица и тела мужчину в общем-то мало что интересовало (кроме денег, разумеется, но деньги исторически принадлежали не самим женщинам, а их семьям, и отдавались мужчинами мужчинам в качестве выкупа или приданного, где как было принято). Красавиц же высоко ценили всегда и везде - их покупали, дарили, брали в жены, просто имели, наконец, их увековечивали на портретах и в скульптурах... Отсюда - у женщин сильнейшая связь между тем как она выглядит и чем она является, и это - не ее добровольный выбор, эта - ниша, оставленная ей патриархатом.
То, что насильственно закреплялось веками, не меняется волевым за какую-то сотню лет относительной женской свободы. Обратите внимание - по сей день преимущественно женщины стремятся запечатлеть себя на фотоснимках, иными словами - приравнять себя к своей внешности. С другой стороны, патриархат не торопится отказываться от объективации женщин, и охотно продолжает запечатлевать их во всех видах, продолжая и поощряя традицию женской идентичности через тело, как наиболее удобную и выгодную для мужчин. И женщины оказываются "добровольно" втянутыми в эту игру, позируя многочисленным профессиональным и любительским камерам - вот они во всей красе, в соответствующих позах, вот их отдых, вот друзья, вот свадьба, вот она, ее муж и дети... Раз тело - это единственное, что реально у нас есть, то мы невольно пытаемся свести свою жизнь к визуальному свидетельствованию о ней. И это не удивительно, ведь многие женщины не могут как-то иначе запечатлеть себя в истории, в отличие от мужчин, которым это исторически было доступно. Пока лишь немногие женщины претендуют на то, чтоб заниматься наукой и творчеством и быть увиденными и признанными как личности, и быть увековеченными (или хотя бы растиражированными в виде продуктов своего труда).
Женщина испокон веков воспитывалась так, чтоб быть "чистым ресурсом", который при необходимости может приспособиться к любому мужчине и быть ему оптимально-удобной. Именно поэтому мы привыкли думать о партнере больше, чем о себе (и с огромным трудом изживаем этот перекос), отдавать мужчинам больше, чем брать (хотя некоторые женщины отрицают это, но они, как правило, совершенно не учитывают факт эмоционального обслуживания), именно поэтому женщина с готовностью меняет свою фамилию на фамилию мужа, и ее же дает своим детям, словно символически полностью отказываясь от собственного репродуктивного труда. Чтоб стать "чистым ресурсом" женщину с детства подвергали и подвергают всем прелестям гендерной социализации, незначительно отличающейся от культуре к культуре, но везде и неизменно исподволь приводящей к единому знаменателю женской вторичности. Женская вторичность, достигаемая посредством идентичности с дискриминируемой группой, создала условия для того, чтоб женщина сама стремилась отказаться от себя. И по возможности - идентифицироваться с доминантной группой посредством принятия идентичности с любым мужчиной, который согласится ее использовать как ресурс.
Именно в силу этой традиции социализировать женщину как существо изначально не-ценное, имеющее только лишь привлекательную оболочку и, при хорошем раскладе, так высоко ценящийся в традиционном браке добрый нрав (читай - выраженный социальный стокгольмский синдром), мы имеем тенденцию женщин при любом удобном случае с легкостью отказываться от собственной идентичности (социальной, культурной, национальной, религиозной и т.д.). Именно поэтому девушки так легко выходят замуж за иностранцев всех мастей, без малейших знаний о культуре и об образе жизни, увлекаясь мужчиной именно как шансом на обретение иной социальной идентичности - вместо имеющейся в наличии ущербной, женской. Эта тенденция в некоторых случаях толкает девушек даже в ислам, и не потому, что ислам для них привлекателен, они о нем чаще всего вообще имеют очень абстрактное представление. А потому, что это, как им кажется, шанс обрести новый социальный статус - идентичность замужней женщины, или хотя бы женщины при мужчине.
В итоге, лишь очень немногие женщины, имея за плечами хорошее образование, значительный профессиональный опыт, карьерные достижения, успехи в творчестве, при всем том идентифицируются через это. Гораздо чаще мы видим, что для женщины оказывается первостепенной ее внешность, причем не для нее самой, а для того, чтоб "удержать в семье любимого мужчину", как любят писать в глянцевых журналах. И, что верно, то верно, другие достоинства в женщине мужчин обычно только раздражают...
UPD: Женщинам исторически не принадлежат ни культура, ни традиции, ни история, ни национальность, ни религия - все это создавалось мужчинами, за женщинами была оставлена лишь небольшая ниша "женского творчества" (именно поэтому она так часто обесценивается "признанными корифеями" от гендерного искусства, их раздражает сам факт наличия оной). За женщинами легально оставлена только репродуктивная функция, она активно поощряется, а статусы "матери" и "женщины при мужчине" всячески подчеркиваются как социально более ценные, нежели любые другие варианты статусов, предполагающих женскую свободу от мужчин и женскую принадлежность самой себе. Таким образом, обыденная женская идентичность складывается из негативного отношения к собственному телу и беспрестанного "улучшения" собственной внешности во имя принадлежности мужчинам и исполнения репродуктивного труда. Но в глубине души не можем принять того, что нам, по сути, не принадлежит, постоянно отделяя себя от "внешности" и постоянно наблюдая за тем, как мы выглядим в глазах окружающих. Этот процесс разделения на "душу" и "тело" с последующим отрицанием ряда качеств души как "не-женственных" и обеспечивает прокрустово ложе женской социализации с последующим развитием социального стокгольмского синдрома.
Женская идентичность разрушалась и отрицалась исторически, причем в глобальном масштабе - у женщин нет ни определения ("кто такие женщины? - это не мужчины" - вот и все, собственно, что вам с ходу ответит среднестатистический житель планеты), ни группальности, ни самоценности, еще несколько веков назад не было права голоса, права на владение собственностью, права на выбор своей судьбы и партнера, и даже такой мелочи, как права на личность (!). А уж право принадлежать самой себе мы все еще завоевываем - уже внутри собственного сознания (и пока с весьма посредственными результатами).
Привычная нам женская идентичность строится через тело и внешность, вернее, через признание этих параметров "недостаточно хорошими" и закрепления негативного, агрессивно-обесценивающего (мизогинного) нашего внутреннего отношения к ним. Если кто-то сейчас решит с этим поспорить - вспомните, а всегда ли вы довольны своим отношением в зеркале? Нет, не всегда? Вот это оно и есть, то самое отношение, когда вместо безусловного принятия себя, мы начинаем себе рассказывать, на сколько нам нужно еще похудеть/подрасти/подкачаться/сделать лифтинг/подстричься-в-конце-концов, чтоб наконец-то себя уже можно было полюбить. Разумеется, после всех манипуляций по наведению"красоты" наступает недолгая передышка, в которой присутствует суррогат удовлетворенности собой. Но, поскольку стандарт красоты задается не каждой из нас индивидуально, с учетом наших реальных параметров, а некими группами мужчин извне, которые плевать хотели на нас-реальных, и задается этот стандарт без учета нашего согласия или несогласия, то на самом деле мы участвуем в гонке за морковкой, которую все время отодвигают. И только мы можем однажды решить, что бегать за воображаемой морковкой - совершенно бесперспективное занятие, и прекратить это делать. Но мы дружно киваем, соглашаемся - и продолжаем улучшать себя... Почему? Да потому что не все так просто, как кажется на первый взгляд.
Исторически у женщины был единственный ее "собственный" капитал, он же ее главный (как многие из нас думают) ресурс - ее внешность и ее тело. Именно внешность давала возможность до какой-то степени гарантировать, что она попадет в жены/*наложницы/содержанки/любовницы более-менее приемлемому и состоятельному мужчине, что до какой-то степени сможет обеспечить ей выживание, а, возможно, даже и безбедную жизнь. Все остальное, помимо внешности, у женщины могло быть отнято в одну минуту - прошлое (вместе с именем-фамилией-родом-племенем), дети, материальное благосостояние, права... Впрочем, на Ближнем Востоке вплоть до настоящего времени у женщины пытаются отнять эту единственно-позволенную им идентичность, за малейшие повинности отрезая уши-носы, обливая кислотой или поджигая. Нет лица и тела - нет женщины. Ведь кроме лица и тела мужчину в общем-то мало что интересовало (кроме денег, разумеется, но деньги исторически принадлежали не самим женщинам, а их семьям, и отдавались мужчинами мужчинам в качестве выкупа или приданного, где как было принято). Красавиц же высоко ценили всегда и везде - их покупали, дарили, брали в жены, просто имели, наконец, их увековечивали на портретах и в скульптурах... Отсюда - у женщин сильнейшая связь между тем как она выглядит и чем она является, и это - не ее добровольный выбор, эта - ниша, оставленная ей патриархатом.
То, что насильственно закреплялось веками, не меняется волевым за какую-то сотню лет относительной женской свободы. Обратите внимание - по сей день преимущественно женщины стремятся запечатлеть себя на фотоснимках, иными словами - приравнять себя к своей внешности. С другой стороны, патриархат не торопится отказываться от объективации женщин, и охотно продолжает запечатлевать их во всех видах, продолжая и поощряя традицию женской идентичности через тело, как наиболее удобную и выгодную для мужчин. И женщины оказываются "добровольно" втянутыми в эту игру, позируя многочисленным профессиональным и любительским камерам - вот они во всей красе, в соответствующих позах, вот их отдых, вот друзья, вот свадьба, вот она, ее муж и дети... Раз тело - это единственное, что реально у нас есть, то мы невольно пытаемся свести свою жизнь к визуальному свидетельствованию о ней. И это не удивительно, ведь многие женщины не могут как-то иначе запечатлеть себя в истории, в отличие от мужчин, которым это исторически было доступно. Пока лишь немногие женщины претендуют на то, чтоб заниматься наукой и творчеством и быть увиденными и признанными как личности, и быть увековеченными (или хотя бы растиражированными в виде продуктов своего труда).
Женщина испокон веков воспитывалась так, чтоб быть "чистым ресурсом", который при необходимости может приспособиться к любому мужчине и быть ему оптимально-удобной. Именно поэтому мы привыкли думать о партнере больше, чем о себе (и с огромным трудом изживаем этот перекос), отдавать мужчинам больше, чем брать (хотя некоторые женщины отрицают это, но они, как правило, совершенно не учитывают факт эмоционального обслуживания), именно поэтому женщина с готовностью меняет свою фамилию на фамилию мужа, и ее же дает своим детям, словно символически полностью отказываясь от собственного репродуктивного труда. Чтоб стать "чистым ресурсом" женщину с детства подвергали и подвергают всем прелестям гендерной социализации, незначительно отличающейся от культуре к культуре, но везде и неизменно исподволь приводящей к единому знаменателю женской вторичности. Женская вторичность, достигаемая посредством идентичности с дискриминируемой группой, создала условия для того, чтоб женщина сама стремилась отказаться от себя. И по возможности - идентифицироваться с доминантной группой посредством принятия идентичности с любым мужчиной, который согласится ее использовать как ресурс.
Именно в силу этой традиции социализировать женщину как существо изначально не-ценное, имеющее только лишь привлекательную оболочку и, при хорошем раскладе, так высоко ценящийся в традиционном браке добрый нрав (читай - выраженный социальный стокгольмский синдром), мы имеем тенденцию женщин при любом удобном случае с легкостью отказываться от собственной идентичности (социальной, культурной, национальной, религиозной и т.д.). Именно поэтому девушки так легко выходят замуж за иностранцев всех мастей, без малейших знаний о культуре и об образе жизни, увлекаясь мужчиной именно как шансом на обретение иной социальной идентичности - вместо имеющейся в наличии ущербной, женской. Эта тенденция в некоторых случаях толкает девушек даже в ислам, и не потому, что ислам для них привлекателен, они о нем чаще всего вообще имеют очень абстрактное представление. А потому, что это, как им кажется, шанс обрести новый социальный статус - идентичность замужней женщины, или хотя бы женщины при мужчине.
В итоге, лишь очень немногие женщины, имея за плечами хорошее образование, значительный профессиональный опыт, карьерные достижения, успехи в творчестве, при всем том идентифицируются через это. Гораздо чаще мы видим, что для женщины оказывается первостепенной ее внешность, причем не для нее самой, а для того, чтоб "удержать в семье любимого мужчину", как любят писать в глянцевых журналах. И, что верно, то верно, другие достоинства в женщине мужчин обычно только раздражают...
UPD: Женщинам исторически не принадлежат ни культура, ни традиции, ни история, ни национальность, ни религия - все это создавалось мужчинами, за женщинами была оставлена лишь небольшая ниша "женского творчества" (именно поэтому она так часто обесценивается "признанными корифеями" от гендерного искусства, их раздражает сам факт наличия оной). За женщинами легально оставлена только репродуктивная функция, она активно поощряется, а статусы "матери" и "женщины при мужчине" всячески подчеркиваются как социально более ценные, нежели любые другие варианты статусов, предполагающих женскую свободу от мужчин и женскую принадлежность самой себе. Таким образом, обыденная женская идентичность складывается из негативного отношения к собственному телу и беспрестанного "улучшения" собственной внешности во имя принадлежности мужчинам и исполнения репродуктивного труда. Но в глубине души не можем принять того, что нам, по сути, не принадлежит, постоянно отделяя себя от "внешности" и постоянно наблюдая за тем, как мы выглядим в глазах окружающих. Этот процесс разделения на "душу" и "тело" с последующим отрицанием ряда качеств души как "не-женственных" и обеспечивает прокрустово ложе женской социализации с последующим развитием социального стокгольмского синдрома.