(no subject)
Ночью нам с Мартой не спалось, Марту что-то колбасило, она тревожилась и сама не понимала, из-за чего. Конечно, самым разумным решением было -- для успокоения -- в два часа ночи поставить аудиокнигу М.Б. Марта заснула через час-полтора, а у меня до сих пор Канал Грибоедова, витийствуя, шумит и с тяжким грохотом подходит к изголовью.
И в нём золотые апельсины от отраженных фонарей. И машины чиркают по Вознесенскому, как спички по коробку. Что я снова делаю в этом узле смысла, как моя нелепая жизнь вообще попала туда? Мне снова хочется вспомнить всё до деталей, увидеть почерк, прикоснуться к буквам, но память ускользает, да и хорошо, это лишнее, память неправдива. Гораздо вернее то, что вошло в плоть, Канал, который течет по венам, закипая в них осенними листями и ржавой рябью, "мой город, молчаливо вставший сзади", это чувство невыносимого горького счастья и чувство, в чем-то материнское, случайной причастности к другой, чужой жизни -- наполненной, подлинной.
И в нём золотые апельсины от отраженных фонарей. И машины чиркают по Вознесенскому, как спички по коробку. Что я снова делаю в этом узле смысла, как моя нелепая жизнь вообще попала туда? Мне снова хочется вспомнить всё до деталей, увидеть почерк, прикоснуться к буквам, но память ускользает, да и хорошо, это лишнее, память неправдива. Гораздо вернее то, что вошло в плоть, Канал, который течет по венам, закипая в них осенними листями и ржавой рябью, "мой город, молчаливо вставший сзади", это чувство невыносимого горького счастья и чувство, в чем-то материнское, случайной причастности к другой, чужой жизни -- наполненной, подлинной.