Soft Russia
.
На улицах все чаще встречаю женщин, укутанных в платки и шали, расписанные традиционными русскими узорами. Точное происхождение платков мне неизвестно (знаю лишь, что во Франции их шьет не одно предприятие и стилизованные à-la russe есть в частности у Hermès), равно как неизвестно, ассоциируются ли они во Франции с Россией или русской культурой, тем не менее подобные тенденции и подобная мода доставляют огромное удовольствие. Добавить сюда полюбившиеся иностранцами chapkàs - и вообще, русское раздолье в реальном времени.
Мне очень обидно, что на рубеже девяностых Россия, слепо выкорчевывая советские корни, махнула рукой на объективно позитивные достижения разлагающегося режима. Безусловно, можно долго и упорно задаваться вопросом адаптации, многое оправдывать сложной экономической и политической ситуацией и вытекающим приоритетом «накормить народ», однако, на мой взгляд, пришедшим к власти людям было под силу не бросать на произвол судьбы то, что на сегодняшний день принято называть soft power - не бросать, даже несмотря на непреодолимое влечение к танкам и ядерному оружию.
Я убежден, что при проведении взвешенной и последовательной политики, не пришлось бы сталкиваться с прибалтийским и восточноевропейским антагонизмом, не пришлось бы открывать от удивления рот, теряя влияние в бывших советских республиках, в Азии, Африке и на Ближем Востоке. Закрывая культурные центры и ассоциации, прекращая диалог с местным населением, публикацию газет и журналов, мирясь с падением авторитета русского языка, Россия в ходе политической и экономической трансформации сама для себя “уготовила” судьбу с опорой на hard power.
Все это мне тем более неприятно, что в Париже на каждом шагу я встречаю положительные примеры осуществления именно “мягкой власти”. Я хожу на недели национального кино, театра и музыки, кушаю в бразильских, японских ресторанах, веруя, при этом, в то, что и русский блин со временем мог бы эволюционировать в “филадельфия блин”. Верю в то, что блюда ливанской или бразильской кухни ничем не вкуснее традиционного русского/украинского борща. Верю, что национальная музыка многих азиатских стран не менее уныла, чем бренчание на балалайке.
Вопрос, как несложно догадаться, в том, как все это преподнести, как из дерьма слепить конфетку - как не умиляться никому не нужным матрешкам на Арбате, а “завоевывать” мир posh-valenkami, kvasom и varenikami.
Стараясь не забывть о Чехове с Достоевским, конечно.
На улицах все чаще встречаю женщин, укутанных в платки и шали, расписанные традиционными русскими узорами. Точное происхождение платков мне неизвестно (знаю лишь, что во Франции их шьет не одно предприятие и стилизованные à-la russe есть в частности у Hermès), равно как неизвестно, ассоциируются ли они во Франции с Россией или русской культурой, тем не менее подобные тенденции и подобная мода доставляют огромное удовольствие. Добавить сюда полюбившиеся иностранцами chapkàs - и вообще, русское раздолье в реальном времени.
Мне очень обидно, что на рубеже девяностых Россия, слепо выкорчевывая советские корни, махнула рукой на объективно позитивные достижения разлагающегося режима. Безусловно, можно долго и упорно задаваться вопросом адаптации, многое оправдывать сложной экономической и политической ситуацией и вытекающим приоритетом «накормить народ», однако, на мой взгляд, пришедшим к власти людям было под силу не бросать на произвол судьбы то, что на сегодняшний день принято называть soft power - не бросать, даже несмотря на непреодолимое влечение к танкам и ядерному оружию.
Я убежден, что при проведении взвешенной и последовательной политики, не пришлось бы сталкиваться с прибалтийским и восточноевропейским антагонизмом, не пришлось бы открывать от удивления рот, теряя влияние в бывших советских республиках, в Азии, Африке и на Ближем Востоке. Закрывая культурные центры и ассоциации, прекращая диалог с местным населением, публикацию газет и журналов, мирясь с падением авторитета русского языка, Россия в ходе политической и экономической трансформации сама для себя “уготовила” судьбу с опорой на hard power.
Все это мне тем более неприятно, что в Париже на каждом шагу я встречаю положительные примеры осуществления именно “мягкой власти”. Я хожу на недели национального кино, театра и музыки, кушаю в бразильских, японских ресторанах, веруя, при этом, в то, что и русский блин со временем мог бы эволюционировать в “филадельфия блин”. Верю в то, что блюда ливанской или бразильской кухни ничем не вкуснее традиционного русского/украинского борща. Верю, что национальная музыка многих азиатских стран не менее уныла, чем бренчание на балалайке.
Вопрос, как несложно догадаться, в том, как все это преподнести, как из дерьма слепить конфетку - как не умиляться никому не нужным матрешкам на Арбате, а “завоевывать” мир posh-valenkami, kvasom и varenikami.
Стараясь не забывть о Чехове с Достоевским, конечно.