Глава (?) 2

Jan 13, 2014 07:50

Я стянул с руки перчатки и кинул их в ящик стола. Говоря откровенно, работа с архивами давно сидела в печонках. Получение экипировки и своеобразных статусных регалий Инспектора, в купе с полагающимся мне по протоколу материальным обеспечением, означало продвижение от рутинного перекладывания стопок пыльных листов к работе вне помещения. Тем более, что в последнее время недостаток кадров в Участке ощущался особенно сильно; многие были склонны винить в этом Манна, установившего просто драконовские критерии для кандидатов в Инспекторы. Я и сам-то попал сюда только благодаря безупречному аттестату Городской Академии да плюс происхождению. Забавно, отец стал Инспектором только в сорок пять, а я в свои двадцать семь только начинаю с этой позиции. Хотя говорят, времена теперь другие. Раньше необходимым условием продвижения была многолетняя служба в качестве патрульного; а несколько лет назад Триумвират навязал Участку ужесточенные критерии, которым не соответствовало большинство служащих нижнего этажа. Из всех действующих Инспекторов патрульное прошлое было только у Рожи.

Для того, чтобы получить причитающееся, мне нужно было спуститься в подвал, где находилось хранилище. Там же, надежно придавленный двумя этажами участка, находился морг. Из-за нервирующего соседства, а также из-за на редкость скверного характера, заведующего нижним этажом прозвали Хароном. Я видел его всего пару раз: первый, когда Рожа в порыве гостеприимства (а также чтобы откосить от составления месячного отчета) устроил мне экскурсию по бетонным легким Участка, и второй, когда я получал у него чертовы перчатки и канцелярские принадлежности. Написание отчета, к слову, Рожа в итоге свалил на меня, мотивируя это тем, что новичкам всегда достается самое простое.
Харон обладал, пожалуй, самым тощим телом, что мне доводилось видеть. По нему было сложно определить его возраст: твердо можно было быть уверенным лишь в том, что ему за пятьдесят. И, предположительно, меньше тысячи. Его и без того острые черты лица подчеркивались глубокими морщинами; в одежде он предпочитал стиль, который я бы условно обозначил как стиль бухгалтера с геморроем. Голос у него тоже был под стать - скрипучий и иногда сиплый. Ребята с нижнего этажа за глаза иногда называли его Скрипучкой - но только тогда, когда точно были уверены, что их никто не услышит. Причина такого боязливого отношения была отнюдь не во внешности или должности. Дело было в том, что в Харон был убийцей.
Его дело было одним из первых, которое разбиралось в Академии. Правда, его настоящее имя нигде не упоминалось (уверен, оно известно только ему самому да Манну. Ну и главному бухгалтеру, который отчисляет ему зарплату). В курсе он проходил под именем "Душитель". До сорока лет он преподавал математику в той же Академии, причем преподавал страстно и строго. Но однажды ему случилось не вовремя вернуться домой, где разворачивалась старая как мир история: жена, любовник, измена. Интересной деталью было то, что в тот роковой вечер он и пальцем не тронул ни одного из участников драмы. Напротив, к делу он подошел с холодным мясницким расчетом: любовника, бюрократа средней руки, он придушил на его рабочем месте - просто зашел в кабинет и задушил. Со своей женой он прожил под одной крышей еще два месяца, после чего, дождавшись, пока следователи по первому убийству вычеркнут его из списка подозреваемых (как ему удалось состряпать алиби, опять же, одному ему известно), подкараулил ее, когда она выходила из цеха скотобойни, где работала, накинул ей на шею петлю и скинул в ямы для отходов. После чего пришел в Участок и сдался.
Единственная тюрьма города, к слову, находилась через дорогу от центрального Участка - в назидание всем жителям, надо думать. Тем удивительней, что после стольких лет, которые он провел, разглядывая стены управления городской безопасности, в его дисциплинированном разуме прочно поселилась идея устроиться на работу. Что он с успехом и с делал.

Погруженный в воспоминания, я и не заметил, как уперся в подвальную дверь. Из под нее тянуло холодком; в морге стояло мощное холодильное оборудование. Я потянул за ручку и на мгновение замер. Я должен был собраться и показать Харону, что со мной нужно считаться, и что я не потерплю снисхождения, которое он с явным наслаждением демонстрировал во время моего прошлого визита. К сожалению, после нескольких часов непрерывной канцелярской работы суровости в моем лике было как-то немного. Я зашел внутрь и оказался в плохо освещенном коридорчике, упирающимся с противоположного конца в железную дверь морга. В правой стене было вырублено окно, закрытое решеткой, где и располагалось рабочее место заведующего. Чтобы туда попасть, Харону нужно было каждое утро проходить через морг, и держу пари, что он начинал рабочий день с улыбки.

Я подошел к окну, откуда на меня взглянула пара холодных глаз. Все мое желание выглядеть солидно моментально улетучилось; взамен появилось жгучее желание убраться отсюда к чертовой матери. Можно было бы сказать, что глаза, бесстрастно скользнувшие по мне были холодными, но это было не так. Это были абсолютно чистые глаза математика. Разве что в его взгляде сквозили нотки недоумения, опять же, чисто математического: его морщинистое лицо было лицом человека, недоумевающего, почему ему выпало терпеть людей, для которых недоступно совершенство цифирей.

- Я слушаю?.. - его скрипучий голос резанул по ушам. Это вернуло меня к насущным вопросам.
- Николай Ош. Явился для получения регламентированного имущества, - я немного замялся и чуть тише добавил - Инспекторского.

Он побарабанил пальцами по стойке, за которой сидел, и молча развернулся. Углубившись в лабиринт полок, он начал бормотать себе под нос наименования предметов, которые должен был мне отдать:

- Так... Оружие табельное... Пистолет автоматический, коробка патронов, кобура... Фармакологический комплект... Знак отличия инспектора...

Я поймал себя на мысли, что не могу выкинуть из головы образ его пальцев, барабанящих по столу. Пальцы, однажды сомкнувшиеся вокруг горла живого человека. Мне стало стыдно от собственной нервозности, и тут же она уступила место раздражению. В этот момент он вренулся с тремя коробками: патроны, пистолет, фармакокмплект. Он взглянул на них, будто прощаясь, развернулся и ушел за остальным.
Усталость слилась с раздражением, и я повысил голос:

- Да, еще Рожа просил передать, что я от него пришел. Хотя если вы тут из-под полы чем-то барыжите, то...
Договорить я не успел. Он вернулся с кобурой и значком, посмотрел на меня и переспросил:
- От Рожи? Ха. Везунчик, стало быть?
Я посмотрел на него в недоумении. Он прочитал это по моему лицу (надо было уже взять себя в руки, конечно), хмыкнул и поднял фармакокмплект.
- Ну ладно, жди.
Он развернулся, скрылся в глубине помещения и вернулся с точно таким же ящиком с медикаментами. От первого его отличала только незначительная деталь: на крышке висела целехонькая пломба. Он проследил за моим взглядом и сказал:
- Тут еще остался морфий, несколько доз. Пять ампул адреналина, упаковка кокаина, несколько разновидностей стимуляторов...
К концу предложения он сбился на бубнеж. Потом посмотрел на мое шокированное лицо и добавил:
- Не смотри так. По документам, такие ящики положены всем без исключения Инспекторам. Но целых осталось мало, мой предшественник постарался. Все ценное вытащил, разумеется, но отдам ему должное, самые нужные препараты не тронул. В общем, тут пожизненный запас, закончится - не приходи. Все устраивает?

Все еще шокированный, я взял привязанную к решетке ручку и расписался в формуляре, который Харон мне протянул в под решеткой. Забрав коробки, прицепив кобуру и значок, я почувствовал себя значительно лучше. До конца рабочего дня оставалось пятнадцать минут - в самый раз, чтобы сдать документы обратно в архив и прибраться на рабочем месте. Не знаю почему, но мне хотелось, чтобы к завтрашнему дню, когда я приступлю, наконец, к своим обязанностям, на моем столе не оставалось ни одной чертовой бумажки. Бодрым шагом я начал подниматься по лестнице. Второй этаж - архив - второй этаж - и вот я уже полноценный Инспектор.
Previous post Next post
Up
[]