Хранитель музыки
Давно когда-то писала тут пост про одного старичка, на которого постоянно натыкалась в филармонии. Последние дни у меня очень музыкально-ностальгические. была на днях на юбилее своей школьной учиельницы по композиции, Ирины Викторовны Цеслюкевич, видела всех педагогов, их друзей, которые всегда вместе на концертах поддерживают друг друга и принимают живейшее участие - как двадцать лет назад, так и сейчас... А сегодня была в училище (ныне колледже) Мусоргского, на дне рождении моей преподавательниы по специальности, Людмилы Гавриловны, видела сокурсников и всячески тоже предавалась ностальгии и приятному общению.
Все это навело меня на очень трепетные и нежные чувства и воспоминания. А я как раз подумывала, что бы такое отправить на конкурс рассказа, который недавно откопался случайно в интернете. И решила я переписать этот пост столетней давности, чтобы получился рассказ. Это даже было интересно, впервые чувствовалось, что я работаю с текстом, т.е. не просо "написала-и вотон готовенький", а как-то его редактирую, переделываю, дописываю, убираю лишнее и так далее.
Мне стало это нравиться, но, конечно, в разумных пределах. Вот книжка, которая сейчас пишется тоже пишется так местами. Пока сложно сказать, что получается, но то, что процесс идет - это самое главное. за сим выкладываю рассказ под катом и снова пропадаю из ЖЖ на неопределенное время, пока книжку пишу. Хотя жестких табу нет, может уже завтра что-нибудь впечатлит или сочинится и запостится.
Хранитель музыки
____________________________
«В жизни нет второстепенных, эпизодических персонажей, которые играли бы роль "винтиков"»
(Эльза Триоле, «Душа»)
____________________________
Раньше я часто ходила в филармонию. Учась в консерватории сложно этого не делать. Сперва это учебная обязанность, затем привычка, потом интерес и необходимость. Практически всегда - в малом, в большом ли зале, я видела одного и того же старичка. Запомнился он мне длинной воздушной бородой и такими же серо-седыми почти прозрачными кудрями, обрамляющими лысину. А еще глазами - он всегда приходил на концерт с глазами человека, который видит чудо. Казалось, в зале нет более чуткого и благодарного слушателя, чем мой незнакомый, но уже родной филармонический домовой. Мы всегда здоровались с ним, и мне всегда хотелось добавить имя и отчество, без этого приветствие казалось неполным. Он улыбался мне, как улыбаются те, кому есть до тебя дело.
Закончив учебу я стала приходить на концерты все реже, оправдывая это бешеным темпом жизни, усталостью, сменой профессии… Взрослеть, зарабатывать деньги... Сперва ушла необходимость, затем интерес, привычка, а от учебной обязанности и вовсе не осталось следа. Старенького хранителя музыки я тоже больше не вспоминала.
Придя после солидного перерыва на концерт, я почему-то первым делом подумала именно о нем. Я невольно искала его глазами в толпе у гардероба (наш с ним гардероб по умолчанию на втором этаже, слева), но не нашла. Когда я не столкнулась с ним в фойе, и не увидела его в зале (он всегда сидел в партере, посерединке с левой стороны) - в голове пронеслась тревожная мысль "Неужели умер?"
От этой мысли стало неуютно, и даже фантастическая симфония Берлиоза не могла унять легкую, но навязчивую пустоту, витающую между рядами и холодными величавыми колоннами. А ведь так хотелось хоть когда-нибудь заговорить с ним, даже не знаю, о чем. Просто узнать, как его зовут, ведь я так и не сделала этого.
На «Фантастической симфонии» закончилась моя прежняя жизнь. Больше я не ходила в филармонию, даже если кто-нибудь говорил мне «в пятницу выступает интересный пианист! Победитель конкурса Шопена!» С того самого вечера прошел год, а может быть два или три…сложно отмерять время, когда загоняешь его в гранит повседневности.
* * *
Одинаковые дни. Лица, похожие своим равнодушием и устремленностью вникуда. Отсутствие взглядов, глянец витрин. Мечты о другой, лучшей жизни. Вдохновляющие на несколько часов, удачно подобранные кем-то безликим, цитаты из классиков в интернете. Идешь по Невскому, становясь частью безразличной к жизни, выживающей толпы, уже теребя заранее извлеченный из кошелька жетон метро, И у ступенек подземного перехода вдруг видишь его: воздушно-седого, опирающегося на палочку старика, стоящего в сторонке с тремя книжками в руках. Его почти сметает проплывающая мимо река торопящихся жить. Ты тоже проплываешь мимо, спускаешься в подземный переход, но уже не под шум навязчивых мыслей, а под звуки фантастической симфонии, под шелест и взвизгивание флейт, завывания скрипок и рокот литавр. Музыка все громче, узнавание себя все ярче. Надо срочно наверх, к нему, спросить, как его зовут.
Почти невозможно плыть против течения, когда думаешь о его бурном потоке. Но когда внутри тебя звучит симфония, то ты, как маленькая флейта пикколо, прорезающая своей темой сотни других голосов, оказываешься над сонмом звуков. И вот, я уже наверху, стою перед ним и не знаю, как начать разговор. Но он замечает меня и смущенно заговаривает первый.
* * *
-Здравствуйте… взгляните - сказал он секунду спустя, словно не верил, что хоть кто-то из проходяшей мимо многочасовой толпы обратил на него внимание - Достоевский, Майн Рид и вот еще, Эльза Триоле.
На последней невзрачной обложке было написано “Душа”. Старичок, продолжал:
- Сейчас она уже не издается, а я когда-то прочитал…Теперь все равно без толку. Я почти не вижу, читаю “ушами” - вот, решил продать, чтобы купить себе аудиокниг. Сейчас для меня это единственный воздух: книги и музыка.
Сказав это, он просиял, и я снова узнала его глаза, только что увидевшие чудо.
-А я Вас часто вижу в Филармонии. Точнее, видела - осеклась я, но он будто не заметил осечки.
- Да - еще больше просиял в ответ старичок - Я часто там бываю! Вот, в воскресенье будет хороший концерт, “Фантастическая симфония” и вход свободный, приходите, - пригласил он меня, как истинный хранитель этой музыки.
Я ответила, что приду обязательно, и принесу ему несколько аудиокниг, которые есть у меня. Я все еще не решалась спросить его имя.
- Мне, пожалуйста, вот эту книгу, - я протянула ему невзрачный том с названием “Душа”, оказавшуюся у меня в руках.
Дедушка обрадовался и спросил:
- А как вас зовут?
- Саша
- Меня - Казимир Леонидович - представился ценитель прекрасного.
Мы распрощались до воскресенья. А я еще долго вспоминала его улыбку и глаза, которые почти ничего не видят, но в которых отражается так много жизни и красоты.
* * *
Я вспоминаю их до сих пор, особенно, когда прихожу в филармонию и мысленно здороваюсь с Казимиром Леонидовичем по имени-отчеству. Там звучит музыка, а ее хранитель улыбается и видит в ней чудо, которое будет всегда. Я тоже его вижу, благодаря частичке его души, переданной мне, будто бы по наследству. Однажды, самым обычным вечером.
Все это навело меня на очень трепетные и нежные чувства и воспоминания. А я как раз подумывала, что бы такое отправить на конкурс рассказа, который недавно откопался случайно в интернете. И решила я переписать этот пост столетней давности, чтобы получился рассказ. Это даже было интересно, впервые чувствовалось, что я работаю с текстом, т.е. не просо "написала-и вотон готовенький", а как-то его редактирую, переделываю, дописываю, убираю лишнее и так далее.
Мне стало это нравиться, но, конечно, в разумных пределах. Вот книжка, которая сейчас пишется тоже пишется так местами. Пока сложно сказать, что получается, но то, что процесс идет - это самое главное. за сим выкладываю рассказ под катом и снова пропадаю из ЖЖ на неопределенное время, пока книжку пишу. Хотя жестких табу нет, может уже завтра что-нибудь впечатлит или сочинится и запостится.
Хранитель музыки
____________________________
«В жизни нет второстепенных, эпизодических персонажей, которые играли бы роль "винтиков"»
(Эльза Триоле, «Душа»)
____________________________
Раньше я часто ходила в филармонию. Учась в консерватории сложно этого не делать. Сперва это учебная обязанность, затем привычка, потом интерес и необходимость. Практически всегда - в малом, в большом ли зале, я видела одного и того же старичка. Запомнился он мне длинной воздушной бородой и такими же серо-седыми почти прозрачными кудрями, обрамляющими лысину. А еще глазами - он всегда приходил на концерт с глазами человека, который видит чудо. Казалось, в зале нет более чуткого и благодарного слушателя, чем мой незнакомый, но уже родной филармонический домовой. Мы всегда здоровались с ним, и мне всегда хотелось добавить имя и отчество, без этого приветствие казалось неполным. Он улыбался мне, как улыбаются те, кому есть до тебя дело.
Закончив учебу я стала приходить на концерты все реже, оправдывая это бешеным темпом жизни, усталостью, сменой профессии… Взрослеть, зарабатывать деньги... Сперва ушла необходимость, затем интерес, привычка, а от учебной обязанности и вовсе не осталось следа. Старенького хранителя музыки я тоже больше не вспоминала.
Придя после солидного перерыва на концерт, я почему-то первым делом подумала именно о нем. Я невольно искала его глазами в толпе у гардероба (наш с ним гардероб по умолчанию на втором этаже, слева), но не нашла. Когда я не столкнулась с ним в фойе, и не увидела его в зале (он всегда сидел в партере, посерединке с левой стороны) - в голове пронеслась тревожная мысль "Неужели умер?"
От этой мысли стало неуютно, и даже фантастическая симфония Берлиоза не могла унять легкую, но навязчивую пустоту, витающую между рядами и холодными величавыми колоннами. А ведь так хотелось хоть когда-нибудь заговорить с ним, даже не знаю, о чем. Просто узнать, как его зовут, ведь я так и не сделала этого.
На «Фантастической симфонии» закончилась моя прежняя жизнь. Больше я не ходила в филармонию, даже если кто-нибудь говорил мне «в пятницу выступает интересный пианист! Победитель конкурса Шопена!» С того самого вечера прошел год, а может быть два или три…сложно отмерять время, когда загоняешь его в гранит повседневности.
* * *
Одинаковые дни. Лица, похожие своим равнодушием и устремленностью вникуда. Отсутствие взглядов, глянец витрин. Мечты о другой, лучшей жизни. Вдохновляющие на несколько часов, удачно подобранные кем-то безликим, цитаты из классиков в интернете. Идешь по Невскому, становясь частью безразличной к жизни, выживающей толпы, уже теребя заранее извлеченный из кошелька жетон метро, И у ступенек подземного перехода вдруг видишь его: воздушно-седого, опирающегося на палочку старика, стоящего в сторонке с тремя книжками в руках. Его почти сметает проплывающая мимо река торопящихся жить. Ты тоже проплываешь мимо, спускаешься в подземный переход, но уже не под шум навязчивых мыслей, а под звуки фантастической симфонии, под шелест и взвизгивание флейт, завывания скрипок и рокот литавр. Музыка все громче, узнавание себя все ярче. Надо срочно наверх, к нему, спросить, как его зовут.
Почти невозможно плыть против течения, когда думаешь о его бурном потоке. Но когда внутри тебя звучит симфония, то ты, как маленькая флейта пикколо, прорезающая своей темой сотни других голосов, оказываешься над сонмом звуков. И вот, я уже наверху, стою перед ним и не знаю, как начать разговор. Но он замечает меня и смущенно заговаривает первый.
* * *
-Здравствуйте… взгляните - сказал он секунду спустя, словно не верил, что хоть кто-то из проходяшей мимо многочасовой толпы обратил на него внимание - Достоевский, Майн Рид и вот еще, Эльза Триоле.
На последней невзрачной обложке было написано “Душа”. Старичок, продолжал:
- Сейчас она уже не издается, а я когда-то прочитал…Теперь все равно без толку. Я почти не вижу, читаю “ушами” - вот, решил продать, чтобы купить себе аудиокниг. Сейчас для меня это единственный воздух: книги и музыка.
Сказав это, он просиял, и я снова узнала его глаза, только что увидевшие чудо.
-А я Вас часто вижу в Филармонии. Точнее, видела - осеклась я, но он будто не заметил осечки.
- Да - еще больше просиял в ответ старичок - Я часто там бываю! Вот, в воскресенье будет хороший концерт, “Фантастическая симфония” и вход свободный, приходите, - пригласил он меня, как истинный хранитель этой музыки.
Я ответила, что приду обязательно, и принесу ему несколько аудиокниг, которые есть у меня. Я все еще не решалась спросить его имя.
- Мне, пожалуйста, вот эту книгу, - я протянула ему невзрачный том с названием “Душа”, оказавшуюся у меня в руках.
Дедушка обрадовался и спросил:
- А как вас зовут?
- Саша
- Меня - Казимир Леонидович - представился ценитель прекрасного.
Мы распрощались до воскресенья. А я еще долго вспоминала его улыбку и глаза, которые почти ничего не видят, но в которых отражается так много жизни и красоты.
* * *
Я вспоминаю их до сих пор, особенно, когда прихожу в филармонию и мысленно здороваюсь с Казимиром Леонидовичем по имени-отчеству. Там звучит музыка, а ее хранитель улыбается и видит в ней чудо, которое будет всегда. Я тоже его вижу, благодаря частичке его души, переданной мне, будто бы по наследству. Однажды, самым обычным вечером.