о папе
Вместе с сегодняшним днем прошел день рождения моего папы.
Несмотря на то, что он у меня - настоящий мущщина, суровый покоритель Севера и в прошлом таежный охотник, ко мне он никогда не стеснялся проявлять свои чувства, за что я ему очень благодарна. Я знаю, что где бы я ни была и что бы ни случилось - для папы я всегда останусь его самой любимой маленькой девочкой...
Когда я должна была появиться на свет, он дежурил под окном первого и единственного тогда роддома в нашем городке, зимой, в самый разгар морозов. Он был первым, кто взял меня на руки, подкупив врачей ящиком шампанского.
С тех времен, когда я начала что-то понимать и осознавать, гулял со мной всегда папа. Когда у нас появилась собака(мне было три с половиной года), воскресные долгие прогулки в лес стали обязательными. Лет с четырех и до прошлого года включительно я жила этими прогулками, я привыкла к ним как к естественному и обязательному ритуалу. Гуляли мы всегда очень подолгу, зимой обязательно брали с собой термос с горячим чаем, иногда бутерброды, летом нам хватало самых вкусных на свете северных ягод. Мы разговаривали о жизни, о людях, об отношениях, о животных и природе; папа показывал мне всякие звериные метки, учил разгадывать следы диких животных, ориентироваться в лесу, чтобы не заблудиться, рассказывал охотничьи байки, а я читала ему наизусть стихи. Иногда мы прерывали разговор, чтобы поиграть с псом - побегать наперегонки, покидать ему апорт, поиграть в прятки. Прятки были самой любимой нашей игрой - смысл заключался в том, чтобы дождаться пока Джек скроется из виду за холмами, и прильнуть к земле, спрятавшись за разросшимися кустами голубики. Через некоторое время, обнаружив наше исчезновение, пес сбегал с холма и принимался скакать по полю с зарослями голубичных кустов, подпрыгивая высоко, как сайгак, и оглядываясь, пока наконец не находил нас и с торжествующим лаем не подбегал к нашему укрытию.
Эти еженедельные прогулки очень сплотили нас, тогда я не могла представить себе нашу маленькую компанию в ином составе, нежели я, папа и собака, и не могла представить, что смогу жить без этих прогулок. А тем не менее когда-то они должны были закончиться, и мы это осознавали. Мы придумали себе Долину - дивное место, только для нас троих, где нет больше никого - только леса, реки и поля, где мы когда-нибудь обязательно продолжим свои прогулки, когда постепенно нас вновь станет трое. Вот уже больше года Джек ждет нас в нашей Долине, и я верю, что ему там вовсе не скучно - у времени там иной ход.
Папа был одним из немногих людей, знакомых с моим детским и подростковым творчеством, и единственный, кому я читала свои стихи вслух. Больше никто не удостаивался такой чести, и, как мне казалось, никто не понимал меня так, как он.
Старые исторические фильмы и документмальные фильмы и передачи о животных мы с ним всегда смотрели одинаково внимательно и завороженно, не отрываясь от экранов, обмениваясь мнениями и наслаждаясь атмосферой понимания, царившего между нами.
Иногда, конечно, мы с ним можем повздорить, но у моего папы есть замечательнейшее свойство - он не помнит обид и его практически невозможно рассердить. У меня как раз наоборот, характер очень вспыльчив, и поначалу - особенно в подростковом возрасте - я всегда выходила из себя, видя, что папа никак не реагирует на мой повышенный тон, наоборот - продолжает говорить спокойно, с доброй(ничуть не ироничной!) улыбкой, словно искренне не понимает, что со мной случилось, и дает мне время успокоиться. И когда я успокаивалась, мне всегда становилось стыдно за себя...
Через двое суток я снова буду дома. Я привезу папе диск с его любимыми испанскими гитарами и свои стихи, которые пишу все меньше и меньше. Мы будем говорить о Долине и смотреть фильмы про доисторических животных; папа будет играть для меня на гитаре, а я буду читать для него стихи.
Всего через двое суток...
Несмотря на то, что он у меня - настоящий мущщина, суровый покоритель Севера и в прошлом таежный охотник, ко мне он никогда не стеснялся проявлять свои чувства, за что я ему очень благодарна. Я знаю, что где бы я ни была и что бы ни случилось - для папы я всегда останусь его самой любимой маленькой девочкой...
Когда я должна была появиться на свет, он дежурил под окном первого и единственного тогда роддома в нашем городке, зимой, в самый разгар морозов. Он был первым, кто взял меня на руки, подкупив врачей ящиком шампанского.
С тех времен, когда я начала что-то понимать и осознавать, гулял со мной всегда папа. Когда у нас появилась собака(мне было три с половиной года), воскресные долгие прогулки в лес стали обязательными. Лет с четырех и до прошлого года включительно я жила этими прогулками, я привыкла к ним как к естественному и обязательному ритуалу. Гуляли мы всегда очень подолгу, зимой обязательно брали с собой термос с горячим чаем, иногда бутерброды, летом нам хватало самых вкусных на свете северных ягод. Мы разговаривали о жизни, о людях, об отношениях, о животных и природе; папа показывал мне всякие звериные метки, учил разгадывать следы диких животных, ориентироваться в лесу, чтобы не заблудиться, рассказывал охотничьи байки, а я читала ему наизусть стихи. Иногда мы прерывали разговор, чтобы поиграть с псом - побегать наперегонки, покидать ему апорт, поиграть в прятки. Прятки были самой любимой нашей игрой - смысл заключался в том, чтобы дождаться пока Джек скроется из виду за холмами, и прильнуть к земле, спрятавшись за разросшимися кустами голубики. Через некоторое время, обнаружив наше исчезновение, пес сбегал с холма и принимался скакать по полю с зарослями голубичных кустов, подпрыгивая высоко, как сайгак, и оглядываясь, пока наконец не находил нас и с торжествующим лаем не подбегал к нашему укрытию.
Эти еженедельные прогулки очень сплотили нас, тогда я не могла представить себе нашу маленькую компанию в ином составе, нежели я, папа и собака, и не могла представить, что смогу жить без этих прогулок. А тем не менее когда-то они должны были закончиться, и мы это осознавали. Мы придумали себе Долину - дивное место, только для нас троих, где нет больше никого - только леса, реки и поля, где мы когда-нибудь обязательно продолжим свои прогулки, когда постепенно нас вновь станет трое. Вот уже больше года Джек ждет нас в нашей Долине, и я верю, что ему там вовсе не скучно - у времени там иной ход.
Папа был одним из немногих людей, знакомых с моим детским и подростковым творчеством, и единственный, кому я читала свои стихи вслух. Больше никто не удостаивался такой чести, и, как мне казалось, никто не понимал меня так, как он.
Старые исторические фильмы и документмальные фильмы и передачи о животных мы с ним всегда смотрели одинаково внимательно и завороженно, не отрываясь от экранов, обмениваясь мнениями и наслаждаясь атмосферой понимания, царившего между нами.
Иногда, конечно, мы с ним можем повздорить, но у моего папы есть замечательнейшее свойство - он не помнит обид и его практически невозможно рассердить. У меня как раз наоборот, характер очень вспыльчив, и поначалу - особенно в подростковом возрасте - я всегда выходила из себя, видя, что папа никак не реагирует на мой повышенный тон, наоборот - продолжает говорить спокойно, с доброй(ничуть не ироничной!) улыбкой, словно искренне не понимает, что со мной случилось, и дает мне время успокоиться. И когда я успокаивалась, мне всегда становилось стыдно за себя...
Через двое суток я снова буду дома. Я привезу папе диск с его любимыми испанскими гитарами и свои стихи, которые пишу все меньше и меньше. Мы будем говорить о Долине и смотреть фильмы про доисторических животных; папа будет играть для меня на гитаре, а я буду читать для него стихи.
Всего через двое суток...