Дорога ветров - "Поцелуй грифа"
Однако одновременно с восторженными описаниями природы в книге поражают примеры хищнического отношения к природе.
" Любое зеленое растеньице встречалось нами с большой нежностью. Мы научались ценить каждый цветок. Даже невзрачные гобийские ромашки без белых лепестков, но с сильным запахом ставились в палатки как редкое украшение. Из разведочных поездок на Гильбэнту и в другие места котловины Новожилов привозил ярко-розовые, в виде длинных бокальчиков цветы инкарвиллий и розовые чашечки хиазосперма с сильным запахом незабудки и жасмина.
Однажды из горной экскурсии Новожилов привез целое дерево, которое было посажено Лукьяновой около юрты и заботливо поливалось, но, увы, не выдержало пересадки. "
" Немало переполоху наделал так называемый „поцелуй грифа“. Александров в один из своих рейсов за баранами подстрелил на трупе издохшего от перелома ноги дикого осла-кулана громадного белоголового сипа. С трудом он привез свою добычу в лагерь, где сип, привязанный за ногу, сидел в очень унылой позе, как видно, страдая от ран. Он свесил почти до земли голую голову с сильно загнутым клювом и высоко поднял углы крыльев. Непреклонная птица с удивительными ясными глазами спокойно и пристально глядела на людей. Постепенно гриф ожил и стал делать попытки бросаться на проходивших мимо него людей. Еле увернулся от нападения рабочий Климов, затем Корнилов, наконец, вышла из палатки ничего не подозревавшая Лукьянова. Не успела она опомниться, как сип высоко подпрыгнул в воздух, клюнул ее в щеку и свалил с ног ударом крыльев. По-видимому, сип метил в глаз, но веревка не дала ему достать до цели. На вопль Марии Федоровны сбежалось чуть не все население лагеря. Я распорядился пристрелить птицу - отпустить ее, тяжелораненую, значило бы обречь на медленную и мучительную смерть. Однако убить сипа оказалось вовсе не так легко. Даже с простреленной головой гигантская птица продолжала жить, и окончательно добить ее удалось, только отрубив ей голову. У Лукьяновой кровь лилась из щеки ручьем - „поцелуй грифа“ оказался довольно крепким. Больше всего пугало нас, что гриф за несколько часов до того лакомился падалью и на клюве у него мог оказаться трупный яд. Мы промыли щеку Лукьяновой всеми имевшимися у нас видами антисептики. Рана благополучно зажила, научив всех нас осторожности в обращении с громадными грифами Гоби. "
Ранее в книге было еще и описание потрясающей в своей бессмысленности охоты на сойку, к счастью для сойки окончишейся неудачей. Единственным выраженным сожалением было сожаление о том, что столько патронов было израсходовано впустую.
.
" Любое зеленое растеньице встречалось нами с большой нежностью. Мы научались ценить каждый цветок. Даже невзрачные гобийские ромашки без белых лепестков, но с сильным запахом ставились в палатки как редкое украшение. Из разведочных поездок на Гильбэнту и в другие места котловины Новожилов привозил ярко-розовые, в виде длинных бокальчиков цветы инкарвиллий и розовые чашечки хиазосперма с сильным запахом незабудки и жасмина.
Однажды из горной экскурсии Новожилов привез целое дерево, которое было посажено Лукьяновой около юрты и заботливо поливалось, но, увы, не выдержало пересадки. "
" Немало переполоху наделал так называемый „поцелуй грифа“. Александров в один из своих рейсов за баранами подстрелил на трупе издохшего от перелома ноги дикого осла-кулана громадного белоголового сипа. С трудом он привез свою добычу в лагерь, где сип, привязанный за ногу, сидел в очень унылой позе, как видно, страдая от ран. Он свесил почти до земли голую голову с сильно загнутым клювом и высоко поднял углы крыльев. Непреклонная птица с удивительными ясными глазами спокойно и пристально глядела на людей. Постепенно гриф ожил и стал делать попытки бросаться на проходивших мимо него людей. Еле увернулся от нападения рабочий Климов, затем Корнилов, наконец, вышла из палатки ничего не подозревавшая Лукьянова. Не успела она опомниться, как сип высоко подпрыгнул в воздух, клюнул ее в щеку и свалил с ног ударом крыльев. По-видимому, сип метил в глаз, но веревка не дала ему достать до цели. На вопль Марии Федоровны сбежалось чуть не все население лагеря. Я распорядился пристрелить птицу - отпустить ее, тяжелораненую, значило бы обречь на медленную и мучительную смерть. Однако убить сипа оказалось вовсе не так легко. Даже с простреленной головой гигантская птица продолжала жить, и окончательно добить ее удалось, только отрубив ей голову. У Лукьяновой кровь лилась из щеки ручьем - „поцелуй грифа“ оказался довольно крепким. Больше всего пугало нас, что гриф за несколько часов до того лакомился падалью и на клюве у него мог оказаться трупный яд. Мы промыли щеку Лукьяновой всеми имевшимися у нас видами антисептики. Рана благополучно зажила, научив всех нас осторожности в обращении с громадными грифами Гоби. "
Ранее в книге было еще и описание потрясающей в своей бессмысленности охоты на сойку, к счастью для сойки окончишейся неудачей. Единственным выраженным сожалением было сожаление о том, что столько патронов было израсходовано впустую.
.