Сказочка
Кто-то и Луна
Одна Луна висела в небесах. Другая отражалась в большой оранжевой чашке, стоявшей на столе.
Голубые занавески чуть колыхались от летнего ночного ветерка, и вторая луна тихо дрожала на водной глади чая, до краёв налитого в чашку.
Кто-то пил луну из чашки и не знал, что та, которая на небе, внимательно смотрит за ним с высоты. Когда он выпил всю луну до дна, она немедленно заплескалась в его глазах - в каждом по луне. И теперь стало не две луны, а целых три. А в окно неслышно спустилась лунная дорожка. Она серебрилась в свете первой, большой Луны.
Кто-то подошел к лунной дорожке, пробуя край босой ногой. Край был тёплый и слегка шершавый - как засахарившаяся молочная корочка на банке со сгущёнкой.
Кто-то осторожно вступил на дорожку и пошел к Луне.
Упасть было бы невозможно - далеко внизу лежал сумрачный, без единого огонька, город. Где-то в молчаливых глухих переулках таились сны в тёмных, с капюшонами, плащах. Иногда они выходили неслышно из подворотен, подставляя бледному свету большой Луны свое безглазое лицо. Но кто-то был от них уже далеко. Он шел вверх по лунной дороге. И небо становилось всё синей, а в стороне уже алел и переливался Восток.
Одна Луна висела в небесах. Другая отражалась в большой оранжевой чашке, стоявшей на столе.
Голубые занавески чуть колыхались от летнего ночного ветерка, и вторая луна тихо дрожала на водной глади чая, до краёв налитого в чашку.
Кто-то пил луну из чашки и не знал, что та, которая на небе, внимательно смотрит за ним с высоты. Когда он выпил всю луну до дна, она немедленно заплескалась в его глазах - в каждом по луне. И теперь стало не две луны, а целых три. А в окно неслышно спустилась лунная дорожка. Она серебрилась в свете первой, большой Луны.
Кто-то подошел к лунной дорожке, пробуя край босой ногой. Край был тёплый и слегка шершавый - как засахарившаяся молочная корочка на банке со сгущёнкой.
Кто-то осторожно вступил на дорожку и пошел к Луне.
Упасть было бы невозможно - далеко внизу лежал сумрачный, без единого огонька, город. Где-то в молчаливых глухих переулках таились сны в тёмных, с капюшонами, плащах. Иногда они выходили неслышно из подворотен, подставляя бледному свету большой Луны свое безглазое лицо. Но кто-то был от них уже далеко. Он шел вверх по лунной дороге. И небо становилось всё синей, а в стороне уже алел и переливался Восток.