newколобок
Испекла бабка колобок.
А дальше все пошло как-то не по сценарию. Старик уже собирался ворчливо расплакаться - мол, не уследили, от дедушки-бабушки ушел - прокашлялся, заученно набрал воздуха, входя в комнатку, но бросил взгляд на окно и осекся. Колобок сидел там, где и был оставлен, весело моргал и любовался летним садом - поспевали яблочки, красные помидоры набухали на кустах, пчелы деловито шныряли по георгинам. Зеленая муха уселась колобку на нос, он сморщился, пошмыгал и чихнул. Муха улетела по своим насекомым делам, дед крякнул и вышел вон.
Через час уже вдвоем со старухой они осторожно приоткрыли дверь. Колобок обернулся на скрип, подмигнул старикам, и снова уставился на солнце, ясно дав понять, что никуда он уходить не собирается. И вроде бы даже начал напевать, что-то типа «вот оно какое, наше лето…».
Перевалило за полдень. Наскоро перекусив, старик и старуха держали совет. Дед ярился наподдать колобку сапогом, чтобы тот полетел в нужном направлении. Бабка хотела сделать все по-тихому, испечь нового колобка, правильного, а этого закопать. Ну, или хотя бы спрятать, чтобы соседи не увидели. Но, так ни о чем и не договорились, даже наоборот, поссорились.
Ближе к вечеру прискакал заяц и многозначительно посмотрел на стариков. Те растерянно развели руками и вручили косому кочан капусты, попросили никому не рассказывать. Он радостно пообещал, а уже через час довольные волк и медведь вдвоем уносили в сторону леса огромную корзину с едой. Мишка суетливо прятал мутную бутыль, серый нервно похохатывал и щелкал зубами.
Старики заночевали в сенях. В комнату не заходили, надеялись, что колобок уснет и свалится с окна, а дальше уже вроде бы ему деваться некуда, укатится как миленький. Спали плохо, бабка все время вскакивала проверять кур, помня, что накануне не все звери наведались. Деду снились кошмары, будто бы их пришли арестовывать за непрописанного жильца. К тому же до самого утра на опушке кто-то ужасно выл и трещали сосны, словно их выворачивали с корнем.
Утром колобок сидел на месте. Грустно, даже как-то хриповато вздыхал, думал о чем-то своем. Бабка обиделась и на деда, и на колобка, прошипела, что они всю кровь из нее выпили, ходила по комнате поджав губы, заглядывая то в шкаф, то в подпол, и громко хлопала створками. Дед плюнул, сел на лавочку и без конца курил. Соседи как всегда откуда-то все узнали, а потому деликатно останавливались у лавочки попросить огоньку и заводили туманные разговоры о том, что порядка совсем не стало. Но дед вспомнил партизанскую молодость и все сводил на американцев.
Приходили волк с медведем. Виновато пряча глаза, извинялись за вчерашнее и просили поправить здоровье. Взамен предлагали зайчатины (косого держали за уши и прятали за спиной). Сошлись на трех кубометрах сосновых дров. Заяц вырвался и сбежал, когда медведь попытался им занюхать стопку.
Подступил вечер. Колобок совсем затих, смотрел, редко моргая, в сад и громко кашлял. Бабка с дедом помирились и легли спать в комнате, чего уж там. Когда стемнело, аккуратно, чтобы не разбудить колобка, закрыли окно, холодные ночи стали.
А к утру колобок умер. Зачерствел.
А дальше все пошло как-то не по сценарию. Старик уже собирался ворчливо расплакаться - мол, не уследили, от дедушки-бабушки ушел - прокашлялся, заученно набрал воздуха, входя в комнатку, но бросил взгляд на окно и осекся. Колобок сидел там, где и был оставлен, весело моргал и любовался летним садом - поспевали яблочки, красные помидоры набухали на кустах, пчелы деловито шныряли по георгинам. Зеленая муха уселась колобку на нос, он сморщился, пошмыгал и чихнул. Муха улетела по своим насекомым делам, дед крякнул и вышел вон.
Через час уже вдвоем со старухой они осторожно приоткрыли дверь. Колобок обернулся на скрип, подмигнул старикам, и снова уставился на солнце, ясно дав понять, что никуда он уходить не собирается. И вроде бы даже начал напевать, что-то типа «вот оно какое, наше лето…».
Перевалило за полдень. Наскоро перекусив, старик и старуха держали совет. Дед ярился наподдать колобку сапогом, чтобы тот полетел в нужном направлении. Бабка хотела сделать все по-тихому, испечь нового колобка, правильного, а этого закопать. Ну, или хотя бы спрятать, чтобы соседи не увидели. Но, так ни о чем и не договорились, даже наоборот, поссорились.
Ближе к вечеру прискакал заяц и многозначительно посмотрел на стариков. Те растерянно развели руками и вручили косому кочан капусты, попросили никому не рассказывать. Он радостно пообещал, а уже через час довольные волк и медведь вдвоем уносили в сторону леса огромную корзину с едой. Мишка суетливо прятал мутную бутыль, серый нервно похохатывал и щелкал зубами.
Старики заночевали в сенях. В комнату не заходили, надеялись, что колобок уснет и свалится с окна, а дальше уже вроде бы ему деваться некуда, укатится как миленький. Спали плохо, бабка все время вскакивала проверять кур, помня, что накануне не все звери наведались. Деду снились кошмары, будто бы их пришли арестовывать за непрописанного жильца. К тому же до самого утра на опушке кто-то ужасно выл и трещали сосны, словно их выворачивали с корнем.
Утром колобок сидел на месте. Грустно, даже как-то хриповато вздыхал, думал о чем-то своем. Бабка обиделась и на деда, и на колобка, прошипела, что они всю кровь из нее выпили, ходила по комнате поджав губы, заглядывая то в шкаф, то в подпол, и громко хлопала створками. Дед плюнул, сел на лавочку и без конца курил. Соседи как всегда откуда-то все узнали, а потому деликатно останавливались у лавочки попросить огоньку и заводили туманные разговоры о том, что порядка совсем не стало. Но дед вспомнил партизанскую молодость и все сводил на американцев.
Приходили волк с медведем. Виновато пряча глаза, извинялись за вчерашнее и просили поправить здоровье. Взамен предлагали зайчатины (косого держали за уши и прятали за спиной). Сошлись на трех кубометрах сосновых дров. Заяц вырвался и сбежал, когда медведь попытался им занюхать стопку.
Подступил вечер. Колобок совсем затих, смотрел, редко моргая, в сад и громко кашлял. Бабка с дедом помирились и легли спать в комнате, чего уж там. Когда стемнело, аккуратно, чтобы не разбудить колобка, закрыли окно, холодные ночи стали.
А к утру колобок умер. Зачерствел.