1825-й, 14-е декабря, Сенатская
Бежали...
Дул сырой, морской
Ветер с такой тоской...
Стреляли.
Неслась картечь,
Как порывы сырого ветра,
И пушек извергали чёрные недра
Смерти смерч...
Чрез полыньи и крови лужи
Вёл по Неве свой нестройный взвод
Бестужев.
Ядра ломали лёд.
Рылеев,
В серой толпе затерявшись, бежал,
Звал, рукой безнадежно махал:
"Смелее!.."
И Кюхельбекер, бедный Кюхля,
Рыхлая рохля, шлёпал по снегу
Ногами, одетыми в слишком широкие туфли.
И ещё верил в победу.
Юный Одоевский
Тоже кричал и тоже бежал.
Боже, не праздник, не светлый бал...
Где скроешься?!
На перекрёстке Булатов
Думал: "не с ними ли светлая смерть,
Близкое небо, ясная твердь,
Твёрдая смерть солдата?.."
И слыша, как бухают пушки,
Князь Трубецкой
С смертной тоской
Зарылся лицом в подушки.
И ёжась от боли
И нервно смеясь,
Бедный Князь,
Вождь поневоле,
Как будто попавши во фраке в грязь,
Морщился, корчился, весь виясь,
Брезгливо, бессильно и думал: "доколе? доколе? доколе?..
И серые, сирые,
Пошедшие вслед командирам,
Вслед офицерам,
С слепою верой
Солдаты
Бежали, как стадо,
Ибо не знали,
Что делать им надо,
За что умирать?
Они, прогнавшие Наполеона,
Бежали с воем, визгом и стоном,
Русской свободы бессильная рать.
"Эй, Фадеич,
Дай тебе подсоблю,
У тебя колено в крови!"
Нет, не избегнуть смерти иль плена...
Кто там - враги иль свои?..
Михаил Осипович Цетлин (Амари), отрывок из "14-е декабря" (ч. 3. "Бегство")
www. rustih.ru