September 11, 2001
Весь день странное настроение, как всегда в этот день. Расскажу, как было 11 лет назад. Вспомним вместе...
Это был вторник. Солнечный ясный день. Пришла на работу, проехав мимо этого самого места, как выяснилось минут за 30-40 до первого самолета. Потом у нас поползли слухи, что в одну из башен врезался самолет. Мы все подумали, что это какой-то маленький частный самолет, ну и потери минимальные. Потом отрубился Интернет и все телефоны перестали работать. Стало страшно. У кого-то Интернет работал, с трудом залезли в СиЭнЭн и прочитали пока только первые хроники с места событий. Стало ясно, что дело серьезное. Начали поступать страшные фотки выпрыгивающих из окон людей. Из одного окна на работе у меня видны две башни. Я подошла и увидела, как рушится первая башня. Удивительно, что у меня не было чувства ужаса, скорее - сюр какой-то, как кино снимают. Не хотелось верить. Потом нам сказали, что все здание эвакуируют и нам надо срочно спускаться пешком вниз с 14 этажа. Типа, что наше здание тоже может быть под угрозой.
Да, надо тут сказать, что в то время я была на девятом месяце беременности, что придавало особый колорит всему происходящему. У меня забрали сумку, помогли спуститься по лестнице. Домой мне ехать надо было на метро, а никакой транспорт не ходил. Моя знакомая жила в десяти минутах ходьбы от работы, пригласила меня к себе. Мы пошли. На улицах были толпы людей, которых эвакуировали из зданий, но деться никуда они не могли и уехать тоже, так и стояли неприкаянно на улице. Дом моей приятельницы был как раз на пути к "Близнецам", по пути мы увидели громадное облако дыма и поняли, что рухнула вторая башня. По пути попадались уже первые люди ОТТУДА, прибежавшие пешком. Все в копоти, здоровые мужики рыдали как младенцы. Вот тогда ощущение нереальности ушло. Именно когда я увидела здорового парня, который бился головой о стену дома и звал какую-то Патрицию. Ладно, не могу я про это...
Пришли домой к подруге, включили ТВ. Там уже работали все новостные каналы и мы с ужасом смотрели на руины и кадры с места. Я почувствовала, как у меня в животе завязался какой-то узел и становился все больше, дышать становилось трудно. Потом она сказала, что больше мне не разрешает смотреть ТВ, налила мне полбокала красного вина, который я выпила. В первый раз за время беременности выпила какой-то алкоголь! Но стало легче. Стала пытаться дозвониться мужу. Это оказалось делом трудным, т.к. по-прежнему мобильные ни у кого почти не ловили никаких сигналов. В результате я сначала дозвонилась папе в Москву, сказала, что со мной все в порядке, попросила всем передать, что я жива, и стала опять звонить Диме-звезде. Он работает далеко от этого места, в Бруклине, так что я не беспокоилась, что эта трагедия его каким-то образом непосредственно затронет. Но представляла, как он переживает. С величайшим трудом дозвонилась, сказала буквально пару слов, что все в порядке. И связь пропала.
Метро пустили только к вечеру. Я поехала домой, несмотря на уговоры подруги остаться на ночь. До метро она меня проводила, я нормально села в метро и поехала. Поезд шел по метромосту как раз с видом на Торговый Центр, вернее то, что от него осталось. Плакали все люди, которые находились в вагоне. Ну ладно. Приехала домой, а Димы-звезды и нет. Стала опять звонить. Дозвонилась сразу, он сказал, что едет и скоро все расскажет.
Приехал. Вошел, лица нет на человеке. Джинсы все в пыли, то есть буквально до бедра - белые. В руках маску держит, которую на лицо одевают, чтоб пылью не дышать. Ну и стал рассказывать...
Узнав в свою очередь, ЧТО произошло, Дима-звезда недолго думал. Вышел, сел в машину и поехал меня спасать. Доехал до Бруклинского моста, а переехать через него, чтоб в Манхэттен попасть, уже нельзя - все перекрыто. Бросив машину буквально посреди дороги, он пошл через мост пешком. И сюр начался уже для него. Потому что навстречу ему (а Бруклинский мост упирается в Финансовую часть Манхэттена, почти в Уолл-стрит и Торговый центр) лавиной шли люди. В крови, в слезах, в пыли, в рваной одежде... А он распихивая их руками, шел в противоположном направлении. Дошел. Тут ему сумела дозвониться я, и он, уже зная, что я в порядке, естественно решил пойти на место трагедии. Он сумел подойти прямо к упавшим зданиям, еще не подъехали никакие полиции, пожарные, ничего не было перекрыто. Бродя по бедра в пыли, с несколькими такими же, как он, он пытался хоть что-то увидеть, помочь, что-то сделать... Он видел мотор одного из самолетов, который лежал прямо на улице. Он мне не стал рассказывать, учитывая мое тогдашнее деликатное состояние, ЧТО он там видел, но сказал, что такого и врагу не пожелаешь увидеть. Несмотря на пыль, покрывавшую все толстым слоем, все же что-то, видимо, можно было рассмотреть. Потом подошли какие-то полицейские, согнали всех, кто там ходил, в одно место, выдали маски и велели сколачивать носилки. Вот он до вечера этим и занимался. Сначала даже кого-то выносил на этих носилках, вернее остатки кого-то. А потом приехали профессионалы и всех выгнали. Сказали - хотите оставаться, стойте в сторонке и делайте то, что вам велят. Вот они и сколачивали носилки и какие-то одеяла кому-то носили, бегали в магазины за водой, которую раздавали бесплатно... Так что мой муж был в числе тех немногих, которые побывали в ТОМ месте в первый день трагедии.
Ну что еще сказать? Всю неделю я не ходила на работу, Дима мне запретил. А когда вышла, то увидела, что весь город обклеен фотографиями пропавших людей, которых искали родственники и друзья. Эти лица будут меня долго преследовать.
Вот собственно и все, чем хотела с вами поделиться. Версии и сценарии этой трагедии позже высказывались самые различные, варианты разыгрывались самые невероятные... А я вижу это несколько по-другому. Пострадали люди и пострадал мой второй любимый город на Земле. Теперь он никогда не будет таким же, каким я его впервые увидела и влюбилась в него. И что бы ни говорили и какими бы обидными эпитетами американцев ни награждали, я знаю, что если случится беда - они не побегут каждый в свою сторону. А будут помогать, иногда даже и ценой собственной жизни и здоровья. Это ли не главное? Ура-патриотизм здесь ни при чем, я гражданка России, ей была, ей и помру. А вот вспомнить - НАДО.
Это был вторник. Солнечный ясный день. Пришла на работу, проехав мимо этого самого места, как выяснилось минут за 30-40 до первого самолета. Потом у нас поползли слухи, что в одну из башен врезался самолет. Мы все подумали, что это какой-то маленький частный самолет, ну и потери минимальные. Потом отрубился Интернет и все телефоны перестали работать. Стало страшно. У кого-то Интернет работал, с трудом залезли в СиЭнЭн и прочитали пока только первые хроники с места событий. Стало ясно, что дело серьезное. Начали поступать страшные фотки выпрыгивающих из окон людей. Из одного окна на работе у меня видны две башни. Я подошла и увидела, как рушится первая башня. Удивительно, что у меня не было чувства ужаса, скорее - сюр какой-то, как кино снимают. Не хотелось верить. Потом нам сказали, что все здание эвакуируют и нам надо срочно спускаться пешком вниз с 14 этажа. Типа, что наше здание тоже может быть под угрозой.
Да, надо тут сказать, что в то время я была на девятом месяце беременности, что придавало особый колорит всему происходящему. У меня забрали сумку, помогли спуститься по лестнице. Домой мне ехать надо было на метро, а никакой транспорт не ходил. Моя знакомая жила в десяти минутах ходьбы от работы, пригласила меня к себе. Мы пошли. На улицах были толпы людей, которых эвакуировали из зданий, но деться никуда они не могли и уехать тоже, так и стояли неприкаянно на улице. Дом моей приятельницы был как раз на пути к "Близнецам", по пути мы увидели громадное облако дыма и поняли, что рухнула вторая башня. По пути попадались уже первые люди ОТТУДА, прибежавшие пешком. Все в копоти, здоровые мужики рыдали как младенцы. Вот тогда ощущение нереальности ушло. Именно когда я увидела здорового парня, который бился головой о стену дома и звал какую-то Патрицию. Ладно, не могу я про это...
Пришли домой к подруге, включили ТВ. Там уже работали все новостные каналы и мы с ужасом смотрели на руины и кадры с места. Я почувствовала, как у меня в животе завязался какой-то узел и становился все больше, дышать становилось трудно. Потом она сказала, что больше мне не разрешает смотреть ТВ, налила мне полбокала красного вина, который я выпила. В первый раз за время беременности выпила какой-то алкоголь! Но стало легче. Стала пытаться дозвониться мужу. Это оказалось делом трудным, т.к. по-прежнему мобильные ни у кого почти не ловили никаких сигналов. В результате я сначала дозвонилась папе в Москву, сказала, что со мной все в порядке, попросила всем передать, что я жива, и стала опять звонить Диме-звезде. Он работает далеко от этого места, в Бруклине, так что я не беспокоилась, что эта трагедия его каким-то образом непосредственно затронет. Но представляла, как он переживает. С величайшим трудом дозвонилась, сказала буквально пару слов, что все в порядке. И связь пропала.
Метро пустили только к вечеру. Я поехала домой, несмотря на уговоры подруги остаться на ночь. До метро она меня проводила, я нормально села в метро и поехала. Поезд шел по метромосту как раз с видом на Торговый Центр, вернее то, что от него осталось. Плакали все люди, которые находились в вагоне. Ну ладно. Приехала домой, а Димы-звезды и нет. Стала опять звонить. Дозвонилась сразу, он сказал, что едет и скоро все расскажет.
Приехал. Вошел, лица нет на человеке. Джинсы все в пыли, то есть буквально до бедра - белые. В руках маску держит, которую на лицо одевают, чтоб пылью не дышать. Ну и стал рассказывать...
Узнав в свою очередь, ЧТО произошло, Дима-звезда недолго думал. Вышел, сел в машину и поехал меня спасать. Доехал до Бруклинского моста, а переехать через него, чтоб в Манхэттен попасть, уже нельзя - все перекрыто. Бросив машину буквально посреди дороги, он пошл через мост пешком. И сюр начался уже для него. Потому что навстречу ему (а Бруклинский мост упирается в Финансовую часть Манхэттена, почти в Уолл-стрит и Торговый центр) лавиной шли люди. В крови, в слезах, в пыли, в рваной одежде... А он распихивая их руками, шел в противоположном направлении. Дошел. Тут ему сумела дозвониться я, и он, уже зная, что я в порядке, естественно решил пойти на место трагедии. Он сумел подойти прямо к упавшим зданиям, еще не подъехали никакие полиции, пожарные, ничего не было перекрыто. Бродя по бедра в пыли, с несколькими такими же, как он, он пытался хоть что-то увидеть, помочь, что-то сделать... Он видел мотор одного из самолетов, который лежал прямо на улице. Он мне не стал рассказывать, учитывая мое тогдашнее деликатное состояние, ЧТО он там видел, но сказал, что такого и врагу не пожелаешь увидеть. Несмотря на пыль, покрывавшую все толстым слоем, все же что-то, видимо, можно было рассмотреть. Потом подошли какие-то полицейские, согнали всех, кто там ходил, в одно место, выдали маски и велели сколачивать носилки. Вот он до вечера этим и занимался. Сначала даже кого-то выносил на этих носилках, вернее остатки кого-то. А потом приехали профессионалы и всех выгнали. Сказали - хотите оставаться, стойте в сторонке и делайте то, что вам велят. Вот они и сколачивали носилки и какие-то одеяла кому-то носили, бегали в магазины за водой, которую раздавали бесплатно... Так что мой муж был в числе тех немногих, которые побывали в ТОМ месте в первый день трагедии.
Ну что еще сказать? Всю неделю я не ходила на работу, Дима мне запретил. А когда вышла, то увидела, что весь город обклеен фотографиями пропавших людей, которых искали родственники и друзья. Эти лица будут меня долго преследовать.
Вот собственно и все, чем хотела с вами поделиться. Версии и сценарии этой трагедии позже высказывались самые различные, варианты разыгрывались самые невероятные... А я вижу это несколько по-другому. Пострадали люди и пострадал мой второй любимый город на Земле. Теперь он никогда не будет таким же, каким я его впервые увидела и влюбилась в него. И что бы ни говорили и какими бы обидными эпитетами американцев ни награждали, я знаю, что если случится беда - они не побегут каждый в свою сторону. А будут помогать, иногда даже и ценой собственной жизни и здоровья. Это ли не главное? Ура-патриотизм здесь ни при чем, я гражданка России, ей была, ей и помру. А вот вспомнить - НАДО.