Эдипов ад для "нетаких"
У Фрейда было много гениальных прозрений, но кое-что важное он дописать не успел, или не захотел, или постеснялся. А скорее всего, в силу своего патриархального, фаллоцентричного и мизогинного сознания, не рассматривал как проблему. Вот эдипов комплекс он как проблему рассматривал, то есть четко и ясно видел, что маленький мальчик в патриархальной семье оказывается в очень сложной, а точнее катастрофической ситуации: мать, с которой он, соответственно своему возрасту, ощущает симбиотическое единство, которая для него - Все, от слова Вселенная, источник благ и удовольствий, тепла, комфорта и молока, принадлежит Чудовищу. Да, именно так, как об этом сообщают сказки, эти летописи коллективного бессознательного: любимую утащил Змей-Горыныч, унес Кощей Бессмертный, захватил Людоед... а Крокодил Солнце красное украл.
Кто есть отец в патриархальной семье? Существо могущественное и грозное, малословное, большое и сильное, появляющееся ближе к вечеру, грубым басом окликающее мать или хватающее ее огромными лапами, а чаще просто ожидающее, что мать сама кинется навстречу и своего мальчика потащит, возбужденно тряся его и шипя: «поцелуй папу, ну-ка быстренько, поцелуй». Часто Чудовище недовольно, что по комнате раскиданы игрушки, и тогда маленький мальчик замирает от страха. Маму он не боится, а папу очень, мама знает это и часто пугает его: «убирай игрушки, а то папа придет» или «посиди тихо, а то я не успею приготовить папе ужин». Впрочем, Чудовище бывает и в хорошем расположении духа, тогда оно хватает мальчика на руки и подбрасывает к потолку, чтобы сначала напугать до полусмерти, а потом поймать сильными руками, смотри, дескать, малыш, какой я могучий, со мной не пропадешь. Некоторым мальчикам особенно не везет, потому что их Чудовища приходят домой пьяными, скандалят и бьют мать, а так же любят воспитывать самого мальчика, чтобы рос мужиком, а не неженкой. Другим мальчикам везет больше, их Чудовище доброе и ласковое, приносит игрушки, но все равно большое и грозное, а главное мать, как ни крути, принадлежит ему. Принадлежит как имущество, подчиняется как слабый сильному. Это то, что Фрейд понимал отлично, несмотря на весь свой фаллоцентризм: база для формирования психики мальчика - это эдипов конфликт, то есть ужас перед отцом, ненависть и ревность к нему, шизоидная потребность в идентификации с ним, чтобы было не так страшно, чтобы получить хотя бы маленький шанс выжить в неравной схватке. Не будь гендерной иерархии, мальчик не видел бы, что отец сильнее матери, что он доминирует, что мать трепещет перед ним, юлит, заискивает, что она в его присутствии становится женственней, слабей, покорней, не слышал бы властных интонаций в словах отца, обращенных к матери, не сталкивался с постоянной демонстрацией его силы. В таком мире мальчику было бы спокойно: на все время симбиоза с матерью он был бы избавлен от ужаса и ненависти, он воспринимал бы отца как дополнительную няньку, не соперника, не хозяина своей Вселенной, а просто друга, близкого родственника, с которым мать говорит на равных. Не было бы никакого эдипова конфликта, ревность к отцу была бы меньше, чем даже ревность к братьям, поскольку к старшим братьям обычно не ревнуют, это было бы нормальным стимулом для постепенной сепарации, осознания, что мать - отдельная личность, на которую ни у кого не может быть собственнических прав. Но у патриархального мальчика полноценной сепарации от матери не происходит никогда, ведь он видит на примере отца, что мать отцу принадлежит, поэтому и сам навсегда остается в сладострастных притязаниях собственника. Все детство, пока мальчик маленький, и даже позже, пока он подросток, его душу разрывает эдипов конфликт: страх и боль, чувство вины перед отцом за свою ненависть, обида на мать за то, что она не может его защитить, за то, что она подчиняется и принадлежит отцу, целый комплекс амбивалентных чувств, которые и формируют «настоящего мужчину», существо, которое может выжить в эдиповом аду только в одном единственном качестве - само превратившись в Чудовище, став наглым, самоуверенным, грозным и доминантным, и только тогда получить право на господство над женщиной, своей символической матерью, получить ее как трофей, как законную рабыню в подтверждение своей мужественности. Не сумев стать настоящим мужчиной, мальчик рискует навсегда остаться малышом в глазах других мужчин, инфантильным ублюдком, только в отличие от отца-Чудовища, который хоть и внушал страх, но все-таки заботился о малыше, чужие Чудовища обязательно его сожрут. Именно поэтому для мальчика нет выбора, кроме «быть или не быть», и любой здоровый мальчик, конечно, выбирает - быть.
Кто есть отец в патриархальной семье? Существо могущественное и грозное, малословное, большое и сильное, появляющееся ближе к вечеру, грубым басом окликающее мать или хватающее ее огромными лапами, а чаще просто ожидающее, что мать сама кинется навстречу и своего мальчика потащит, возбужденно тряся его и шипя: «поцелуй папу, ну-ка быстренько, поцелуй». Часто Чудовище недовольно, что по комнате раскиданы игрушки, и тогда маленький мальчик замирает от страха. Маму он не боится, а папу очень, мама знает это и часто пугает его: «убирай игрушки, а то папа придет» или «посиди тихо, а то я не успею приготовить папе ужин». Впрочем, Чудовище бывает и в хорошем расположении духа, тогда оно хватает мальчика на руки и подбрасывает к потолку, чтобы сначала напугать до полусмерти, а потом поймать сильными руками, смотри, дескать, малыш, какой я могучий, со мной не пропадешь. Некоторым мальчикам особенно не везет, потому что их Чудовища приходят домой пьяными, скандалят и бьют мать, а так же любят воспитывать самого мальчика, чтобы рос мужиком, а не неженкой. Другим мальчикам везет больше, их Чудовище доброе и ласковое, приносит игрушки, но все равно большое и грозное, а главное мать, как ни крути, принадлежит ему. Принадлежит как имущество, подчиняется как слабый сильному. Это то, что Фрейд понимал отлично, несмотря на весь свой фаллоцентризм: база для формирования психики мальчика - это эдипов конфликт, то есть ужас перед отцом, ненависть и ревность к нему, шизоидная потребность в идентификации с ним, чтобы было не так страшно, чтобы получить хотя бы маленький шанс выжить в неравной схватке. Не будь гендерной иерархии, мальчик не видел бы, что отец сильнее матери, что он доминирует, что мать трепещет перед ним, юлит, заискивает, что она в его присутствии становится женственней, слабей, покорней, не слышал бы властных интонаций в словах отца, обращенных к матери, не сталкивался с постоянной демонстрацией его силы. В таком мире мальчику было бы спокойно: на все время симбиоза с матерью он был бы избавлен от ужаса и ненависти, он воспринимал бы отца как дополнительную няньку, не соперника, не хозяина своей Вселенной, а просто друга, близкого родственника, с которым мать говорит на равных. Не было бы никакого эдипова конфликта, ревность к отцу была бы меньше, чем даже ревность к братьям, поскольку к старшим братьям обычно не ревнуют, это было бы нормальным стимулом для постепенной сепарации, осознания, что мать - отдельная личность, на которую ни у кого не может быть собственнических прав. Но у патриархального мальчика полноценной сепарации от матери не происходит никогда, ведь он видит на примере отца, что мать отцу принадлежит, поэтому и сам навсегда остается в сладострастных притязаниях собственника. Все детство, пока мальчик маленький, и даже позже, пока он подросток, его душу разрывает эдипов конфликт: страх и боль, чувство вины перед отцом за свою ненависть, обида на мать за то, что она не может его защитить, за то, что она подчиняется и принадлежит отцу, целый комплекс амбивалентных чувств, которые и формируют «настоящего мужчину», существо, которое может выжить в эдиповом аду только в одном единственном качестве - само превратившись в Чудовище, став наглым, самоуверенным, грозным и доминантным, и только тогда получить право на господство над женщиной, своей символической матерью, получить ее как трофей, как законную рабыню в подтверждение своей мужественности. Не сумев стать настоящим мужчиной, мальчик рискует навсегда остаться малышом в глазах других мужчин, инфантильным ублюдком, только в отличие от отца-Чудовища, который хоть и внушал страх, но все-таки заботился о малыше, чужие Чудовища обязательно его сожрут. Именно поэтому для мальчика нет выбора, кроме «быть или не быть», и любой здоровый мальчик, конечно, выбирает - быть.