Imagine you and me.
You and me. Когда я думаю о том, как это выглядит со стороны, на ум приходит до умопомрачения банальное сравнение "белое с чёрным". Вовсе не потому, что you-де весь из себя святая невинность, а у меня думы тёмные, - чушь. Это скорее на уровне ассоциаций, зрительных. Хотя, быть может, это только my воображение. Я ведь никогда не видел you and me со стороны. Imagination.
You. Каким-то странным образом оказался в моей жизни. Нет, даже не в жизни, потому что рядом-то никогда не было. Но, пожалуй, там, где you есть, - это даже больше, чем быть просто рядом. И в то же время меньше, хотя, казалось бы, две эти фразы взаимоисключаемы, а я начинаю противоречить сам себе. You обладаешь очень многим, хотя почему-то не видишь и половины из этого. Или просто не ценишь, считая чем-то само собой разумеющимся. Но я-то вижу со стороны. Иногда отсюда обзор лучше, правда.
Me. Каким-то не менее странным образом допустил это самое появление, хотя "допустил" - неверное слово, всё получилось само собой и продолжает раскручиваться по спирали. Спираль очень большая да и движение медленное, но ведь оно есть, и уже одно это являет собой образец для удивления. И я продолжаю удивляться снова и снова, наблюдая за тем, как это всё происходит. Не со стороны, а изнутри. Иногда отсюда смотреть очень сложно, уж поверь.
Your. Это называется "быть несвободным". Или "занятым". Или "состоять в отношениях". Подростки называют это нелепым "встречаться", хотя с возрастом приходит понимание чего-то более объединяющего, совместной жизни, существования вместе с, даже если не под одной крышей. И любви. Вот только про чувства говорить не стану, ладно? Не хочу рассуждать о том, в чём плохо разбираюсь. Иногда со стороны видно совсем не то, что есть на самом деле.
My. Та, в чьих волосах запуталась осень, чьи руки хранят аромат яблок и каких-то очень приятных лёгких духов, на чьих ресницах так красиво замирают во время снегопада маленькие снежинки, которые можно снимать губами. Та, что принимает таким, каков есть, при этом, в сущности, совершенно меня не зная. Да и, пожалуй, не желая знать толком: кому захочется копаться в этой мути? Иногда со стороны лучше не видеть то, что есть на самом деле.
If. Если бы да кабы. If ifs and ans were pots and pans. Если бы можно было произнести это в полном смысле, это you and me, как бы это было? Наверное, часто странно. Уверен, почти всегда сложно. И я нередко бы сжимал губы, чуть хмурил брови, молча глядя в окно или на корешки книг, долго-долго качая в руке бокал недопитого вина или чашку остывшего кофе, и начинал говорить тихо-тихо, еле слышно, а иногда, очень редко, после этого взрывался как бочка пороха, теряя связь с разумом и после не помня ни что сказал, ни что сделал. А you... Наверное, крутил в своих красивых пальцах сигарету, периодически поднося к губам, а потом, не дождавшись, пока огонёк на кончике доберётся хотя бы до середины, резким движением опускал её в пепельницу, вдавливая так, что свёрнутая папиросная бумага почти ломалась от этого движения; и тоже ничего не говорил бы, молчал, вместе со мной ощущая накрывшее нас напряжение тишины. Но потом всё же кто-то из нас, над кем на сей раз не одержало верх упрямство, делал бы первый шаг и, может быть, обнимал напряжённые плечи другого или говорил что-то краткое и обрывочное, способное нарушить тишину и вызвать на губах улыбку, или, наоборот, принимался за долгие объянения, однако с тем же результатом. If, это было бы очень сложно, но могло бы быть. Я достаточно безумен для этого. Если бы.
Imagine you and me?
Impossible.
You. Каким-то странным образом оказался в моей жизни. Нет, даже не в жизни, потому что рядом-то никогда не было. Но, пожалуй, там, где you есть, - это даже больше, чем быть просто рядом. И в то же время меньше, хотя, казалось бы, две эти фразы взаимоисключаемы, а я начинаю противоречить сам себе. You обладаешь очень многим, хотя почему-то не видишь и половины из этого. Или просто не ценишь, считая чем-то само собой разумеющимся. Но я-то вижу со стороны. Иногда отсюда обзор лучше, правда.
Me. Каким-то не менее странным образом допустил это самое появление, хотя "допустил" - неверное слово, всё получилось само собой и продолжает раскручиваться по спирали. Спираль очень большая да и движение медленное, но ведь оно есть, и уже одно это являет собой образец для удивления. И я продолжаю удивляться снова и снова, наблюдая за тем, как это всё происходит. Не со стороны, а изнутри. Иногда отсюда смотреть очень сложно, уж поверь.
Your. Это называется "быть несвободным". Или "занятым". Или "состоять в отношениях". Подростки называют это нелепым "встречаться", хотя с возрастом приходит понимание чего-то более объединяющего, совместной жизни, существования вместе с, даже если не под одной крышей. И любви. Вот только про чувства говорить не стану, ладно? Не хочу рассуждать о том, в чём плохо разбираюсь. Иногда со стороны видно совсем не то, что есть на самом деле.
My. Та, в чьих волосах запуталась осень, чьи руки хранят аромат яблок и каких-то очень приятных лёгких духов, на чьих ресницах так красиво замирают во время снегопада маленькие снежинки, которые можно снимать губами. Та, что принимает таким, каков есть, при этом, в сущности, совершенно меня не зная. Да и, пожалуй, не желая знать толком: кому захочется копаться в этой мути? Иногда со стороны лучше не видеть то, что есть на самом деле.
If. Если бы да кабы. If ifs and ans were pots and pans. Если бы можно было произнести это в полном смысле, это you and me, как бы это было? Наверное, часто странно. Уверен, почти всегда сложно. И я нередко бы сжимал губы, чуть хмурил брови, молча глядя в окно или на корешки книг, долго-долго качая в руке бокал недопитого вина или чашку остывшего кофе, и начинал говорить тихо-тихо, еле слышно, а иногда, очень редко, после этого взрывался как бочка пороха, теряя связь с разумом и после не помня ни что сказал, ни что сделал. А you... Наверное, крутил в своих красивых пальцах сигарету, периодически поднося к губам, а потом, не дождавшись, пока огонёк на кончике доберётся хотя бы до середины, резким движением опускал её в пепельницу, вдавливая так, что свёрнутая папиросная бумага почти ломалась от этого движения; и тоже ничего не говорил бы, молчал, вместе со мной ощущая накрывшее нас напряжение тишины. Но потом всё же кто-то из нас, над кем на сей раз не одержало верх упрямство, делал бы первый шаг и, может быть, обнимал напряжённые плечи другого или говорил что-то краткое и обрывочное, способное нарушить тишину и вызвать на губах улыбку, или, наоборот, принимался за долгие объянения, однако с тем же результатом. If, это было бы очень сложно, но могло бы быть. Я достаточно безумен для этого. Если бы.
Imagine you and me?
Impossible.