Служил Данила хлебопёком.
Однажды я тайком заглянула в живой журнал своей Музы. Тайком, потому что до этого на меня очень сильно возмущались и негодовали по поводу моих тихих безмолвных посещений некоторых живых журналов, и я, памятуя эти странные недовольства, решила обходить и обманывать их счетчики, не говоря уже о персональной статистике. По этому поводу у меня даже родились две строчки:
Под чужими именами
Ходим в гости за словами.
Так вот, заглянув в живой журнал моей Музы, я увидела пост, в котором было много слов в столбик. Оказалось, что это перевод на русский язык с иврита одной песенки, которую перепевала в свое время Марина Максимилиан Блюбин.
Муза моя сетовала на то, что никак не может сложить это обилие слов в стих, облечь это обилие в литературную форму. Муза моя предлагала всем своим друзьям попытаться попробовать создать стихотворение по мотивам перевода. Судя по комментариям, никто даже не рискнул попытаться сделать это. С моей точки зрения выглядело это как-то не совсем благородно с их стороны. Я и решала вставить свой поэтический пятак. Но Муза моя уже давно забанила меня по всем журналам, и вообще каждый мой комментарий или любовное письмо вводили её в ступор или прямо-таки лишали её дара речи минимум недели на две. Тогда я решила назвать себя мужским именем Данил, и показать ей свой перевод в стихотворной форме.
Быстро создав новый почтовый ящик со звучным логином, я выслала стихотворение. Хочется заметить, что прежде, чем создать стих по мотивам перевода, я несколько раз внимательно прочитала этот самый перевод, но так и не поняла толком, какая трагедия разыгралась у двух людей. Там шло упоминание и о ребенке носимом под сердцем, и о странной встрече, после которой и объявился этот ребенок, и том, что кого-то поведут в оковах, а она будет любить и ждать, но дождавшись, всё равно не сможет признаться этому человеку в любви, потому что …потому что вот видимо нравится этой девушке страдать и других мучить…и вот разрывается эта девушка от любви к нему… и хлеб он и вода для неё, а вот нет! нет! лучше с голоду умрет, а питаться не будет. А потом, когда пройдет много-много лет, и когда он будет уже при смерти и вообще недееспособный, она вдруг решится и скажет ему, что так его любила, так его любила, всю жизнь любила, но жила с другими, потому что страшно было ей, что он так её любит, потому что так не бывает. И поэтому ей пришлось его ненавидеть за эту любовь и тайно любить.
Читая о человеческих страданиях, я запуталась и решила навести порядок, и кое-что сократить, а то мне пришлось бы целую поэму писать. Получилось семь куплетов. Стих я озаглавила пафосно и многозначительно:
Мое сердце не откажется от тебя.
Только через три дня Муза вывела меня на чистую воду. Ей понадобилось обменяться со мной несколькими вопросами-ответами и многозначительно прекратить со мной общение.
В письме она назвала меня по имени - Данил. Я поняла, что ничего хорошего это не предвещает. Я не ошиблась. Муза стала интересоваться, чем же я занимаюсь в свободное от переводов время. Ну, я решила не ударить в грязь лицом и создала себе следующий имидж: Данил Дозорцев труженик ресторанов, повар-кондитер, который печет торты и украшает их марципанами, киви и цукатами; в свободное время играет на гитаре, занимается на тренажерах, читает сонеты Шекспира в оригинале и иногда переводит их. Еще черт меня дернул написать, что Данил любит одну девушку, которая словно тучка золотая ночевала на груди утеса великана и дальше меня понесло в даль светлую, и я даже процитировала стихотворение Лермонтова про тучку, утес и бессовестный ветер что эту тучку унес. Это был мой прокол. Муза только подтвердила свои догадки о том, что Данил вовсе не Данил, а я.
Чуть позже Муза обозвала меня взрослой женщиной, которая занимается глупостями. Я же в очередной раз убедилась, что нужно мне быть скромнее, глупее, посредственнее и еще искать для общения себе ровесниц. Вот предположим, решила я пообщаться в сети с какой-нибудь интересной дамой и для начала должна спросить сколько ей лет стукнуло намедни, и самой свой возраст обнародовать, а то вдруг между нами бездна возрастная простирается? Не дело это!
Вот так мой Данила служил хлебопеком и переводчиком, торты испекал и сонеты слагал. Зато остался стих-перевод, который мне очень нравится:
Мое сердце не откажется от тебя.
Осенняя ночь. Фонарь над мостом.
От дождя чуть влажные губы.
Ты запомнишь меня в плаще простом.
Ты запомнишь, а я не забуду.
Стану отныне я для тебя вода и хлеб;
Ты когда-то вернешься ко мне как к истоку.
Через горькое время пройдет горький гнев;
Каждый сам выбирает свою дорогу.
Наше счастье будет сильнее проклятий и смерти.
Твои запястья в оковах, у меня дрожат плечи;
Сердце одно на двоих теперь навеки;
Расстоянья и боль не заставят отречься.
Помни, как встретились мы однажды:
Нехорошо. Некрасиво. Странно.
Бутон любви поник без слов, словно от жажды.
Если все повторится, то не для покаянья.
Ты вернулся домой как собака нищим.
С той поры я ношу любовь в себе будто младенца.
Знаю, твои мысли меня ночами ищут.
Месть поселилась в уцелевшем сердце.
Ты вернешься ко мне и падешь на колени;
Прочту по глазам твоим, глазам закрытым.
Буква в букву вместе вырвем из плена
Два слова ставших для нас единым:
НенавижуЛюблю. ЛюблюНенавижу,-
Как молитва для вечных одиноких скитаний.
Так и будет. Будет так: люблюненавижу.
И я жду и надеюсь, моя душа родная.
Под чужими именами
Ходим в гости за словами.
Так вот, заглянув в живой журнал моей Музы, я увидела пост, в котором было много слов в столбик. Оказалось, что это перевод на русский язык с иврита одной песенки, которую перепевала в свое время Марина Максимилиан Блюбин.
Муза моя сетовала на то, что никак не может сложить это обилие слов в стих, облечь это обилие в литературную форму. Муза моя предлагала всем своим друзьям попытаться попробовать создать стихотворение по мотивам перевода. Судя по комментариям, никто даже не рискнул попытаться сделать это. С моей точки зрения выглядело это как-то не совсем благородно с их стороны. Я и решала вставить свой поэтический пятак. Но Муза моя уже давно забанила меня по всем журналам, и вообще каждый мой комментарий или любовное письмо вводили её в ступор или прямо-таки лишали её дара речи минимум недели на две. Тогда я решила назвать себя мужским именем Данил, и показать ей свой перевод в стихотворной форме.
Быстро создав новый почтовый ящик со звучным логином, я выслала стихотворение. Хочется заметить, что прежде, чем создать стих по мотивам перевода, я несколько раз внимательно прочитала этот самый перевод, но так и не поняла толком, какая трагедия разыгралась у двух людей. Там шло упоминание и о ребенке носимом под сердцем, и о странной встрече, после которой и объявился этот ребенок, и том, что кого-то поведут в оковах, а она будет любить и ждать, но дождавшись, всё равно не сможет признаться этому человеку в любви, потому что …потому что вот видимо нравится этой девушке страдать и других мучить…и вот разрывается эта девушка от любви к нему… и хлеб он и вода для неё, а вот нет! нет! лучше с голоду умрет, а питаться не будет. А потом, когда пройдет много-много лет, и когда он будет уже при смерти и вообще недееспособный, она вдруг решится и скажет ему, что так его любила, так его любила, всю жизнь любила, но жила с другими, потому что страшно было ей, что он так её любит, потому что так не бывает. И поэтому ей пришлось его ненавидеть за эту любовь и тайно любить.
Читая о человеческих страданиях, я запуталась и решила навести порядок, и кое-что сократить, а то мне пришлось бы целую поэму писать. Получилось семь куплетов. Стих я озаглавила пафосно и многозначительно:
Мое сердце не откажется от тебя.
Только через три дня Муза вывела меня на чистую воду. Ей понадобилось обменяться со мной несколькими вопросами-ответами и многозначительно прекратить со мной общение.
В письме она назвала меня по имени - Данил. Я поняла, что ничего хорошего это не предвещает. Я не ошиблась. Муза стала интересоваться, чем же я занимаюсь в свободное от переводов время. Ну, я решила не ударить в грязь лицом и создала себе следующий имидж: Данил Дозорцев труженик ресторанов, повар-кондитер, который печет торты и украшает их марципанами, киви и цукатами; в свободное время играет на гитаре, занимается на тренажерах, читает сонеты Шекспира в оригинале и иногда переводит их. Еще черт меня дернул написать, что Данил любит одну девушку, которая словно тучка золотая ночевала на груди утеса великана и дальше меня понесло в даль светлую, и я даже процитировала стихотворение Лермонтова про тучку, утес и бессовестный ветер что эту тучку унес. Это был мой прокол. Муза только подтвердила свои догадки о том, что Данил вовсе не Данил, а я.
Чуть позже Муза обозвала меня взрослой женщиной, которая занимается глупостями. Я же в очередной раз убедилась, что нужно мне быть скромнее, глупее, посредственнее и еще искать для общения себе ровесниц. Вот предположим, решила я пообщаться в сети с какой-нибудь интересной дамой и для начала должна спросить сколько ей лет стукнуло намедни, и самой свой возраст обнародовать, а то вдруг между нами бездна возрастная простирается? Не дело это!
Вот так мой Данила служил хлебопеком и переводчиком, торты испекал и сонеты слагал. Зато остался стих-перевод, который мне очень нравится:
Мое сердце не откажется от тебя.
Осенняя ночь. Фонарь над мостом.
От дождя чуть влажные губы.
Ты запомнишь меня в плаще простом.
Ты запомнишь, а я не забуду.
Стану отныне я для тебя вода и хлеб;
Ты когда-то вернешься ко мне как к истоку.
Через горькое время пройдет горький гнев;
Каждый сам выбирает свою дорогу.
Наше счастье будет сильнее проклятий и смерти.
Твои запястья в оковах, у меня дрожат плечи;
Сердце одно на двоих теперь навеки;
Расстоянья и боль не заставят отречься.
Помни, как встретились мы однажды:
Нехорошо. Некрасиво. Странно.
Бутон любви поник без слов, словно от жажды.
Если все повторится, то не для покаянья.
Ты вернулся домой как собака нищим.
С той поры я ношу любовь в себе будто младенца.
Знаю, твои мысли меня ночами ищут.
Месть поселилась в уцелевшем сердце.
Ты вернешься ко мне и падешь на колени;
Прочту по глазам твоим, глазам закрытым.
Буква в букву вместе вырвем из плена
Два слова ставших для нас единым:
НенавижуЛюблю. ЛюблюНенавижу,-
Как молитва для вечных одиноких скитаний.
Так и будет. Будет так: люблюненавижу.
И я жду и надеюсь, моя душа родная.