Как же они там без меня?
Иногда мне снятся совсем уж удивительные сны. Часто, но далеко не всегда, они попадают на долгие ленивые выходные, когда я сплю до десяти, а потом еще до четырёх перебиваюсь с лёгкого сна на глубокую дрёму. Когда же они выпадают на обычное человеческое утро, десять, пять, три минуты перед пробуждением, или и вовсе пятнадцать секунд, как любят рассказывать в некоторых теориях - эффект еще неизгладимее.
Независимо от того, шестнадцать или шесть часов длится моя ночь в этом мире, в том мире такие сны длятся неделями и месяцами. Там есть старые любимые тропинки, есть свои люди, которых я знаю всю жизнь, есть повседневные дела и высокие цели. Но они являются такими не потому, что я просто знаю это, и всё, как это всегда бывает во сне, а потому, что я успеваю пройти этими тропками снова и снова десятки раз, успеваю поговорить с этими людьми обо всём на свете и многое с ними пережить, потому что я изо дня в день делаю множество вещей и потому что многое успеваю действительно сделать на пути к своим целям.
Недели и месяцы в этом мире дела идут своим специфическим чередом, неспешно развиваются истории и отношения, драматичные в своей повседневности. И всё там, конечно, очень странное, но удивительно реальное, из-за того, что мне знакомы все мелочи.
А потом это всё вдруг обрывается, обрывается без всякого логического завершения. Я просыпаюсь, я встаю, пью свой кофе, и еще несколько дней чувствую себя обманутой, чувствую, что у меня отобрали что-то важное. Я вспоминаю тропинки, вспоминаю людей, и думаю, что вот здесь ведь я хотела завтра пройти через аллею позади школы для девочек и покормить уток, а вот Ей я обещала помочь с переездом к матери, а вот Он неделю назад уехал и просил меня обязательно отвечать на его письма. А теперь я их подведу. Потому что всё это существует, оно не может не существовать, ведь около той школы только-только зацвели те странные восточные деревья, а еще у неё есть колонны и маленькие флигели, покрытые красной черепицей. Ведь та девушка теперь будет жить как раз поблизости, в тёплом квартале, и её окна будут выходить на пруд с утками. Ведь тот мальчик столько времени прожил этажом ниже, под моей комнатой, и мы разговаривали, высовываясь из окон. Он почти каждый день делал для меня бумажных голубей, а теперь он уехал и перед отъездом оставил мне свой новый почтовый адрес. Я помню этот адрес целиком до сих пор, а значит всего этого не может не быть. Так как же будут они там теперь, без меня?