Еще про гендерно-чувствительный язык: Комментарий специалиста
Проклятые вопросы,
Как дым от папиросы,
Рассеялись во мгле.
Пришла Проблема Пола,
Румяная фефёла,
И ржет навеселе.
Саша Чёрный
Вот есть такая проблема... Да-да, та самая Проблема Пола в языке. Лично я регулярно спотыкаюсь на вских "авторках" и "редакторках", а увиденное недавно "фотографка" - вообще добило. Недавно я писала о т.н. "гендерно-чувствительном языке" и связанным с ним судебном процессе. Эта история (надо сказать, достаточно безумная даже для нашего "дурдома Германия") произвела впечатление и вызвала волну обсуждений этого новояза. Предлагаю вашему вниманию выдержки из эссе, размещенного в Берлинской газете в рубрике "дебаты". Автор - корректор Берлинской газеты Инго Мейер, сокращенный перевод и комментарии мои. Речь идет о немецком языке, но с русским - абсолютно те же проблемы.
Сказка о гендерно-звездных талерах
(название, кто не понял, отсылает к известной сказке братьев Гримм "Звездные талеры", а про гендерные звездочки - ниже)
За последние несколько десятилетий наше общество добилось большого социального и этического прогресса. Оно становится более либеральным, гендерное равенство растет, люди могут все более открыто демонстрировать свое сексуальное многообразие.
Одна из сфер этого стремления к прогрессу называется политикой идентичности. Это направление исходит из того, что отдельные группы находятся в невыгодном положении из-за своего пола, цвета кожи или происхождения, оно имеет в своей основе ядро, свяанное с эмансипацией. Но есть у нее и обратная сторона. На краях там сидит призрак идеологии, которая делит мир на «мы» и «они», которая изобретает такие термины, как «трансфобия» и «воук», и использует их для категоризации людей. В том мире я не восточный немец, не футбольный болельщик, не танцор танго, не журналист, не любящий, не сын и не брат. Я там «белый цис-мужчина».
Одна из целей политики идентичности - очистить общество от всего, что считается проблематичным.... Групповое мышление, господствующее в движении за идентичность, похоже, все больше и больше упускает из виду индивидуальность.
Какое отношение все это имеет к гендерной звездочке?
Я работаю корректором в Berliner Verlag. В наших публикациях, а также в немецком медиапространстве я наблюдаю беспрецедентные изменения языка. Это называется гендерным языком и проявляется в двойных наименованиях, причастиях и типографских знаках, таких как астериск в качестве так называемой гендерной звездочки.
В поисках патриархальных структур в немецком языке феминистская лингвистическая критика нашла таковые в родовым существительных мужского рода. Утверждается, что эта грамматическая форма является дискриминацией, поскольку отражает только мужчин. Верно ли это?
Месяц не имеет мужского пола, земля не имеет женского, космическое пространство - не существо среднего рода. Есть биологический пол и грамматический род. Они могут совпадать, но не обязательно: "метла" имеет только один грамматический род, как и "выключатель". В слове "повар", напротив, человек - носитель смысла, и неважно, что у него между ног. "Повар" относится к профессии человека, выпекающего хлеб, которой долгое время занимались в основном мужчины в белых головных уборах. В какой-то момент этим стали заниматься и женщины, тогда возникло слово "повариха", оно изначально было помечено как женское, обозначющее женщину. "Повар", напротив, оставалось мужской и универсальной формой.
Если иметь это в виду, становится ясно, почему грамматический мужской род не означает мужской пол обязательно и для всех. Здесь имеет значение контекст - как это часто бывает в языке, иначе невозможно было бы различить сказочный замок, замок в двери и велосипедный замок, когда речь идет о слове «замок».
О чем вы, например, думаете, когда слышите «врачи»? Для меня это слово ассоциируется с белыми халатами. У многих слово «парикмахеры» ассоциируется с женщинами, слово «сантехники» - у очень немногих. Грамматический мужской род - это языковой хамелеон, который приспосабливается к нашему индивидуальному воображению. Он может сделать это только потому, что он немаркирован, «гендерно слеп», как подтверждают лингвисты, и Федеральный суд также разъяснил это в 2018 году (стало быть, тот судебный процесс, о котором я недавно писала, не первый такой, раз аж Федеральный суд этим еще четыре года назад занимался).
Эва Трутковски, лингвист: «Потенциальная многозначность существительных мужского рода не является и не являлась проблемой, т.к. лингвистический и нелингвистический контекст обычно сводит выбор различных интерпретаций к наиболее вероятной». Женщины и небинарные люди не невидимы в языке. Они невидимы в некоторых головах.
Но желательна ли вообще постоянное лингвистическое подчеркивание биологического пола? К чему может привести то, что человек должен постоянно и везде подчеркивать свой биологический пол? Это усиливает сексуализацию языка, от которой в обществе как раз хотят освободиться.
Если никто не маркирован, никто и не дискриминирован
Слепой и глухой к таким соображениям, гендерный язык хочет выбить из наших голов представление о грамматическом мужском роде как об обобщающем. Но как вляют все эти заменители на понимание содержания, как они меняют действие текстов?
Гендерный немецкий бюрократизирует повседневный язык, делая его более точным, приобретая объем и теряя ясность. Причастия, используемые вместо конкретных лиц, размывают действующих лиц. Кого вы видите яснее: спящих учеников или спящих учащихся? В каком случае вы скорее затормозите: у «осторожно, велосипедисты» или «осторожно, едущие на велосипедах»?
Часто используемая двойная форма кажется более всеобъемлющей, но это впечатление обманчиво. Слыша «Финны любят танго», я представляю пеструю компанию: толстые мужчины, высокие женщины, несколько молодых людей, даже дети, дедушка и бабушка. В предложении «Финны и финки любят танго» я вижу только мужчин и женщин среднего возраста - ни детей, ни молодежи, ни людей постарше (а это еще - перевод с немецкого, в русском всё еще более печально из-за неоднозначности слова «финка»).
Однако двойная форма не только сокращает количество подразумеваемых людей, но и часто приводит к семантическим обходным путям. «Террористы и террористки» звучит странно уважительно, «изгнание армянок и армян» преуменьшает значение факта, «пациентки и пациентки с удушьем» звучит ужасно бездушно.
Эллен Прессер, глава культурного центра еврейской общины Мюнхена и Верхней Баварии «Если приходится говорить о еврейках и евреях, сокращенно «еврей*ка», потому что «евреи» стало недопустимым собирательным термином, то такие, как я, снова получают желтую звезду на новый лад».
Звезда это звезда это звезда
Будь то гендерная звезда или альтернативные формы: последовательность и простота - два качества, которых не хватает гендерным методам. Они могут быть полезны в контексте сообщества для большей уверенности в себе отдельных лиц или групп, но они не подходят в качестве языковых инструментов в многослойном обществе. Даже убежденные сторонники признают, что эту практику невозможно поддерживать последовательно. Но какая польза от идеи, которая затрудняет общение и упускает из виду его настоящую цель?
Язык отражает индивидуальные представления. Примером удачного изменения восприятия является термин «избиратель». 100 лет назад здесь представляли себе только взрослых мужчин. Когда женщины также получили право голоса, мир представлений, стоящий за этим термином, также изменился. Что бы здесь дало преобразование слова «список избирателей» в «список избирающих»?
Языковые специалисты, гендерные техники там
Искусственное вмешательство в язык по своей сути тоталитарно. Может быть, поэтому гендерный вопрос напоминает мне мою жизнь в ГДР, где существовал идеологически окрашенный искусственный язык, которому следовали на публике и пародировали в приватной обстановке (что ГДР, что СССР...). Когда прошлой осенью я впервые услышал по радио паузы в словах (на месте звездочек), я почувствовал себя таак, как будто мою квартиру взломали и переставили половину мебели. Постоянный припев «Гражданки и граждане» так же отключает восприятие, как тогда, когда я слушал репортажи об урожае в новостной программе «Актуальная камера» (что-то типа программы Время в ГДР). Политолог Альбрехт фон Лукке недавно смог отбарабанить по радио фразу «премьер-министры и премьер-министерши» около 30 раз за пять минут, с пятого раза она звучала как «Генеральный секретарь Социалистической единой партии».
Активисты политики идентичности открыли для себя благородную задачу определения пола, которой они увлеклись. В настоящий момент они вот-вот заблудятся в гендерно-языковом лесу. Родовой мужской род - это оплот ясности и интеграции в медленном, бюрократическом и немного безумном государстве.
А инклюзивный дискурс уже давно среди нас. Он везде, где люди подвергают сомнению свои мыслительные модели, творчески подходят к языку и незаметно меняют контекст. «Молодые россияне хотят лучших отношений с Западом», - говорится в недавней статье газеты. Над текстом - изображение женщины.