А ведь хотела написать что-нибудь доброе и юмористическое...
Опять форум "Пес и кот", но на сей раз я стебаться не собираюсь. Там в начале еще ссылочка на предыдущую тему есть, можно пройти и узнать, с чего все начиналось.
Что-то жалко мне эту бабку несчастную стало - мало не до соплей. Вот он вам, пресловутый "стакан воды". Который, казалось, было кому подать - родственник-то имелся, - а доживала бабка в говнище и умерла в говнище. Ну да, дурка по ней плакала, но люди как-то больше спасением кошек были озабочены. Почему-то никакие соцслужбы к процессу не подключались, а закона такого, чтобы явно неадекватного, но не представляющего физической опасности для окружающих человека насильно госпитализировать, нет.
Мне два случая вспоминаются... Первый я сама не помню, рассказывали. На Ереванской еще дело было, я тогда то ли титьку кушала, то ли вообще еще в проекте не значилась. Соседушка был у нас, алкоголик. Жил в одной квартире с матерью-старушкой. Вот чем она ему не угодила - тайна сия велика есть, потому что хоть бы ради ее пенсии ему на нее молиться стоило. Сам-то он не работал, только зенки заливал с утра до вечера. Но надоела ему мать, буквально поперек горла встала. Так он решил ее голодом извести. Он квартиру запирал и сваливал бухать. Она кричала и колотилась. Соседи ей в окно еду то ли спускали на веревочке, то ли снизу закидывали. Сыночка это дело просек и стал мать к тяжелой мебели привязывать, чтобы она до окна доползти не могла. Она кричала. Потом выла. Потом затихла. Навсегда.
Милицию, конечно же, вызывали регулярно. Милиция говорила, что это "семейные разборки", и линяла. Иногда забирала сыночку на пятнадцать суток, если он где в окрестностях побуянил. Матери от этого легче, ясен пень, не становилось.
У меня до сих пор вопрос к жителям нашего подъезда, в том числе и к моему деду, бывшему в то время еще крепким мужиком: почему НИКТО не поймал за углом и не изуродовал ублюдка до состояния мяса? В тех дворах и сейчас еще полно темных мест, а уж тогда-то, в конце семидесятых... Почему никто не вышиб дверь в квартиру нахрен, с петлями, с дверной коробкой, чтобы этот сучий потрох вовек бы ее не поставил на место? Почему весь подъезд знал, что вот прямо тут женщина умирает от голода - и никто не совершил пусть противозаконных, но человеческих действий?
И второй случай. Была у меня такая тетя Катя, бабушкина троюродная сестра. Одинокая и с разрывной пулей в голове. Жила в однушке гостиничного типа и ненавидела соседа - он на нее через стенку лучи отрицательной энергии слал. И деньги из заначки телепортировал. Даже диван сломал дистанционно и тараканов подговорил на нашествие. В общем, сами понимаете. А еще у нее был племянник Паша, хороший племянник, который ей привозил иногда бананы и вообще пожрать.
Ремонт у нее, правда, сделали все-таки мы с мужем, а не племянник Паша. Но ремонт - это фигня, всего-то делов - оскрести потолки и выбелить заново, а потом обои поклеить. Квартирка освежилась, заиграла. И оставили мы тетю Катю в покое. Она периодически звонила, а когда и в гости захаживала, и вроде бы все у нее было хорошо.
Пока маману не позвонили соседи: был пожар, тетя Катя в больнице с ожогами. Как, чего, куда? Маман убивает весь отпуск - а у учителей он немаленький, два летних месяца - на лечение тети Кати, выяснение обстоятельств пожара (разумеется, самовозгорание! Между старой деревянной дверью и новой бронированной, где гореть по определению нечему, если никто не подбросит, например, пропитанную бензином тряпку), выбивание из муниципалитета ремонта давно уже, оказывается, гикнувшейся сантехники и замены треснувших оконных стекол... Мы с мужем уже привычно центнерами выносим на помойку всякое говно, шугаем тараканов, белим потолки, клеим обои, припираем вместо кривой раскладушки (диван же сосед через стенку сломал, а на самом деле - тетя Катя топором расфигачила и по частям на помойку выволкла) крепкую тахту, чуть ли не бельем с кружавчиками эту тахту заправляем, и тут маман говорит очень умную вещь: а может, ну его нах? Каждый день пасти старушку мы не в состоянии, а что она якобы самовозгорелась - это брехня, огонь от входной двери шел, так что это стопудняк поджог. В общем, пересказывать всю эпопею я не буду, но переехала тетя Катя из больницы в интрернат, в отделение под названием "Милосердие". И там с нее в натуре пылинки сдували, хотя мы за это не платили ни копья: за проживание перечислялась часть ее пенсии, и даже какие-то деньги ей на руки выдавали. Она спала на нормальной кровати, на чистом отглаженном белье, общалась с людьми, смеялась, что кормят тут, как на убой, и она такой гладкой стала, что на нее запал местный дедок - но он же сопляк, всего-то семьдесят лет. И от этого всего у нее даже мозги поправились: когда мы к ней приезжали, она вспоминала что-то забавное из молодости, травила байки, совала нам мандарины, йогурты и яблоки - мне, мол, столько не съесть! - и сама была похожа на яблочко, чуток подвядшее, но еще румяное. Она прожила там четыре года и умерла, не дожив месяца до девяноста лет - умерла мгновенно, перед тем помывшись, поужинав и посмеявшись, - просто улыбнулась, закрыла глаза - и все.
...А квартира-то, оказывается, была продана племяннику Паше в тот же год, когда пожар случился. Только на сберкнижке тети Катиной никаких крупных сумм не завелось. А племянник Паша квартиру тут же перепродал. Женщине. У племянника Паши жена - гражданская...
И как обычно - никаких выводов я тут писать не буду. Зарисовочек накидала, а там - сами думайте.
Что-то жалко мне эту бабку несчастную стало - мало не до соплей. Вот он вам, пресловутый "стакан воды". Который, казалось, было кому подать - родственник-то имелся, - а доживала бабка в говнище и умерла в говнище. Ну да, дурка по ней плакала, но люди как-то больше спасением кошек были озабочены. Почему-то никакие соцслужбы к процессу не подключались, а закона такого, чтобы явно неадекватного, но не представляющего физической опасности для окружающих человека насильно госпитализировать, нет.
Мне два случая вспоминаются... Первый я сама не помню, рассказывали. На Ереванской еще дело было, я тогда то ли титьку кушала, то ли вообще еще в проекте не значилась. Соседушка был у нас, алкоголик. Жил в одной квартире с матерью-старушкой. Вот чем она ему не угодила - тайна сия велика есть, потому что хоть бы ради ее пенсии ему на нее молиться стоило. Сам-то он не работал, только зенки заливал с утра до вечера. Но надоела ему мать, буквально поперек горла встала. Так он решил ее голодом извести. Он квартиру запирал и сваливал бухать. Она кричала и колотилась. Соседи ей в окно еду то ли спускали на веревочке, то ли снизу закидывали. Сыночка это дело просек и стал мать к тяжелой мебели привязывать, чтобы она до окна доползти не могла. Она кричала. Потом выла. Потом затихла. Навсегда.
Милицию, конечно же, вызывали регулярно. Милиция говорила, что это "семейные разборки", и линяла. Иногда забирала сыночку на пятнадцать суток, если он где в окрестностях побуянил. Матери от этого легче, ясен пень, не становилось.
У меня до сих пор вопрос к жителям нашего подъезда, в том числе и к моему деду, бывшему в то время еще крепким мужиком: почему НИКТО не поймал за углом и не изуродовал ублюдка до состояния мяса? В тех дворах и сейчас еще полно темных мест, а уж тогда-то, в конце семидесятых... Почему никто не вышиб дверь в квартиру нахрен, с петлями, с дверной коробкой, чтобы этот сучий потрох вовек бы ее не поставил на место? Почему весь подъезд знал, что вот прямо тут женщина умирает от голода - и никто не совершил пусть противозаконных, но человеческих действий?
И второй случай. Была у меня такая тетя Катя, бабушкина троюродная сестра. Одинокая и с разрывной пулей в голове. Жила в однушке гостиничного типа и ненавидела соседа - он на нее через стенку лучи отрицательной энергии слал. И деньги из заначки телепортировал. Даже диван сломал дистанционно и тараканов подговорил на нашествие. В общем, сами понимаете. А еще у нее был племянник Паша, хороший племянник, который ей привозил иногда бананы и вообще пожрать.
Ремонт у нее, правда, сделали все-таки мы с мужем, а не племянник Паша. Но ремонт - это фигня, всего-то делов - оскрести потолки и выбелить заново, а потом обои поклеить. Квартирка освежилась, заиграла. И оставили мы тетю Катю в покое. Она периодически звонила, а когда и в гости захаживала, и вроде бы все у нее было хорошо.
Пока маману не позвонили соседи: был пожар, тетя Катя в больнице с ожогами. Как, чего, куда? Маман убивает весь отпуск - а у учителей он немаленький, два летних месяца - на лечение тети Кати, выяснение обстоятельств пожара (разумеется, самовозгорание! Между старой деревянной дверью и новой бронированной, где гореть по определению нечему, если никто не подбросит, например, пропитанную бензином тряпку), выбивание из муниципалитета ремонта давно уже, оказывается, гикнувшейся сантехники и замены треснувших оконных стекол... Мы с мужем уже привычно центнерами выносим на помойку всякое говно, шугаем тараканов, белим потолки, клеим обои, припираем вместо кривой раскладушки (диван же сосед через стенку сломал, а на самом деле - тетя Катя топором расфигачила и по частям на помойку выволкла) крепкую тахту, чуть ли не бельем с кружавчиками эту тахту заправляем, и тут маман говорит очень умную вещь: а может, ну его нах? Каждый день пасти старушку мы не в состоянии, а что она якобы самовозгорелась - это брехня, огонь от входной двери шел, так что это стопудняк поджог. В общем, пересказывать всю эпопею я не буду, но переехала тетя Катя из больницы в интрернат, в отделение под названием "Милосердие". И там с нее в натуре пылинки сдували, хотя мы за это не платили ни копья: за проживание перечислялась часть ее пенсии, и даже какие-то деньги ей на руки выдавали. Она спала на нормальной кровати, на чистом отглаженном белье, общалась с людьми, смеялась, что кормят тут, как на убой, и она такой гладкой стала, что на нее запал местный дедок - но он же сопляк, всего-то семьдесят лет. И от этого всего у нее даже мозги поправились: когда мы к ней приезжали, она вспоминала что-то забавное из молодости, травила байки, совала нам мандарины, йогурты и яблоки - мне, мол, столько не съесть! - и сама была похожа на яблочко, чуток подвядшее, но еще румяное. Она прожила там четыре года и умерла, не дожив месяца до девяноста лет - умерла мгновенно, перед тем помывшись, поужинав и посмеявшись, - просто улыбнулась, закрыла глаза - и все.
...А квартира-то, оказывается, была продана племяннику Паше в тот же год, когда пожар случился. Только на сберкнижке тети Катиной никаких крупных сумм не завелось. А племянник Паша квартиру тут же перепродал. Женщине. У племянника Паши жена - гражданская...
И как обычно - никаких выводов я тут писать не буду. Зарисовочек накидала, а там - сами думайте.