Ари Шамай и трое болванчиков
Click to view"Мать Роз Пизам [1] выходит из тюрьмы, Игаль Амир - нет. Почему?".
Телепрограмма "Дневник" с Аялой Хассон [2] (бурная дискуссия при участии Ари Шамая, Ари Шавита, Эльдада Янива вокруг кинофильма "За порогом страха" [3])
Прошло уже 20 лет после событий 4 ноября 1995 года.
Все участники дискуссии, кроме адвоката Ари Шамая, разделяют официальное мнение об Игале Амире, как о "гнусном убийце", уничтожившем демократию (?!), совершившем едва ли не государственный переворот, приведший к смене Власти (?!) и заслуживающем в полной мере того-самого персонального Закона Игаля Амира, запрещающего сокращение его пожизненного срока и всякого рода послабление наказания. Несмотря на однообразно "агитационные оценки", дискуссия позволяет услышать голос разума и оценить аргументы адвоката Ари Шамая, человека левых взглядов, которые вносят существенный раскол в поднятую госпропагандой истерию, "демонизирующую и дегуманизирующую Игаля Амира".
- Ари, ты первый.
Аяла Хассон:
- Я вспомнила освещение суда Игаля Амира после совершившегося убийства. Там, в суде, ощущалось очень большое напряжение, было очень тяжело. В последние дни он вообще сидел и улыбался, с такой наглой и победной улыбкой. Ты его представлял...
Ари Шамай:
- Его право на рождение ребёнка. В этом я его представлял. Прежде, чем начать наше обсуждение тут, я хочу сказать, что я - человек левых взглядов, кто-то даже скажет, крайне левых, кто-то даже добавит в мой адрес какое-нибудь оскорбление. Естественно, я был против убийства. Единственное преступление Ословских Соглашений …
(тут Аяла Хассон перебивает его):
- Почему ты считаешь, что только левые... совершили преступление?
- Одну секунду. Единственное и главное преступление Ословских Соглашений - это то, что они не были осуществлены с обеих сторон. Это было главное преступление со стороны левых. Это то, что я хотел сказать в своём предисловии…- А теперь, Аяла, я хочу что-то сказать тебе. Израильская пресса подвергала эту тему цензуре в течение двадцати последних лет. Она преднамеренно привела (включая израильскую власть), к демонизации и дегуманизации Игаля Амира и его семьи. То есть, они говорили: это не люди, это порождение Сатаны. А теперь я скажу вам что-то философское, то, что депутату Кнессета - Айелет Нахмиас Вербин - будет очень тяжело понять. Всё-таки она депутат Кнессета от Партии Труда. Она сказала: "Убийца заслужил наказание".
На всём протяжении своей истории человечество сопровождает феномен убийства. То есть, из сказанного ею предложения следует, что даже убийца...
(тут Аяла Хассон опять вмешивается и делает Ари Шамаю замечание, что "тут не урок философии").
- Это, как раз да, это как раз да, - урок по философии. Теперь, что происходит. Если бы не дай Бог, не дай Бог, или же с Божьей помощью - смотря как на это смотреть...
(Аяла Хассон опять вмешивается и пытается мешать).
Ари Шамай продолжает:
- Извини, это что, давление на студию? Если бы не дай Бог или же с Божьей помощью, смотря кого мы спросим, Игаль Амир был бы раздавлен автобусом, 3 ноября 1995 года, произошли бы две вещи. Игаль Амир, который до того времени служил в дивизии Голани, работал в Нативе, был студентом -отличником по юриспруденции...
(Аяла Хассон опять пытается перебивать его).
Адвокат Шамай продолжает:
- Секунду. Дай мне закончить предложение...
(Аяла Хассон: - Ты уже заканчиваешь предложение целый час).
- Если бы это случилось, Игаль Амир не стал бы Сатаной, а Рабин не превратился бы в Бога. Теперь, этот фильм, создан с целью просто подставить семью, без всякого такта.
Эльдад Янив:
- Ты всё это утверждаешь относительно убийцы?
Ари Шамай:
- Естественно, естественно. Я всё это утверждаю относительно любого убийцы и каждого, кто совершил покушение.
Аяла Хассон:
- Любого человека, лишившего жизни другого человека...
Эльдад Янив:
- День до этого он был обычным гражданином.
Ари Шамай:
- Естественно. Я рад, что мы с тобой согласны.Ари Шамай:- Теперь смотри. В Партии Труда сидит депутат Кнессета Ревиталь Свейд. Она (как адвокат), представляла мать Роз Пизам, убившую свою дочь.
(Ари Шавит вмешивается):
- Какое это имеет отношение?
Ари Шамай:
- Секунду. Мать Роз Пизам выходит из тюрьмы, Игаль Амир - нет. А теперь пусть каждый скажет, то, что ему есть сказать.
Эльдад Янив, Ари Шавит и Аяла Хассон:
- Ты довольно-таки смешал карты.
Ари Шавит:
- Я могу понять эти вещи. Я довольно, я довольно-таки шокирован всем этим. Мы были свидетелями мерзкой вещи, просто свидетелями мерзкой вещи. Обычно я не люблю судить о вещах, когда я не видел всего фильма. Но тут речь идёт действительно о преднамеренном действии, действительно о наказании и впрямь мерзкого убийцы.
Тут Ари Шамай пытается прервать Шавита.
Ари Шавит:
- Секунду. Ты уже говорил.
Ари Шамай:
- Что значит наказание?
Аяла Хассон обращается к Ари Шамаю:
- Пожалуйста, уважай студию.
Ари Шамай:
- Я?
Аяла Хассон:
- Да, уважай студию.
Ари Шамай:
- Я уважаю на все сто.
Ари Шавит:
- Уважаешь так, что всем хочется разбежаться.
Ари Шавит:
- Игаль Амир - это и впрямь израильский нацист, это еврейский нацист, еврейский нацист. Он не только убил человека. Он покусился на израильский суверенитет и покусился на израильскую демократию.
Ари Шамай:
- Ты можешь доказать то, что ты сказал? Это предложение?
Ари Шавит:
- Я могу говорить?
Ари Шамай:
- Конечно. Кто сменил Игаля Амира? Меир Кахане или Шимон Перес? И как точно он покусился на израильскую демократию?
Ари Шавит:
- Аяла, я могу тут говорить или на нас идет атака? Я сам защищаю права человека и та борьба, которую ты вёл, я считаю, в отличие от вещей, которые тут обсуждались, что у Игаля Амира было право дать жизнь ребёнку, у него было право жениться, у него было право дать жизнь ребёнку. Но когда мы берём эти вещи в данном направлении и подходим к этому человеку через сантимент сочувствия к его сыну, - мы получаем просто мерзкую вещь, - это вещь, вызывающая страх. И опять, когда речь шла о праве видеть ребёнка и всё такое - я на либеральной стороне. Но когда я всё это вижу, меня просто одолевает страх. В этом разница с той женщиной, сравнение с матерью -убийцей, к сожалению... Поэтому, в этом фильме, то, что мы тут видим, мы тут видим событие, в моих глазах... я даже не злюсь. То, что мы тут видим, и в правду просто вызывает у меня сильнейший страх.
Аяла Хассон: Но раньше ты думал...- Но, но, но есть вещи, которые меня раздражают.
Аяла Хассон:
- И ты ещё не видел всего фильма?
Эльдад Янив:
- Давайте, всё по порядку. Мы живём в демократическом государстве. Можно ли показывать этот фильм? Можно показывать этот фильм. Можно показывать его, можно представлять его публике.
Корнем разногласий является решение Мири Регев об отмене госфинансирования фестиваля, на котором будут показывать этот фильм. Я поддерживаю это решение. Я считаю, что это легитимное решение. Мы - обороняющаяся демократия. Ари (Шавит) прав. Игаль Амир не только совершил убийство, насчёт него есть специальный Закон, который не допускает его освобождения из тюрьмы, потому что Игаль Амир - одной рукой убил Ицхака Рабина, а второй рукой - пытался убить израильскую демократию, но ему это не удалось. Поэтому Кнессет принял закон, принял специальный Закон... Дай мне закончить. Кнессет заблаговременно принял специальный Закон по делу Игаля Амира, потому что у нас есть интерес отделить его от всех остальных, чтобы никто не совершил более подобное мерзкое действие в попытке сменить власть путем выстрелов из пистолета.
Поэтому решение Мири Регев является легитимным. Этот фильм не финансируют. Государство не даёт легитимацию этому фильму. Показывать его? Кто хочет, пусть показывает.
Ари Шамай:
- У меня нет спора о том, что государство не должно финансировать этот фильм. Государство должно финансировать только футбольные команды. А теперь я что-то раскрою тебе. Говорят, что у Рабина было наследие. У Рабина не было наследия.
(Эльдад Янив пытается его перебивать. Ари Шамай продолжает).
- Секунду. Дай мне закончить предложение. У Рабина не было наследия, ибо у прагматичных людей нет наследия, но уже 20 лет нам рассказывают, что наследием Рабина была демократия. Что более демократично: дискриминировать простого гражданина и не дискриминировать убийцу девочки Роз по отношению к убийце премьер- министра? В демократическом государстве кровь премьер-министра не краснее крови любого...
Тут Эльдад Янив его перебивает
- Потому что убийца премьер-министра пытался сменить власть с помощью выстрелов из пистолета.
Ари Шамай:
- Правда?
Эльдад Янив:
- Поэтому Кнессет принял решение...
Ари Шамай:
- То, что Игаль Амир пытался сменить власть с помощью выстрелов из пистолета, вы это твердите уже 20 лет.
Эльдад Янив:
- Кнессет решил, Кнессет решил, при поддержке всех партий, не допустить его выхода на свободу. И это моральное решение.
Ари Шамай:
- Кнессет решил насчёт этого (Игаля). Насчёт Роз Пизам, насчёт убийц Роз Пизам, - Кнессет не принял такого решения. Это вызывает сомнение насчёт того, насколько Кнессет является моральным.
Эльдад Янив:
- Это решение выдержало экзамен Верховного Суда Израиля. Это правильный закон. Я тебя приглашаю... Это цель данного фильма, цель данного фильма - возвеличить Игаля Амира, чтобы сделать возможным его освобождение и возвращение домой. Мы не допустим освобождения Игаля Амира и поведем борьбу во всё время, пока мы дышим.
Ари Шамай:
- Я люблю Эльдада Янива. Это по-дружески.Аяла Хассон:- Так ты относишься к своим врагам?
Ари Шамай:
- Почему? Что?
Аяла Хассон:
- Давай, я что-то скажу тебе. Прежде всего, ты пытаешься оправдать одну мерзость другой мерзостью. Дай мне закончить. Спасибо.
Ари Шамай:
- Я ничего не оправдывал.
Аяла Хассон:
- Дай мне закончить. Прежде всего, то, что совершила мать-убийца Роз Пизам, она и её муж, убившие детей.
Ари Шамай:
- Её выпустят, Игаля Амира - нет.
Аяла Хассон:
- Игаль Амир убил премьер-министра, да, премьер-министра.
Ари Шамай:
- Это важнее, чем совершенное матерью Роз Пизам?
Эльдад Янив:
- Он пытался сменить власть.
Ари Шамай:
- Сейчас, сейчас общественность понимает, что он будет дома.
Эльдад Янив:
- Но он пытался сменить власть.
Ари Шамай:
- Но левые получили 22 мандата.
Аяла Хассон:
- К твоему сведению, премьер-министр не только человек, но и ведомство (государство).
Ари Шавит:
- Да неужели?
Аяла Хассон:
- Да, да.
Ари Шамай:
- Ой ва вой. На сей счёт проведём философское обсуждение. В демократическом государстве премьер-министр не является ведомством (государством)…- Премьер-министр представляет определённую идеологию, и в качестве премьер-министра, в качестве человека, обладающего силой, ты пытаешься бороться с идеологией, позволяющей между всем остальным, сменить премьер-министра насильственным путём.
Это не важно...
Ари Шавит:
- Я не понимаю.- Ты понимаешь данный аргумент.
Эльдад Янив:
- Ты понимаешь данный аргумент, что убийство премьер-министра - это попытка смены власти? Ты это понимаешь?.
Ари Шавит:
- Я это не понимаю. Я не понимаю закона, который говорит... Извини, но для меня Роз Пизам важнее Ицхака Рабина. Извини, извини. Извини!
Эльдад Янив:
- В моих глазах, в моих глазах. Только одно предложение, только одно предложение.
Ари Шамай:
- В моих глазах, тот, кто убивает трёхлетнюю девочку, - он намного более мерзкий человек, чем тот, кто убивает премьер-министра.
Эльдад Янив:
- Только одно предложение, только одно предложение. Я не голосовал за Нетаньягу и считаю, что его необходимо сменить, но если кто-то осмелится совершить на него покушение, я буду бороться за то, чтобы он всю жизнь сидел в тюрьме, как человек, убивший Рабина.
Ари Шамай:
- Больше чем тот, кто, не дай бог, убил девочку? Почему тот, кто, не дай бог, совершит покушение на тебя, должен сидеть больше?
Эльдад Янив:
- Потому, что я не премьер-министр.
Ари Шамай:
- Ты не демократ.Эльдад Янив:
- Покушение на меня не приведёт к смене власти.
Ари Шамай:
- Ты не демократ. Только в не демократической стране глава правительства считается выше простого гражданина.
Ари Шавит:
- У меня было немного таких бурных и беспокойных вечеров. Я выхожу сегодня вечером из этой студии настолько обеспокоенным, как я ещё никогда не выходил. Этот мерзкий фильм, мерзкие высказывания адвоката, что сидит там...
Ари Шамай:
- Мои высказывания?
Ари Шавит:
- Мерзкие высказывания адвоката, который сидит там...
Ари Шамай:
- Обрати внимание, никогда, никогда я не отзывался о своём собеседнике, что его высказывания мерзкие, даже если я так думал. Мои высказывания были аргументированы. Мои высказывания не были личными. Мои высказывания не были мерзкими.
Ари Шавит:
- Этот мерзкий фильм...
Ари Шамай:
- Я напоминаю тебе. Ты, в не мерзкой форме, иди, продолжай свою работу, в не мерзкой форме. Иди, продолжай служить господам. Я никогда не был слугой ни одного господина. Я всегда служил только общественному интересу. Это нормально.
Ари Шавит (всё время перебивает адвоката Шамая и пытается мешать ему говорить):
- Этот мерзкий фильм. Мерзкие слова адвоката, что сидит там.
Ари Шавит:
- Эти мерзкие вещи были сказаны в 20-ый год со дня убийства Рабина.
Ари Шамай:
- Ты не учи меня. Я могу научить тебя. Тут нет ничего мерзкого. Не Игаль Амир построил поселения. Рабин с Пересом построили поселения. Не Игаль Амир предотвратил мир. Партия Труда предотвратила мир, когда захватила территории и на протяжении многих лет заселяла их.
Аяла Хассон (улыбается):
- Этого не было в нашей студии.
(конец видео)
Примечания к тексту видео (Sarah Kiperman)
[1] Убийство 4-летней Роз Пизам в 2008 году стало одним из самых резонансных и шокирующих преступлений в истории Израиля. Как установил суд, убийство было совершено в сговоре между ее матерью Мари Пизам, и дедом малышки Рони Роном, который одновременно являлся сожителем и мужем ее матери, Мари Пизам. "Несмотря на то что Пизам осуждена по делу о чудовищно жестоком убийстве собственной 4-летней дочери Роз, которое потрясло всю страну, ей предоставляются особые привилегии в тюрьме "Неве-Тирца". Более того, ей даются должности, позволяющие преступнице пользоваться дополнительными преимуществами и укрепляющие ее положение в среде других заключенных.
[2] Аяла Хасон - директор новостного отдела 1-го канала и ведущая итоговой недельной программы "Йоман" ("Дневник"), выходящей в эфир по пятницам,
[3] Известный кинорежиссер-документалист Герц Франк в течение нескольких лет снимал документальный фильм о драматической и одновременно романтической истории любви и борьбы за свое счастье Ларисы Амир-Трембовлер и Игаля Амира. Министр культуры Израиля Мири Регев отдала приказ - ленту Герца Франка из программы убрать, в противном случае кинофестиваль будет лишен государственного финансирования. Однако запрет лишь усилил интерес к фильму. Израильские деятели культуры выразили бурный протест против «введения политической цензуры и удушения свободы слова». На церемонии вручения премий деятелям театра, проходившей в Тель-Авиве, министр культуры была буквально освистана публикой. Три тысячи человек подписали петицию с требованием ее отставки. Однако израильский зритель не увидел на кинофестивале драматическую историю любви Игаля и Ларисы Амир. Фильм прошел незаметно в маленьких кинотеатрах.
[4] "В политологии есть термин "обороняющаяся демократия", и, если в демократическом обществе обнаруживаются силы, посягающие на демократию, тогда у демократии есть полное право защищаться от тех, кто хочет ее разрушить". Закономерно возникает вопрос: что это за силы, которые хотят разрушить настоящую демократию?! И если демократия в Израиле реально существует, тогда как представить себе ее "ненавистников", поселенцев-еврейских юношей, в роли противников существующего Государства Израиля. Парадокс! Что-то тут реально не вяжется! Очевидно, перед нами некая лжедемократия, которая всюду ищет своих врагов и подозревает в каждом "несогласном с "идеей партии" врага народа. А всякая ложная "демократическая" (тоталитарная) структура, как известно всем репатриантам, выходцам из бывшего Сов.Союза, невероятно подозрительна и, по определению, занята по горло поиском врагов народа и шпиономанией.
Перевод текста видео - Шмуэль Йерушалми.