Двадцатипятилетья, Босния и Герцеговина
Возобновляю заброшенную «рубрику» "25-летия". Пока - наипростейшим образом (а там видно будет). Буду кусками воспроизводить (уже как-то воспроизведенный здесь, но так всерьез и не пристроенный) свой труд «Россия на Балканах в «козыревские» времена Попытка обзора: 1992 - 1995».
***
НАЧАЛО ФЕВРАЛЬСКОГО КРИЗИСА 1994-го в БиГ
На смену плану Вэнса-Оуэна пришел план Оуэна-Столтенберга. План предполагал создание особого государственного образования, в основе которого лежала бы уния трех республик. Данный план категорически не устраивал мусульман. К концу 1993 года стала очевидна его неосуществимость. И наказать, как обычно, решили не мусульман, а сербов. Причем речь шла уже не просто о санкциях, но о прямом участии блока НАТО в военном конфликте.
10-11 января 1994 в Брюсселе состоялся 13-й чрезвычайный саммит стран - членов НАТО. На нем принята программа «Партнерство во имя мира», предусматривающая сотрудничество с государствами, ранее входившими в Организацию Варшавского Договора. Кроме того, на саммите было принято решение о «всемерной поддержке миротворческой операции в Боснии». В качестве такой поддержки имелись в виду ракетно-бомбовые удары совершавшей с апреля 1993 года облеты БиГ авиации Североатлантического альянса. По чьим позициям намеревались бить натовцы, сомнений не оставляло.
На прошедшем 12 января 1994 года в Москве брифинге директора департамента информации и печати МИД России Григория Карасина программа «Партнерство во имя мира» охарактеризована им как важное решение. По словам Карасина, программа учитывает интересы всех государств, и Россия проведет в этой связи консультации со странами Восточной и Западной Европы, сохраняя «принципиальный настрой на создание общеевропейской системы безопасности». Карасин выразил мнение, что основные усилия следует направить на укрепление потенциала СБСЕ, под эгидой которого действовали бы остальные европейские организации, включая НАТО.
Однако Карасин отметил, что положение итоговой декларации саммита НАТО по югославскому кризису о возможности нанесения воздушных ударов по сербским позициям в Боснии было принято без консультаций с Россией, что Москву удивило.
Удивление это было, если можно так выразиться, риторическим. К чему удивляться, если козыревская политика превратила Россию в страну, у которой просто нет собственной позиции - или она не готова ее отстаивать.
***
В январе 1994 года начала работать Государственная дума РФ I созыва, избранная 12 декабря 1993 года, после расстрела Верховного Совета. Ее состав получился не совсем такой, на который рассчитывали «демократы-реформаторы». А потому неудивительно, что на одном из первых ее заседаний, 21 января 1994-го, рассматривалась ситуация в бывшей Югославии. На заседание был приглашен Виталий Чуркин, однако он не успел приехать из Белграда. Вместо него с депутатами встретился заместитель министра иностранных дел Сергей Лавров.
Далее цитата по стенограмме заседания:
«ПРЕДСЕДАТЕЛЬСТВУЮЩИЙ. Сергей Викторович, возникли серьезные опасения по поводу того, что в ближайшее время возможны воздушные удары по территории, по позициям сербов из-за якобы невыполнения ими условий, которые были поставлены. По поводу условий перемирия, по поводу выделения территорий противоположной стороне. В связи с этим есть несколько проектов заявлений о кризисной ситуации на территории бывшей Югославии. И мы хотели бы, чтобы Вы кратко проинформировали о ситуации (знаем, что Виталий Иванович Чуркин находится там и Вы держите с ним постоянную связь), с тем чтобы мы могли определиться, какую позицию нам занять».
ЛАВРОВ заявил, что Россия «никогда не выступала за военные методы решения проблем югославского кризиса, тем более путем силовых интервенций мирового сообщества в бывшей Югославии и тем более против одной из конфликтующих боснийских сторон».
По его словам, в результате последовательной позиции Росси:
«Во всех резолюциях Совета Безопасности (а их три), которые допускают применение принудительных мер, содержатся очень жесткие критерии и ограничители… Это возможно только в трех случаях: нападение на конвой с гуманитарной помощью, нарушение режима бесполетной зоны в воздушном пространстве над Боснией и Герцеговиной и прямое воспрепятствование миротворческим силам ООН в осуществлении их мандата по поддержанию зон безопасности, установленных на территории бывшей Югославии для доставки туда гуманитарной помощи».
Он также успокоил депутатов: что для непосредственного применения силы «требуется специальная дополнительная процедура - консультации между генеральным секретарем и членами Совета Безопасности. Наша позиция в ходе таких консультаций, если они начнутся, будет негативной».
«Нельзя скрывать (все об этом знают), что впоследствии некоторыми членами НАТО предпринимались попытки упрощенного толкования этих достаточно жестких критериев, о которых я говорил, и попытки упрощенного толкования процедуры задействования авиации. Однако российские представители во всех случаях препятствовали такому толкованию, настаивали и настояли на соблюдении решения Совета Безопасности. И в тот период (это было осенью прошлого года) во многом
благодаря такой позиции вопрос о применении авиации в Боснии и Герцеговине удалось снять с повестки дня.
Теперь, как вы знаете, он всплыл в документе январской сессии Совета НАТО (как я понимаю, это и послужило причиной обсуждения вами этого вопроса), в котором, кстати, лидеры НАТО заявили, что они подтверждают готовность к нанесению авиационных ударов под руководством Совета Безопасности ООН, то есть повторили свое августовское решение. И здесь ничего нового нет. Все равно придется получать согласие членов Совета Безопасности.
Другое дело, что непонятно, зачем это понадобилось вообще
делать, и выбор момента для этого заявления трудно назвать удачным, мягко говоря, поскольку, приняв такое заявление, страны НАТО в комментариях однозначно придали этому своему решению антисербский контекст, что расходится, как я уже говорил, с решением Совета Безопасности, который предусматривает меры воздействия на все стороны в конфликте.
Ну, и вот такой антисербский подтекст этой всей акции не способствовал, на мой взгляд, нормальному ходу переговоров боснийских сторон в Женеве, которые вчера закончились и где был Виталий Иванович Чуркин, который приедет завтра в Москву, потому что тем самым подпитывались иллюзии у одной стороны в конфликте, в частности у мусульманской стороны, в отношении возможности
силовых решений всей этой проблемы», - отметил Сергей Лавров.
Однако депутаты, что видно по их вопросам, отнюдь не успокоились:
МИХАЙЛОВ А.Н. (Аграрная партия): «Уважаемый Сергей Викторович, не кажется ли Вам, что долгое молчание Правительства России в отношении событий в Югославии способствует нагнетанию там напряженности. Это первый вопрос. И второй вопрос. Ваше мнение и мнение Министерства иностранных дел России по поводу отмены антигуманных санкций в отношении Югославии, которые привели к крайне нежелательным явлениям внутри самой этой страны».
ГЛОТОВ С.А., Краснодарский избирательный округ, (депутатская группа «Российский путь»): « Хотелось бы уточнить тот вопрос, который был задан в отношении того, что же все-таки конкретно делает Министерство иностранных дел, Правительство Российской Федерации по отмене этих драконовских санкций. Ведь, как известно, в апреле прошлого года при голосовании по этому вопросу в Организации Объединенных Наций Россия воздержалась».
АМБАРЦУМОВ Е.А. (фракция «Яблоко»): «Уважаемый Сергей Викторович! Сегодня утром по радио прозвучала информация о том, что Организация исламской конференции призывает к нанесению бомбовых ударов по позициям боснийских сербов, причем интерпретируется решение Совета Безопасности таким образом, что, собственно, разрешение на подобные удары уже принято. Это расходится с Вашим толкованием, когда Вы говорили о консультациях, без которых невозможно что-либо предпринять, но ведь консультации не есть заседание Совета Безопасности, на котором, скажем, российская сторона могла бы наложить вето на нанесение подобных ударов. Как же истолковать такое конфликтное, разноречивое понимание ситуации? Я боюсь, что российская сторона в какой-то степени уже попала в ловушку прежних решений. Можно ли гарантировать, что решение о проведении бомбовых ударов не будет принято в обход заседания Совета Безопасности?»
***
Буквально через несколько дней станет очевидно, что все опасения совершенно оправданы. 31 января 1994 года генсек ООН Бутрос-Гали официально заявил о возможности нанесения бомбовых ударов НАТО. Спецпредставитель генсека ООН по бывшей Югославии Ясуси Акаши получил полномочия принимать решения о таких ударах по запросу командующего миротворческими войсками ООН. Делалось это, в частности, со ссылкой на пункт 10 резолюции 863 от 3 июня 1993 года. Россия поддержала эту резолюцию.
Позже в российском МИДе утверждали, что-де не так трактовали резолюцию, полагая, что для нанесения бомбовых ударах потребуется дополнительное обсуждение в СБ ООН.
***
Начался так называемый «февральский кризис» 1994 года (о котором и упоминается в давних поздравительных стихах Лаврова - Чуркину).
1 февраля 1994 года газета «Советская Россия» пишет о «робкой позиции» российского представителя по Балканам Чуркина, который, хотя и с оговорками, но поддержал возможное нанесение авиаударов в Боснии.
Однако чуть ли не впервые с начала югославского кризиса козыревский МИД прилагает действительные усилия, чтобы предотвратить такое развитие событий. Чуркин предлагает срочно провести в Женеве выездное заседание Совета Безопасности ООН на уровне министров иностранных дел. Запад отнесся к таким предложениям скептически. В частности, было отмечено, что не все члены ЕС представлены в СБ ООН.
Между тем, 27 января Виталий Чуркин, уверял, что инициатива Москвы не нацелена на оттеснение от решения югославских проблем стран Евросоюза. А 1 февраля после встречи в Москве Козырева с Дэвидом Оуэном и Торвалдом Столтенбергом все трое высказались в пользу мирного пути разрешения конфликта и выразили надежду, что до нанесения воздушных ударов по сербам в Боснии, одобренных НАТО и генсеком ООН, дело не дойдет.
Хотя подписание мирного соглашения по Боснии представлялось сторонам маловероятным, но и степень послушности Москвы, на сей раз, казалась не совсем ясной. При этом НАТО было уже в полной готовности начать первую в своей истории боевую операцию - да еще за пределами блока. И «сдавать назад» Североатлантический альянс никак не хотел.
Что необходимо в такой ситуации? Как учит опыт боснийской войны (вспомним о взрыве в хлебной очереди в Сараеве накануне принятия санкций против Югославии в мае 1992-го) - очередная кровавая провокация.
****
Продолжение - ближе к 5 февраля, 25-летней годовщине Маркале-1